Маленькая Миледи 2 Первые шаги - Дмитрий Минаев

Чойбилрит свернул к какому-то кочевью, где нашлась знахарка, которая сразу заявила, что девочка не жилец. Кровотечение не прекращалось уже вторую или третью неделю,… я же говорю, со счётом у табиров плохо… малышка от боли уже плакать не могла.

– А вы, Тош, почему раньше ничего не заметили? – удивилась я.

– Ола, неужели ты не понимаешь? Нас всё время везли связанными, как поклажу, а каждую ночь насиловали. Это был такой кошмар, длившийся целую вечность. Я только и хотела, что умереть, чтобы мои мученья наконец закончились, – горько разрыдалась женщина.

А я то, действительно о чём думаю?! Чего ещё можно ждать от тапасуров? Если у обычных табиров волчьи законы, то у этих вообще… собака пожирает собаку, а тапас – тапаса. Легкораненый разбойник должен излечиться сам. Если ранение серьёзное, его в лучшем случае пристроят в какое-нибудь стойбище, если не бросят умирать в степи или не добьют "чтоб не мучился".

Жестокий образ жизни – дикие нравы.

Так думала я, глядя, как трясутся плечи Тошхарарман, слушая её надрывные всхлипывания. Угораздило же меня разбередить старую рану.

Наконец женщина успокоилась и продолжила рассказ.

Билю оставили в стойбище у знахарки, не взяв с той ни гроша, но и сами ничего не дали. Выживет – воля богов, нет – значит, нет. Тапасуры особо не возражали, возмутился представитель шаярлара, посланный тем, чтобы проследить точность выполнения приговора, чтобы женщин тишком не сплавили по пути в какое-нибудь кочевье.

– Хорошо, Нур, – осадил его Чойб, – забирай девчонку себе. Мне всё равно, что ты будешь с ней делать: убьёшь, бросишь степи… Плевать! Но перед богами ответишь за неё ты, а не я!

– А кто будет держать ответ перед шаярларом?

– Я не боюсь твоего хозяина.

– Я обо всём ему расскажу.

– Непременно передай. И вот ещё что, – крикнул он столпившимся вокруг воинам, – я смотрю, вы дорвались до женских тел, как голодные тапасы до поживы. Смотрите, не довезём товар, я самых шустрых кастрирую и самих продам в Ирчихр-Наомин, как это делают имперцы за изнасилование.

– Не горячись, Чойб, – примирительно сказал какой-то здоровяк, возвышавшийся над остальными разбойниками чуть ли не на целую голову, – ну порезвились ребята малость, что с того?

– Да ты смотри, Аффар! У нас было четыре бабы на продажу, теперь осталось только три. Нахрена мы тогда ходили в этот поход! И ещё, слушайте внимательно, – опять крикнул он остальным, – бабка осмотрит весь товар, скажет, кто ещё болен. Не дай боги на ту кто-то залезет. Ему не поздоровиться.

– Чего этим девкам сделается? – возмутился другой здоровяк, "квадратнее" первого, – Тебе-то, Чойб, бабы ни к чему. А нам?

– Ты не завидуй моему "счастью", Чох, – вернул удар старый волчара, – мне, после ранения, иногда поссать больно. Какие уж там женские ласки.

– Как же ты терпишь? – удивился первый амбал.

– Жизнь, Аф, – это вообще боль.

– Что ж нам теперь, свои х… узлом завязать? – воскликнул самый молодой из стаи.

– А, тебе, Шустрик, я твою шустрилку отчекрыжу, чтоб не учил старших, – огрызнулся Чойб, – В шармахаме есть поговорка: "Самая сладкая девочка, это молоденький мальчик". Она как раз про тебя.

После таких слов шпанёнка как ветром сдуло.

– Так этот Чойбилрит, он тебя никогда… не трогал? – не выдержав, спросила я Тошу.

– Нет, ни разу, – мотнула головой та.

– А других?

– Откуда ж мне знать, Ола? Разве я спрашивала. Стоит об этом только подумать… как снова…

Тошхарарман вновь разрыдалась.

Сколько ещё продолжалось путешествие, не совсем поняла. Да и так ли это важно? Факт, что отряд наконец добрался до Западной реки и переправился на правый берег. К этому времени кочевники окончательно разругались, поскольку Чойбилрит категорически запретил насиловать Тошу. Дело чуть не дошло до драки.

Три банды, что составляли отряд, разругались между собой вдрызг. Наверное, только близость конечной цели похода спасла их от смертоубийства. Женщине совсем стало плохо, поэтому последние дни она помнила лишь урывками. Кровотечение прекратилось, но Тоша была слишком слаба. Как будто боги наконец смилостивились и решили прекратить её земной путь, чтобы прервать бесконечную череду мучений.

О последних днях пути до Золотого леса женщина знала лишь со слов своих собра… то есть, сестёр по несчастью.

Соваться без спроса к местным жителям, которые лишь пару лет назад пережили нашествие орды, кочевникам было не с руки. Кто бы там стал разбираться, те ли это табиры, что причинили столько горя, или другие? Однако тапасурам и тут сопутствовала удача – они встретили купеческий караван. Хотя эта встреча едва не обернулась кровавым побоищем.

Ну что могут подумать купцы, когда им наперерез, откуда ни возьмись, выскакивает три десятка кочевников. Ещё мгновение и засвистели бы болты и стрелы, полилась кровь, и кранты бы обоим коммерческим предприятиям. Но, слава Создателю, обошлось.

– Вот эта, что ль? – пристально рассмотрев Тошу, обронил какой-то остролицый бородатый хмырь.

Чойб кивнул.

– Что-то вид у неё нетоварный, – с сомнением покачал головой незнакомец.

– Так я тебя её покупать не заставляю, – огрызнулся тапасур, – Ты в Жёлтом лесу скажи, кому надо. Всего и делов.

– А мой какой интерес?

– А что тебе надо? Нападать мы на вас не напали, наоборот, проводим до Леса, как невесту до брачного ложа, чтоб ни один волосок с головы не упал.

– У нас охрана достаточная, чужаки не нужны.

– А вдруг на вас кинется три десятка тапасуров?

– Ты мне угрожаешь?

– Да нет, предупреждаю. Мало ли, что может случиться… А так, ты поможешь мне, я помогу тебе. У вас свой товар, у нас свой. Чем быстрей мы уберёмся отсюда, тем тебе же лучше. А дальше разлетимся, как птицы в небе.

– Добро, – кивнул бородач, – Вы хоть помыли бы их, что ль, – мотнул он головой в сторону пленниц.

Следующее, что помнила Тошхарарман – ручей. С холодной прозрачной водой. Она обжигала кожу и горло, Тоша пила и не могла напиться. Весь переход её мучила жажда, а тапасуры пленниц, мягко говоря, не баловали.

– Идут, – послышался голос одного из кочевников.

Женщины поднялись.

Пришедших было четверо, пятым был давешний купец. Он же и переводил.

– Какие-то странные они имперцы, – пронеслось в голове Тоши, пока мужчины переговаривались.

– Пусть разденутся, – сказал самый старший из незнакомцев, с цепким колючим взглядом, – а то подсунете, как этот вот, – он кивнул на купца.

– Да ты что, Влэхрионар, побойся Создателя, я к тому хмырю никакого отношения не имел.

– А к этим?