Ковен отверженных - Айви Эшер

уловить нужные детали. Сродни тому, когда ты знаешь слово и оно уже вертится на языке, но ты не можешь его произнести.

Беззаботная атмосфера, сопровождавшая нас во время поездки, испаряется. Лица ребят становятся серьезными, они почти одновременно делают глубокий вдох, выходят из машины и лицом к лицу встречаются с Энохом и его ковеном. Следует долгая неловкая пауза – никто не знает, что говорить или делать. Мы как будто стоим по разные стороны баррикад. Сложив руки на груди, парни прожигают друг друга взглядами, пытаясь разгадать намерения.

Я первая переступаю невидимую черту и направляюсь к дому. В конце концов, я тут жила некоторое время и имею полное право войти.

Прохожу через дом к задним дверям, ведущим к тренировочной площадке.

Парни заканчивают мериться членами быстрее, чем я думала, и вскоре меня догоняет Энох. Я чуть ли не кожей чувствую, как в его голове происходит баталия: он не знает, какие слова ему лучше использовать.

– Я рад, что ты позвонила, Винна. Все думал, захочешь ли ты выйти на связь со мной или с нами в целом… – Он потирает затылок, явно пытаясь сообразить, как дальше выстроить диалог. – Как жизнь? – задает он нелепый вопрос.

Я останавливаюсь и пару секунд смотрю на него.

– Энох, я не знаю, как мне на это отвечать.

На его лице отражается замешательство.

– Ты можешь рассказать мне все что угодно, Винна. Ты можешь мне доверять.

– В том-то и дело: я не знаю, могу ли. Я пытаюсь, но стоило тебе задать простой вопрос о том, как мои дела, я, вместо того чтобы рассказать тебе всю правду о том, какая жесть происходит в моей жизни, начинаю сомневаться, а стоит ли тебе что-либо рассказывать. Прямо сейчас я мысленно взвешиваю все риски: а сможете ли вы с отцом каким-то образом использовать против меня мои же слова, или, может быть, меня поджидает какая-то засада, о которой я пока не догадываюсь.

Энох с досадой проводит пальцами по светлым волосам и делает шаг ко мне. Стоит ему приблизиться, как я краем глаза замечаю Сабина, который дергается, чтобы перехватить парня, но я чуть заметно взмахиваю рукой, говоря ему остановиться.

– Он воспользовался властью, Винна, но это не делает моего отца плохим человеком, а меня – недостойным доверия.

– Но и я не шахматная фигура, Энох! Неужели ты этого не понимаешь?

– Понимаю… теперь. Когда я увидел тебя на озере, я не знал, кто ты. Я знал, что ты из себя представляешь и что это могло значить для меня. – Он окидывает жестом свой ковен. – Для нас, если бы ты была не против. Но потом я начал лучше тебя узнавать и понял, что жизнь не сводится только к власти и политике, потому что я увидел в тебе личность. Мне важна ты сама.

– Всем нам, – вторит ему Нэш.

– Но почему ты не рассказал, что знал, кто я такая? Почему бы просто не быть честным? – спрашиваю я раздосадованно и растерянно.

– Потому что мне казалось, что ты не хочешь, чтобы об этом кто-то знал. – Он указывает на моих Избранных. – Я не знал, что они знали, или что знали твой дядя и его ковен. Когда Фарон назвал тебя малышкой Стражем, ты больше запаниковала, чем растерялась, и я понял, что сама ты в курсе своего происхождения, но решил не пугать тебя и не говорить об этом.

Я открываю рот, чтобы поспорить, но Энох меня опережает:

– А что мне нужно было сделать? Подойти к тебе важной походкой и сказать что-то вроде «так ты, значится, Страж, хочешь дружить?»?

– Ну, типа, исключи вот этот странный голос в стиле ослика Иа и Элвиса одновременно, но да, так было бы в тысячу раз лучше, чем позволить твоему отцу так неожиданно вонзить мне нож в спину на этом вашем семейном ужине!

Энох в наполовину защитной, наполовину возмущенной позе скрещивает руки на груди:

– Я не знал, что он так сделает! Клянусь, я не знал, что он так набросится на тебя. Ты упрямая и отказываешься склоняться перед ним; думаю, он к такому не привык.

Я делаю шаг к нему, источая злость.

– Не смей защищать своего гребаного отца, Энох. Он угрожал, что раскроет меня, если я не запрыгну на твой член и не передам свои способности! Я не стану оправдывать его только потому, что вы с ним родня, или потому, что ему сложно смириться, что женщина имеет полное право самостоятельно распоряжаться своей жизнью и тем, с кем ей, черт возьми, быть!

– Ладно. Давай не будем о нем. В любом случае, речь идет о нас с тобой! Прости, что не сказал, что знаю, кто ты. Я не знал, как об этом заговорить: я думал, что Стражи – это просто легенда, а затем появилась ты, и ты оказалась… собой.

Энох обводит меня жестом и чуть пожимает плечами. Нэш хихикает.

– Что значит… я оказалась собой?

– Он пытается сказать, что ты красотка, – говорит мне Каллан, и я закатываю глаза.

– Я видела, с какими девчонками вы тусовались на пляже; я не куплюсь на чушь формата «мне сложно общаться с красивыми девушками».

В наш разговор вмешивается Вален: подходит и обхватывает меня за плечи. Его ореховые глаза, не отрывающиеся от моих, горят каким-то нечитаемым чувством.

– Ты не просто красивая, Винна… ты воплощение всего. Всего, на что мы когда-либо смели надеяться, и много, много больше.

Прежде чем я успеваю выйти из оцепенения и придумать ответ, он поворачивается к Эноху.

– Здорово, что вы, народ, тоже так считаете, но она наша партнерша и мы здесь по делу, так что давайте уже начнем.

С этими словами Вален уводит меня от Эноха в сторону тренировочной площадки.

Пока мы идем, на его лице играют желваки, и я чувствую исходящее от него раздражение.

– Вален, он знает, кто вы для меня.

– А вот я в этом не уверен, – говорит он, натянуто улыбаясь. – Но все хорошо, твои Избранные с радостью все ему объяснят; мы будем напоминать ему – и им – об этом столько, сколько потребуется. – Натянутая улыбка смягчается и становится скорее развратной.

Я смеюсь.

– Только не переборщите – нам нужна их помощь, помнишь?

Моя просьба тонет в его губах, когда он целует меня. Это не тот поцелуй, по которому понимаешь: «мне нужно оказаться в тебе прямо сейчас», – но все же намек в нем присутствует, и я чувствую на своих губах напоминание о том, кто он для меня и кто я – для него.

Мимо нас протискивается Нэш, бормоча:

– С таким же успехом мог бы уж и обоссать ее.

Его ворчание отрывает меня от вопросов, которые всколыхнул во мне