Серебряный век фантастики (сборник) - Григорий Гребнев

Юниор все же урвал у работы несколько минут. Спустился, чтобы побыть с Зоей. Ей это было сейчас очень нужно. И ему тоже.

Они стояли обнявшись. Светили прожекторы. Острые, резкие тени лежали. Непрерывный шум походил на плеск моря: песок бился в купол, стекал по нему, оседал, насыпь поднималась все выше.

– Юниор! – отчаянно вскрикнула вдруг Зоя, крепко прижимаясь к нему, пряча лицо. – Я, кажется… Что там?!

Он и сам уже увидел. Так и есть: деревья двигались. И кусты тоже. Подскакивая, пританцовывая, размахивая сучьями. Настоящие деревья никогда не позволили бы себе такого. Фикции… Происходило то самое наложение и искажение полей, которого боялся Юниор. Деформировались поля – и все, что было создано ими тут, тоже деформировалось, двигалось, постепенно приближаясь к центру этого мира – к кораблю.

– Я боюсь… – шептала Зоя. – Мне страшно!..

Одно дерево вырвалось из грунта и взлетело. Перевернулось в воздухе, задевая за стену купола то корнями, то вершиной. Грохнулось. Несколько новых возникли из ничего, судорожно размахивая ветвями. Кусты сцеплялись, словно в борьбе, пытаясь вырвать друг друга с корнями. Юниор, увлекая Зою, отступил под защиту ближайшего амортизатора.

– Умник!..

– Можно только выключить Комбинатор! Но пока я, как ты сказал, непрерывно шлю ему команду продолжать работать.

– Так и действуй!

Хаос нарастал. Юниор стоял, одной рукой прижимая к себе Зою, другой держась за амортизатор. И вдруг мощная лапа, крепко державшаяся за грунт, дрогнула. Юниор явственно ощутил это движение.

– Что там, Умник?

– Напор на купол превысил допустимое. Корабль теряет остойчивость.

– Прибавь мощности.

– Резервов больше нет.

– Что же делать? Думай!

– Нужно стартовать.

Юниор невольно взглянул вверх. Сейчас, когда светило погасло и вершина была ниже прежнего, можно было лучше видеть происходящее снаружи. Верхняя часть купола колебалась, дикие порывы ветра стремились снести ее, прижать к земле, песок обрушивался десятками тонн. Колеблясь, купол невольно давил на корабль. И гигантский корпус начинал медленно, пока еще едва заметно, раскачиваться. Не было сил, которые могли бы удержать его. А еще выше, подойдя совсем вплотную, нависала, кажется, даже изгибаясь сверху, как океанская волна, как бы грозя обрушиться, неимоверных размеров черная тень, или гряда, или провал в мироздании – как концентрация всего ужаса, какой только мог быть в мире…

И на этом черном горели звезды.

Страшный порыв. Амортизатор дрогнул куда ощутимее. Зоя, не отрываясь от Юниора, дышала неровно, толчками, хрипло. Надо было что-то сделать. Нельзя было стоять так и ожидать конца. И Юниор решился. Он знал, что это – безумие. Что надеяться не на что. Что это – гибель корабля и его самого. Но сейчас такой исход не казался ему страшным. Вместе… – и где-то все же, наперекор всякой логике, билось, трепетало маленькое: а вдруг? Бывают же чудеса!! А вдруг?..

– Зоя! – крикнул он в самое ее ухо. – В корабль! Бегом!

Не поднимая глаз, Зоя покачала головой. Он решил, что она не поняла.

– Будь что будет, Зоя! Но здесь все равно – гибель! А там, может быть, хватит того, что я успел…

Он услышал, как Зоя пробормотала:

– Нет… А если нет? Все погибнет, и ты… Я не хочу.

Он рывком поднял ее на руки – Зоя с неожиданной силой вырвалась, мертвой хваткой вцепилась в штангу амортизатора:

– Юниор, милый, спеши!.. Ты – человек, не забудь! А меня… Ты ведь говорил, что меня можно повторить еще раз!

Юниор на миг оцепенел. Этого мгновения достаточно было, чтобы Зоя рванулась и исчезла, выскользнув из прожекторного луча в темноту. Не раздумывая, Юниор бросился за нею. Едва слышный в грохоте голос Умника из внешних динамиков кричал:

– Корабль… остойчивость… амплитуда…

– Умник! – крикнул он – уже в параполе, иначе тому не услышать бы. – Уменьши высоту купола на двести метров!

Он знал, что тогда не сможет больше попасть в корабль. Но он и не хотел больше. Он должен был найти Зою, на остальное наплевать! Юниор пробивался сквозь толпу пляшущих кустов, хлеставших, царапавших его ветками. Спятившее дерево кинулось на него – Юниор шарахнулся в сторону. Он не знал, куда бежать: под куполом оставалось все еще достаточно места, чтобы спрятаться. Юниор несколько раз останавливался и звал. Но вряд ли кто-нибудь мог бы услышать его и в двадцати шагах – рев ветра, удары песка, треск деревьев – все это плотно забивало уши.

– Умник! – крикнул он прежним способом. – Поверни проже…

Он не договорил. Перед глазами ярко вспыхнуло. Рвануло. Толкнуло в грудь. Оглушило. Он упал. Ударился затылком. Потерял сознание.

Юниор медленно открыл глаза. В голове стояла боль. Превозмогая ее, он приподнялся.

В отдалении ревел ветер. Светили корабельные прожекторы. Корабль по-прежнему стоял. Юниор автоматически отметил это. Корабль стоял на черном песке. Не было ничего: ни травы, ни кустов, ни деревьев. Был черный песок и несколько тяжелых механизмов, от которых местами отражались лучи. Юниор закрыл глаза и снова открыл. Ничто не изменилось. Песок. Все. Конец.

– Умник! – хотел он сказать, но слово не проговорилось, а как-то прошипелось, провизжалось. Он откашлялся. – Умник! – На этот раз получилось лучше. – Что случилось? Комбинатор выключился?

– Комбинатор сгорел, – ответил Умник безмятежно; для него-то в этом не было никакой трагедии. – Главная схема.

– Так… – сказал Юниор. – Понятно… – Он встал на четвереньки, потом на ноги, пошатнулся, в голове отчаянно стучало. Все же он устоял, напрягся, сделал шаг, снова качнулся, снова постоял, переводя дыхание. Значит, меня в тот самый момент… – понял он. – Комбинатор сгорел. Если бы он свертывал мир, то постепенно уменьшал бы мощность, и все понемногу таяло бы. А он сгорел и отключился сразу. И все взорвалось. Все…

За этим «все» была Зоя, но он не хотел, не позволил себе думать о ней так. Ее больше не было. Погибла. Даже сейчас он не хотел ставить ее на одну доску с сумасшедшими деревьями и искусственной травой.

Медленно, шаг за шагом одолевая расстояние, он шел к кораблю. Ноги вязли в песке. Хорошо, что купол держится, – равнодушно думал Юниор. – Хорошо, что воздух не Комбинатор сделал, а старые, честные механизмы. Но, в сущности, и это сейчас не имело значения. Даже к старым машинам он не испытывал никакой нежности. В душе было пусто. Одна из машин, водолей, стояла на его пути, пришлось ее обходить. Юниор обошел, придерживаясь за металлический корпус. За машиной лежала Зоя. Лицом вверх. На виске был кровоподтек. Глаза открыты. Лицо было серьезным, печальным и прекрасным.