Подчинённая. Дилогия (СИ) - Грей Патрисия

Достаточно ли этого мне?

Нет.

Я хочу жить с ним вместе, но он против. Теперь против. Говорит, что не хочет вновь создавать иллюзию семейной жизни. Потому что, как показывает практика, так только больнее. Есть исходные данные. Они таковы, каковы есть. Он женат, женат по сути фиктивно. Но если он нарушит данное себе слово, если перечеркнёт все эти годы, когда гордился собой потому, что выхаживал женщину, которую ценил, он потеряет себя. И такой — вряд ли будет мне нужен.

Это только кажется, что проблема в разводе. Проблема не в разводе. А в чувстве, что он принадлежит другой женщине. При том, что в его сердце нет никого, кроме меня.

Я знаю, что это правда. Потому что знаю, как он на меня смотрит. Знает, как касается меня. Знаю его искреннюю и бескорыстную заботу. Знаю его терпение к моему плохому настроению. И чувство безопасности, которое он во мне рождает самим фактом того, что он у меня есть.

Я знаю, что он меня любит. Искренне, по-настоящему. Знаю, что в его душе нет покоя из-за того, что он не может дать мне то, чего я хочу. Из-за того, что предложил мне лишь синицу в руке.

И знаю, что он её не бросит. Что развестись с ней и остаться при этом её опекуном для него будет равносильно предательству. И прежде всего — предательству самого себя.

Он давно уже не говорит со мной об этом. Он вообще теперь часто молчит. Он вновь обрёл силы, вновь стал тем, кого я узнала тогда в Питере. Самодостаточным, уверенным в себе, предпринимателем-одиночкой. Только теперь я знаю больше.

А ещё я знаю то, что он верен не только ей. Но и мне. Просто верен по-разному.

Я стою между столом и окнами, занимающими всю стену. Сейчас они закрыты жалюзи.

Прямо за мной — Руслан. Он прижимается ко мне сзади, убирает пальцами волосы с моей шеи, безумно приятно покрывает её несколькими лёгкими поцелуями. Ярко ощущаю его эрекцию. Её сложно не ощутить. И это очень заводит меня.

Чувствую силу его ладони на своей шее. У него красивые руки. Грубоватые, очень мужские и в то же время — элегантные. Длинные, жилистые, узловатые пальцы с аккуратным мужским маникюром. Он вообще очень ухожен. Метросексуал с внешностью потрёпанного жизнью брутала.

Чувствую нажим. Склоняюсь ниже. К пахнущей кофе столешнице. Ему нравится владеть. Он снова берёт меня без выбора. Никаких ухаживаний. Никакого соблазнения. В этом есть что-то безусловно первобытное. Сильный мужчина овладевает слабой женщиной просто потому, что такова природа и он ей следует. И нет никаких оснований для того, чтобы считать это чем-то неправильным. Он слишком мужественен, чтобы моя женская суть могла этому противостоять.

Хватка немного ослабевает, пальцы зарываются в волосы, гладят кожу, обманчиво нежно, но стоит мне выказать хоть намёк на сопротивление, я тут же чувствую силу его мускулистой руки.

Он укладывает меня животом на стол, задирает обтягивающее чёрное платье из хлопка. Выше тугих полосок чёрных чулок в мелкую сетку. Выше ягодиц. На талию. Моя голая оттопыренная задница задирается кверху будто сама. Я подставляю ему свою увлажнившуюся дырочку так, чтобы ему было удобнее в неё войти. Потому что лучшее, что со мной может произойти этим вечером — именно сейчас и произойдёт. И, будучи знакомой с этим ярким удовольствием, его невозможно не предвкушать.

Он медленно, не торопясь, спускает с меня трусики. Властно гладит кончиками пальцев эпилированную киску. Знаю, что ему нравится, что я успеваю промокнуть, несмотря на отсутствие предварительных ласк. Чувствую это. Его возбуждение, его мощную мужскую похоть невозможно игнорировать. Он всегда хочет так сильно, что я ощущаю это едва ли не кожей. Входя в кабинет, я дрожала. От нарастающего возбуждения.

Чувствую, как он скользит пальцем меж губами. Уверенно, по-хозяйски. Каждое такое прикосновение вызывает потемнение в глазах, и я закрываю их, потому что всё равно перестаю различать предметы. Стараюсь сдерживать стоны. Потому что знаю, что ему нравится моё сопротивление собственному удовольствию. Нравится понимание своей власти надо мной, и эта моя жалкая борьба в начале каждого полового акта.

