Последняя война - Андрей Мартьянов

Нардарец и представить не мог, сколь необычное сокровище досталось ему. Кристалл оказался чудесным талисманом — вдруг ожили затверженные наизусть, но доныне бесполезные заклятья, вычитанные в старых книгах, дорога сама собой вывела Драйбена к границам Саккаремской державы, затем под копытами коня простерлась Вечная Степь… «Подарок», как нардарец звал свою находку, будто сам толкал владельца к берегам Идэра, где пестрели Гурцатовы шатры.

Вспоминая события последних осени и зимы Драйбен все больше убеждался в том, что резкие изменения в образе жизни, поведении и мыслях мергейтов непонятно связаны с воздействием маленького, неприметного камешка, вполне естественно смотревшегося бы в дорожной пыли на нардарских трактах или среди груды обломков на месте разрушенного землетрясением дома. И потом, отчего рабыня сотника Менгу постоянно упоминает "ледяное облако", якобы висящее над Самоцветным кряжем?

Драйбен долго не мог понять, зачем Менгу потащил с собой в поход к горам двоих рабов — Фейран и саккаремца Берикея. Ну, с девицей-то все более-менее ясно: если уж сам хаган взял с собой любимую жену (нардарец уважал госпожу Ил-диджинь, однако считал ее присутствие в отряде излишним), то сотнику негоже отставать от повелителя. Любопытно другое — Фейран являлась только рабыней, но никак не наложницей мергейта, не слишком хорошо понимавшего, что его «собственность» владеет исключительно ценимым в цивилизованных государствах даром предсказания. Просто захотел взять ее с собой. А второй раб, которому, между прочим, разрешалось носить оружие, оказался другом Фейран, попавшим в зависимость от молодого мергейта после проигранного поединка.

Драйбен несколько раз серьезно разговаривал с саккаремской девушкой, дотошно расспрашивая ее о сновидениях, в которых она слышала "голоса звезд", но уяснить до конца суть ее предсказаний не сумел.

— Скажи, почему Менгу приказал вам поехать вместе с отрядом? Оставались бы в лагере Непобедимых под Мельсиной, — спрашивал Драйбен саккаремку на вечерних привалах. Естественно, на время разговора с «предсказательницей» Драйбен вежливо просил Менгу отойти в сторону, ссылаясь на то, что беседы о магии и предвидениях требуют одиночества и сосредоточенности. Варвар-степняк слушался.

— Он решил, — грустно улыбалась Фейран, — будто я сумею охранить от беды. У мергейтов странные верования, они полагают, что человек, отмеченный богами, может стать куда лучшей защитой, чем власть самих богов. Я для Менгу что-то вроде талисмана на счастье. За день до отправления в путь я попросила Менгу забрать и Берикея — он воин и, хотя не давал клятвы верности степному шаду, обязан защищать господина. Берикей всегда держит слово.

— Ясно, — протянул Драйбен. — И все-таки что ты начала чувствовать, когда отряд подошел к горам? Все испытывают страх — я, Менгу, даже сам хаган. Ты видишь глубже остальных, поэтому я и спрашиваю.

— Не знаю. Я не обманываю тебя, господин. — Фейран смотрела куда-то за плечо Драйбена, и нардарец видел отражающиеся в ее светло-синих глазах блики костра. — Мир меняется, и к худшему. Боитесь не только вы, боятся боги. Впереди только смерть, разрушения и ничего больше. И еще страх. Очень много страха. Будто бы он кому-то нужен.

— Для чего богам или одному-единственному богу понадобился человеческий страх? — недоумевал Драйбен, но Фейран не могла сказать ничего более ясного. Нардарец уходил в свою палатку и усаживался за тщательно составляемую хронику еще более озадаченным.

Опережавшие Гурцата и его отряд менее чем на сутки Фарр, Ясур и Кэрис этой ночью сидели у чахлого костерка, отдыхали и частенько настороженно посматривали в сторону двурогой скалы. После захода солнца в округе начали происходить удивительные вещи: над горами бесшумно пылали развевающиеся полосы цветного пламени вспыхивали и тотчас гасли новые звезды, со стороны ледников доносились редкие, но жутковатые звуки… Иногда у людей появлялось чувство, будто рядом с костром, разложенным в гранитной впадине, кто-то бродит, не подходя близко к огню; мелкий щебень осыпался, словно потревоженный чьим-то сапогом или лапой. Фарр не выдержал и, без разрешения Ясура схватив лук, выпустил в темноту три или четыре стрелы. Вскоре долетело отчетливое цоканье металлических наконечников о голый камень.

— Брось, — поморщился вельх, заметив, что Фарр полез в тул за новой стрелой. — Это морок. Вокруг, кроме нас, никого нет, ни живых, ни мертвых. В Аррантиаде подобное именуется ученым словом «иллюзия».

— В смысле — наваждение? — переспросил атт-Кадир и, увидев спокойный кивок Кэриса, неохотно отложил лук. Ясур пробурчал нечто невнятное о том, что творцу подобных наваждений давным-давно следовало бы всадить кол в задницу, и поглубже. Старик за минувший день невероятно устал, однако старательно пытался не задремать и дослушать до конца похожий на жутковатую сказку рассказ вельха.

…Кэрис вернулся от двурогой скалы незадолго до заката, встретив окончательно изведшегося от беспокойства Фарра и разозленного долгим отсутствием попутчика Ясура. Однако он, не обратив внимания на насупленные физиономии своих новых друзей, с ходу закричал:

— Я там такое видел!.. В жизни не поверите!.. Волшебного меча не нашел, не пугайтесь. Но там такое!.. Ясур, дай пожрать, иначе сейчас с ног упаду! Э, кстати, почему солнце заходит? Я же уходил совсем ненадолго…

— На солнечных часах, — заметил опешивший Фарр, — тень стрелки миновала бы четыре деления из десяти. Твоя прогулка изрядно затянулась.

— Не заметил. — Кэрис привычно подправил черно-красный плед, затянул его потуже ремнем и плюхнулся на снятое с одной из лошадей седло, сейчас лежавшее возле костра.

— Убери лапы! — рявкнул Ясур, когда вельх потянулся к сухому мясу. Сначала в котел надобно положить, прогреть. Где твои травки? Давай сюда. Жевать мясо без запаха корешков все равно что грызть подошву старого сапога. Скажи спасибо Фарру, сбегал, ручеек нашел.

— Что ты видел? — не унимался атт-Кадир, принимая из рук Кэриса связку мешочков со специями. Между прочим, Фарр, позабыв о наставлениях из Книги Провозвестника, поддался любопытству и хотел во время отсутствия Кэриса заглянуть в его мешок, но хитро завязанные узлы не поддались. Сейчас вельх просто потянул за веревочку, и торба с готовностью распахнула горловину. — Там земля дэвов?

— Каких дэвов? — махнул рукой вельх, следя жадным голодным взглядом, как Ясур обстоятельно водружает котел на угли и, разложив на камнях сероватые куски вяленого мяса, пластает их своим кинжалом. — Там… Там Тропа. Дорога в глубину скалы.