Берег тысячи зеркал (СИ) - Ли Кристина

Он мой ассистент. Когда ты кандидат наук в таком университете, как Сорбонна, ты больше не чувствуешь, что у тебя нет места. Оно четко прописано в регламентных документах научной коллегии, а твое слово — веское и емкое.

— Да, Франко. Мы можем ехать, — взяв с дивана серый плащ, надеваю его, и поправляю высокий хвост. — Вы получили бумаги по выгрузке оснащения на Филиппинах?

— Все готово, мадам. Остались некоторые нюансы. Это… — молодой человек заметно тушуется. Странно, ведь еще неделю назад все было готово. А сейчас "нюансы". Я этого не люблю. — Дело в том, что не все так просто с перелетом. Филиппины наотрез отказались принимать груз без предварительного осмотра их стороной.

— Таможня все осмотрит. В чем проблема? — поправив воротник, хватаюсь за ручку чемодана. Франко немедленно отнимает ее, и открывает входную дверь. — Что с документами, Франко?

— Патрисия, — стоит ему начать, как все становится предельно ясно. Опять она. И ведь я же предупреждала Женю и Вадима Геннадьевича, что нельзя закрывать глаза на ее ошибки. А все попусту. Они все равно допустили ее до подготовки экспедиции. Могли же дать задачи проще, — Она не указала в документах на отгрузку наименования датчиков сейсмоактивности, некоторых реагентов в блоке для лабораторных исследований. В общем…

— В общем, Франко, это не нюансы, — сухо отвечаю, а закрыв квартиру, отдаю ключи парню. Понурив голову, он кивает. Смешной и приятный юноша. Я вспоминаю себя на его месте. Это было почти три года назад. — Франко, я делаю это только из уважения к вам двоим. Отстраняют и за меньшее. Ты сам знаешь. Пришли документы мне на почту. Личную. Я пробуду в Тоскане еще неделю. Думаю, успею все уладить тихо и так, чтобы это не дошло до ректората.

— Вы, правда, поможете? — Франко в шоке поднимает взгляд.

Реакция парня обескураживает. Он смотрит на меня, как кролик на удава.

— Да. Но, почему ты так удивлен? — в недоумении спрашиваю.

— Просто… вас боится весь поток аспирантов. Я думал, вы отстраните мою Патрисию сразу. Простите, мадам. Я, кажется, ляпнул лишнего.

Последнее он добавляет, заметив мой застывший взгляд. Так меня боятся? Почему? Это странно, учитывая, что я никому не грубила. Просто требую то, что положено от молодого научного сотрудника: дисциплина, собранность и усердие. Это вызывает страх? Мои требования? Какая-то чушь. Тогда как они собираются лететь на Коготь?

— Франко, ты понимаешь, куда мы летим? — уже в такси спрашиваю парня.

Он тут же оживляется, а в глазах зажигается интерес.

— Тогда ты должен знать, какую ответственность несет каждый, за то, чтобы подобная экспедиция состоялась. От каждого из вас тоже многое зависит. Патрисия рассеяна, и ведет себя очень странно в последнее время. Это опасно. Мы летим не на Мальдивы.

— Это моя вина, мадам, — Франко отвечает прямо. — Дело в том, что я предложил ей… В общем, мы условились пожениться, как только вернемся из экспедиции. Она взволновала, мадам. Вернее, она в шоке. Мы с ребятами тусили два дня подряд. Ну, там… Тусовка. Вы понимаете.

Тусовка… Я приподнимаю бровь, в недоумении. Кажется, я старею. В свои то тридцать три, действительно не могу вспомнить, когда последний раз бывала в баре, или выпивала с друзьями до утра "тусуясь". Я загорелась идеей добиться всего, что не смогла, и не заметила, как даже слово "тусовка" стало вызывать укол недоумения.

— Так вы праздновали помолвку, выпивали, и потому Патрисия не правильно составила документы? — возможно, мой тон слишком холодный, но Франко отвечает правдиво:

— Мадам, — он бросает взгляд на таксиста, аккуратно наклоняется ближе, и пристыжено шепчет: — Мы непристойно нажрались. В хлам. Я понимаю, что после такого, вы можете и меня отстранить…

— Черта с два. Где я найду другого ассистента за неделю? — фыркнув, видимо вызываю еще большее недоумение у парня. Он смотрит на меня, как на пришельца. — Спасибо, что сказал правду. Теперь, я буду внимательнее следить за тем, чем заняты мои ассистенты вне стен корпуса. Иначе, в следующий раз, если еще куда-то отправимся, наше оборудование может угодить за полярный круг.