Слышу его дыхание. Слышу потрескивание свечей — по вечерам, когда мы остаёмся в офисе одни, он любит их зажигать.

Стараюсь смолчать. Но у меня не получается. В который раз. Тихий стон удовольствия — просто результат умелых движений, при которых моя киска превращается в источник нестерпимого кайфа. Знаю, что мои стоны удовольствия он воспринимает правильно — как подтверждение своей безумной, зашкаливающей сексуальности. Дикий, невероятно дикий и независимый, сильный мужчина, которого невозможно не хотеть.

Киска принимается пульсировать, источая помимо влаги, волны удовольствия, отдающиеся во всё тело. Прежде всего — в голову. Она превращается в тёплый очаг наслаждения, который нельзя игнорировать. Попросту нереально.

Он умеет трахать так, что я едва не теряю сознание от волн потрясающего удовольствия.

В который раз я ярко ощущаю свою женственность. Ту, что сильнее меня самой, когда я пытаюсь быть разумной. Он умело пользуется этим. Пробудил это во мне и теперь наслаждается результатом. И пока я отвечаю ему искренней благодарностью, я ему не надоем.

Толстый, тёплый и очень твёрдый член проникает в моё похлюпывающее, текущее соками, лоно. Чувство страдающей без секса суки, которую никак не начнут иметь, наконец-то исчезает, сменяясь удовольствием отдаваться.

Член медленно входит глубже. Ещё глубже. Удовольствие и восторг. Яркие, немыслимо яркие ощущения, которые называются одним-единственным словом — наслаждение. Настоящее. Без шелухи.

Упругие стенки моей вагины плотно облегают его крупный член и вскоре я испытываю торжество плотского удовольствия — это скольжение столь мощно дурманит меня, что кружится голова.

Тихо играет блюз. Будто издалека до меня доносится хрипловатый голос певца. Стабильный, методичный ритм. Именно в этом ритме он и принимается иметь меня сзади. Наматывает мои длинные светло-русые волосы на запястье и тем самым заставляет отклониться головой назад. Мой рот приоткрыт, а глаза волей-неволей закатываются вверх. Я часто и шумно дышу. Слышу лёгкое, методичное шлёпанье его бёдер о мои ягодицы.

На несколько мгновений наступает тишина и шлёпанья становятся будто бы громче. Новая песня, с более быстрым ритмом. И он ускоряется. Он всегда имеет меня под музыку. И я никогда не угадываю, какой она будет. В этот раз он с чувством трахает меня под блюзовые аккорды и хриплые мужские баритоны.

Трахает так, что я устаю от ярких оргазмов… Они нескончаемым потоком сотрясают моё уставшее кончать тело, изматывают мириадами ярких ощущений, собравшихся в единое удовольствие, от которого с непривычки может снести крышу. Впечатление, что я под наркотой. Разум отключается, я превращаюсь в подмахивающую задом суку, весь смысл жизни которой — давать. Унять эту жажду его члена нельзя. И чем больше он трахает меня, тем больше я этого хочу.

Да, я в ловушке.

Да, я сама выбрала в ней быть.

Да, иногда одинокими ночами я жалею себя. Но эти вечера искупают всё.

Глава 30

Раскинувшаяся панорама окрашена золотистым светом стремящегося к горизонту рыжего солнца. Маленькие дома сверкают яркими бликами в окнах. Зелень листвы приобрела таинственный, немного грустный оттенок уходящего дня.

Мы полусидим-полулежим в шезлонгах на веранде дорого ресторана и с высоты смотрим вдаль, на летнюю вечернюю Москву. Приятный ветер играет нашими волосами. Мы вкусно поели и теперь просто пьём коктейли из трубочек и молчим. На этом веранде-балконе никого кроме нас нет. Руслан арендовал для нас её всю. Чтобы мы могли просто побыть вдвоём.

Сегодня год, как мы вместе.

Год назад я пришла в бизнес-центр, поднялась вместе на нужный этаж и затем, после собеседования, встретила в переговорке его.

— Ты не жалеешь? — глядя вдаль, вдруг спрашивает он.

Он справа от меня. Совсем рядом. Между нашими шезлонгами сантиметров тридцать. Пару минут назад мы держались за руки. Но сейчас мы будто две соседние лодки, плывущие единым курсом куда-то вдаль. Туда, где закатное солнце окрашивает серо-голубое небо в ярко-розовый цвет и золотит своими лучами траву, деревья и маленькие многоэтажные дома.