Невеста Кащея - Татьяна Коростышевская

Я натянула рубаху:

— А чего ты вообще ожидал?

— Молод был и горяч, неужели непонятно?

— Нет! Вот подробнее мне и поясни.

— Тогда я еще не знал, что твоя бабушка станет земной ипостасью своей богини. Поверь, с Макошью, пряхой судеб, я не стал бы связываться. Мне было пятнадцать, я хотел знаний, хотел чуда. И тогда заключить обычный магический договор с обычной рутенской ведьмой, бродящей в наших лесах и скрывающейся от преследований, показалось мне… забавным. Нет, я, конечно, знал о твоей бабушке довольно много и даже такого, о чем не догадывалась она, но… Это было так давно…

Мне захотелось прямым ударом в челюсть стереть с его лица поганую беспомощную ухмылку.

— Ты бы не пришел за мной? Скажи! — Мой голос дрожал от ярости. — Через тринадцать лет ты бы просто не вспомнил обо мне? И я сгорела бы этой осенью под печатью вашей драной клятвы, так и не узнав, что все произошло потому, что тебе было забавно?!

Я орала в голос, сжимая кулаки. Меня душила такая чистая всепожирающая ненависть, что, если бы могла, я бы на месте испепелила синеглазого Дракона и всю эту соломенную хибару и вскипятила бы воду в пруду так, что вознеслась бы она облачком пара под самые небеса.

— Скажи!

— Да, — просто ответил он.

В этот момент я почти умерла, будто кто-то задул пламя свечи и я осталась одна в кромешной темноте.

«Он не создан для любви… нет у него органа, который за это чувство отвечает… это мы примем за аксиому… расслабься и попробуй получить удовольствие…» — глумливый голос демоницы Иравари звучал в ушах, мешая сосредоточиться. Я мотнула головой.

— Ты хотя бы честен.

— Девочка моя, моя дорогая девочка! — Дракон вдруг оказался близко-близко. Обхватив меня за плечи и зарывшись лицом в мои волосы, он горячо зашептал: — Какая разница, что было в прошлом? Сама судьба привела тебя ко мне, не нужно ей противиться.

Я пошатывалась под его напором, отвечала на поцелуи и ничего не чувствовала. Ненависть ушла, оставив после себя выжженную душу. Забавно… Ветер играл кустиками осоки у пруда, я легко улыбнулась старинному приятелю.

— Твоя отметина скоро исчезнет. Ведь ты станешь моей. Доверься мне…

«…В горе и радости, в богатстве и бедности, в болезнях и здравии…» — Слова брачных обетниц припомнились мне вообще не к месту. Какое у нас может быть супружество? Где между «моя» и «принадлежать» оно могло притаиться? Получается, я обманом расстроила его свадьбу с Иветтой. И мне, лгунье, с интересом внимали облеченные властью. Потому что это красиво: полуголая ветреница, магическая клятва, неземная любовь. Люди склонны верить сказкам. Я же поверила. Поверила, что у сказки «О предназначении и старинном договоре» может быть хороший конец. И жили они долго и счастливо, и умерли в один день…

Ёжкин кот, какая же я дура! Я полжизни бегала от того, кто вообще не стремился меня настигнуть. Я скрывала свое происхождение, чтоб он не догадывался, что самой судьбой предназначен быть моим… Хозяином? Из каких пыльных сундуков достала я это противное словечко «суженый» и на все лады примеряла его? Бестолковка!

— Ты дрожишь, птица-синица?

— А от тебя пахнет уксусом, — лукаво улыбнулась я, все-таки стараясь лишний раз не встречаться с ним взглядом.

— Это просто исправить.

Он еще раз меня поцеловал:

— Предлагаю искупаться вместе.

— А вода не холодная? — подняла я брови в картинном испуге. От собственных ужимок меня мутило.

— Она станет такой, как ты захочешь, — многозначительно пообещал он.

— Иди первый и отвернись. Я стесняюсь.

Лихорадочный румянец появился на моих щеках очень вовремя. А то, что вызван он был не страхом перед его наготой, Дракону знать было вовсе не обязательно.

— Хорошо…

— Я люблю тебя, — шепнула я одними губами.

Он услышал, но не ответил, его бледное лицо озарила довольная улыбка:

— Поторопись!

«Конечно, господин, — подумала я, — ваша вещь здесь для того, чтобы служить вашим желаниям», — но промолчала, рассудив, что это будет уже перебор. Да и манеры сластолюбивых храмовых прислужниц вряд ли дадутся мне без тренировки.

Я отвернулась, уголком глаза заметив, что Влад раздевается.

— Птица-синица! Я жду тебя с нетерпением, — напевно окликнул Дракон уже из водоема.

Вода доходила ему до ключиц, скрывая от меня все то, что мне видеть не хотелось. От поверхности пруда поднимались туманные струйки пара.

— Сейчас… — Я сделала несколько неуверенных шагов. — Отвернись, ты же обещал!

Он рассмеялся и нырнул.

Я быстро подхватила с пола стопку его одежды и шагнула к стене. Портал был неактивен, но мне каким-то образом была понятна его конструкция. Я провела ладонью по картине, продавливая ее внутрь. Когда рука по запястье скрылась в мутном мареве, я нащупала изогнутый штырь, который и провернула — на манер ключа в замке. Щелчок и яркое синее свечение возвестили о возможности переноса. Мне очень хотелось оглянуться. Мне почему-то казалось, что в спину мне грустно и потерянно смотрит Влад по прозванию Дракон. Я обернулась, поверхность пруда была неподвижна. Я шагнула в портал, вывалилась из него в спальне и боком откатилась с разложенного на полу пейзажа.

Испуганная Родика, вбежавшая в комнату с поварешкой наперевес, застала меня за методичным уничтожением пергамента. Ломать чужие порталы уже входило у меня в привычку.

Через два часа я сидела на кровати и ревела. В правой руке у меня была кружка с отваром валерианового корня, а в левой — рюмочка с какой-то на редкость вонючей настойкой. Хлопочущие надо мной женщины до хрипоты спорили, чей способ успокоения моих растревоженных чувств лучший, и, не придя к единому мнению, заставили меня пить все подряд.

— Ты правильно все сделала, — бухтела Родика, втаскивая в спальню сервировочный столик с легкими закусками. — Ежели он тебя не любит, так и бегать за ним нечего.

— Время пройти должно. — Дарина время от времени вытирала мне слезы передником. — Он, может, и любит, только сам этого еще не осознал. Ты глупостей пока не делай. Подумай, пережди…

— Чья б корова мычала! — Кормилица с азартом включилась в спор. — Молоденькая она еще. Ты тоже по молодости моему Михаю от ворот поворот дала.

— Нашла что сравнивать…

Я обвела комнату мутным взглядом и икнула:

— Жить больше не хочу…

— Никто про яблочко наливное ничего сказать не хочет? — Требовательный голос принадлежал Иравари, выглядывающей из настенного зеркала.

Первой опомнилась Родика. Она кинулась в бой с поварешкой наперевес, свободной рукой скручивая обережный знак.