Под впечатлением от внезапного близкого разговора, Франко на радостях провожает меня так, будто я лечу за тот самый полярный круг. Парень без устали клянется, что присмотрит за квартирой, и вещами, которые надо собрать. В придачу божится, что наймет работников из толковой фирмы, чтобы отключить коммуникации. Я конечно, после услышанного, мало верю, в то, что он исполнит прямо вот все свои обещания. Потому, на всякий случай, сама звоню в компанию, которая обслуживает дом.

Несколько часов перелета, а потом еще столько же пути в автобусе, не проходят даром. Всю дорогу до Тосканы, я рассматриваю не пейзажи за окнами, а сверяю расчеты Женьки. Периодически сам виновник отсутствия моего отпуска, звонит с вопросом, за каким лешим я не могу угомониться. Лена, преисполненная намерениями поддержать мужа, энергично науськивает его, с требованием вразумить трудоголика в моем лице.

Они стали близки мне, как раньше.

Снимая очки, я откидываюсь на спинку сидения, и наконец, обращаю внимание на пейзаж за окном. Уже успевшие пожелтеть холмы, красиво контрастируют с нависающими сверху серыми тучами. Я помню, как ехала по этой дороге полтора года назад, и смотрела на цветущие вересковые поля. Настолько завораживающая картина не трогала совсем.

Я думала о маяке на далеком берегу. Он сверкал так невозможно ярко, как улыбка маленькой девочки, которая его создала. Она похожа на отца. Она могла быть моей дочерью. Моей…

До того, как узнала об обмане папы, и решилась полететь в Сеул, размышляла о том, какой он — мир Сана. Когда увидела, возможно, в силу своей прошлой инфантильности, упустила самые важные детали. Это сейчас, вспоминая каждую минуту, проведенную там, я возрождаю в памяти мудрый взгляд старой женщины, и безграничную любовь в ее глазах. Любовь к человеку, которого она назвала сыном, и к своей внучке. Я знала, что, несмотря на пропасть непонимания между нами, хотела бы остаться на том берегу. Мне понравилось выходить в море, я получала удовольствие от шума прибоя и пения чаек.

Я не забыла ни секунды на лимане.

Но та Вера не могла нести ответственность. Она постоянно соглашалась с решениями других. Она жила ведомой, серой и ничего не стоящей жизнью. Она была пустышкой. Слабой, разбитой и загнанной в угол. Такая женщина не могла принять волевого решения остаться с ним. Она не могла этого сделать из-за комка боли, страхов и предрассудков. Она трусиха, застрявшая в себе и в своем горе. Настолько глупая, что не заметила манипуляций со стороны собственного отца.

Такой я была. Чтобы изменить все, потребовался титанический труд, и усердные усилия в стремлении принимать быстрые решения. Без оглядки на страхи и предрассудки. Сказки о том, что можно перевернуть жизнь, убрав квартиру и выбросив хлам — сказками остаются. Не поможет ни пылесос, ни швабра, пока порядок не придет в сознание. Пока не начнет меняться оно, а с ним перестраиваться все приоритеты. Когда этот процесс завершится, может случиться так, что самый лютый враг, станет самым близким другом.

— Нет, ну глянь. Ну, я же сказала, что попрошу Сильвио тебя забрать. Но нет же. Уперлась мадам, и все. Опять три часа в консервной банке, — не успев выйти из автобуса, слышу, как со стороны остановки доносится привычное ворчание Надежды Викторовны.

Свекровь быстро отбирает мой скудный чемодан, а передав его своему мужу Сильвио, немедленно прижимает к себе. К слову, муж свекрови отнюдь не напоминает усатого добродушного Марио. Наоборот, мне открыто улыбается подтянутый мужчина в возрасте, который хоть и ниже свекрови, но выглядит весьма внушительно.

— Здравствуйте.

— Добро пожаловать домой, деточка. Пойдем, я наготовила для тебя кучу вкусного. Сильвио бочонок с вином прикупил в магазине Фабиачи. Какое винишко. Ты просто обалдеешь. Пойдем-пойдем. Лешка уже заждался, наверное.