Искусница - Елена Хаецкая

— Я принесу пирог, — сказала Юдифь, выползая из кресла.

Моран проводил ее негодующим взглядом.

— Могла бы и поспешить, — бросил он ей в спину.

— Смысл? — осведомилась Юдифь. — Мы ведь никуда не торопимся. Это у ваших клиентов время истекает слишком быстро, а мы можем ждать до бесконечности, не так ли?

Джурич Моран отчетливо скрипнул зубами.

За ночь кровь на повязке засохла. Только по одежде и раненому плечу Евтихий и мог определить, что перед ним — все тот же Фихан.

Эльф проснулся, едва лишь Евтихий пошевелился, и наблюдал за своим спутником сквозь ресницы. Длинные пушистые светлые ресницы, а под ними — сияющие темно-синие глаза. Существо одновременно древнее и невероятно юное, с нежной кожей, удлиненным овалом лица, Фихан съежился у погасшего костра. Его золотистые волосы были покрыты пылью, и это выглядело кощунством.

Евтихий встал, поднял голову к небу, пытаясь угадать — не смилостивится ли погода, не разойдутся ли облака. Утро, как обычно, намекало на такую возможность.

Фихан пошевелился, сел, открыл глаза.

— Сегодня лучше? — спросил он.

Евтихий обернулся и долго рассматривал его. Теперешний Фихан и напоминал того мальчика, которого спас Моревиль, и здорово отличался от него. Теперь Фихан вообще не был похож на человека. Даже в голову не могло бы прийти, что он действительно был когда-то конюхом, ходил за лошадьми. Скорее, у него была внешность принца.

— Сегодня, я думаю, дождя не будет, — сказал наконец Евтихий.

Они выкопали из костра речную змею, которая за ночь пропеклась и оказалась действительно очень вкусной. Приятели просто ожили, насытившись розоватым мясом, и даже отсутствие соли их не смутило.

— Ты сможешь идти? — спросил Евтихий у своего спутника. И добавил: — Я не хотел… слишком сильно тебя бить. Это случайно так вышло.

Синие глаза эльфа блеснули.

— Ты терпел, сколько мог. Я даже не надеялся, что у тебя хватит выдержки так надолго. Находиться рядом с чудовищем, вместе с ним идти по лесу, вместе есть, спать под одним плащом — для этого нужно обладать сильной волей, Евтихий.

Евтихий отмахнулся. Ему не хотелось больше говорить об этом. В любом случае он чувствовал себя виноватым.

Они вышли в путь. С каждым шагом дорога становилась все приветливее. Лес сделался менее густым, свет проникал теперь сквозь листву; более того, сами листья, как казалось, тоже источали слабое сияние — они были бледно-зелеными, золотистыми.

То и дело Евтихий испытующе поглядывал на своего спутника: не ослаб ли тот от потери крови, в состоянии ли он идти достаточно быстро или же следует сбавить ход. Но Фихан держался как обычно, как будто и не был ранен. В конце концов он даже сказал приятелю:

— Не беспокойся обо мне. Если мне станет дурно, я молчать не стану, попрошу об отдыхе. Идем, пока светло. По-моему, мы скоро выберемся… по крайней мере, из этого тоннеля.

— Думаешь, их тут много?

Евтихий постарался сделать так, чтобы голос его прозвучал деловито. Он был немного смущен тем, что Фихан легко разгадал его мысли.

— Я знаю, что Кохаги пользовался этой дорогой не раз и что многие тоннели соединены между собой. Ты тоже об этом знаешь, не так ли? В этом мире все помешаны на тоннелях.

— И никто не потрудился составить их карту, — добавил Евтихий.

— Возможно, потому, что это невозможно, — заметил Фихан. — Я думал о картах. Но пройти по этим дорогам… К тому же иногда мне кажется, что мы на самом деле топчемся на месте. Кохаги что-то делал с пространством. Он добирался из точки «А» в точку «Б» с невиданной скоростью и всегда незаметно. А это значит, что пространство для него складывалось гармошкой и позволяло прошить себя насквозь.

— Штучки Джурича Морана, — вымолвил Евтихий.

Под ясным взглядом кобальтовых глаз эльфа ему стало неловко. Банальность, даже пошлость только что произнесенной фразы — «штучки Джурича Морана» — ощущалась почти болезненно.

— Нам придется иметь дело с тем, что у нас есть, — спокойно сказал эльф. — Не имеет значения, как мы к этому относимся.

Все-таки он изменился с тех пор, как перестал быть жалким чудовищем. Обрел уверенность, рассуждает умно, как зрелый человек, а не как перепуганный мальчишка. Вообще он начал рассуждать! Еще пару дней он просто помалкивал и ежился, когда на него смотрели. Многое в поведении, оказывается, зависит просто от внешности. Раньше Евтихий считал, что это правило распространяется только на женщин. Еще одно заблуждение.

Они миновали светлую рощу и попали под дождь. Большая поляна, на которую вышли путники, была полна влаги. Сочная трава напитывалась водой. Мириады паутинок, растянутых между высокими стеблями осоки, переливались крохотными радугами. Все здесь источало свет, и зелень, и капли дождя.

А по краям поляны стояли, поднятые на шесты, колеса из позолоченной древесины, и на этих золотых колесах безмолвно догнивали тела умерших. Десятки, сотни колес, все одинаковые. И повсюду — лохмотья одежды и волос, белеющие кости, выпавшие челюсти.

Дождь с радостным безразличием падал на них, лучезарный свет заливал останки, отблески золотого сияния гуляли по тряпью и костям.

Евтихий замер на краю поляны.

— Что это?

— Не знаю.

Осторожно, словно боясь наступить в капкан, приятели двинулись через поляну. Они подошли к первому колесу, ко второму. Столбы с колесами были расставлены с пугающей равномерностью. Евтихий коснулся холодного обода.

— Это не позолота. Мне кажется, это настоящее золото.

— Тем хуже, — пробормотал Фихан.

Евтихий покосился на него, но ничего не сказал.

Им пришлось идти мимо мертвецов, и казалось, что не будет конца этим безмолвным жертвам давней расправы.

— Как ты думаешь, Фихан, кто они? — спросил Евтихий шепотом.

Фихан покачал головой:

— Они могут быть кем угодно. Такими, как я. Такими, как ты.

Внезапно между деревьями мелькнули тени. Фихан заметил их первым. Он дернул Евтихия за руку, и приятели нырнули в густую траву. По краю поляны проехал небольшой конный отряд. Всадники не заметили прятавшихся в траве человека и эльфа; к счастью для путников, они куда-то спешили и не глядели по сторонам.

Выждав некоторое время, приятели возобновили путь. Поляна оказалась огромной. И хотя лес постоянно виднелся впереди и вроде бы до него оставалось совсем немного, он все время отодвигался, так что в конце концов возникло ощущение, будто путники на самом деле стоят на месте. И вдруг поляна оборвалась, и лес снова обступил двоих приятелей.

Здесь имелась дорога, а на ней — следы от лошадиных копыт. Отряд всадников не померещился Фихану. Были и следы от телеги, и от сапог.