Судьба начертанная кровью (ЛП) - Дженсен Даниэль Л.

Но мне было все равно. Все, чего я хотела, ― это спать.

― Ты ответишь на вопросы Стейнунн, ― прорычала Илва. ― Иначе тебе придется ответить на мои.

― Хорошо. ― Я позволила скальду войти внутрь, а затем захлопнула дверь перед лицом Илвы.

― Твой брат приехал погостить в Гриндилле, ― сообщила мне Стейнунн. ― Он привез с собой жену, Ингрид.

Жену.

Я даже не знала, что они поженились. И уж тем более не была приглашена на свадьбу, да и времени на это не было. За исключением последних дней, у меня не было ни минуты передышки. Но все равно было неприятно, что меня не пригласили.

― Спасибо, что сообщила мне.

Стейнунн вошла в комнату, окинула взглядом беспорядок и присела на угол моей смятой постели. Уже не в первый раз я поразилась тому, как она прекрасна ― ее светло-каштановые косы были в идеальном порядке, а округлые щеки покрывал розовый румянец. Ее платье было безупречного покроя и на нем не было ни пятнышка, а ложбинка декольте, которому я сильно завидовала, выглядывала над скромным вырезом. Хотя она была старше меня, единственным признаком этого были почти незаметные морщинки возле глаз. Однако, несмотря на ее красоту, я ни разу не видела, чтобы кто-то оказывал ей знаки внимания, будь то мужчина или женщина, и я задавалась вопросом, потому ли это, что она избегала этого, или же все замечали только ее голос.

Я так и осталась стоять со скрещенными на груди руками.

― Я думала, ты все еще путешествуешь и поешь свою песню о Фьяллтиндре. ― Распространяя весть и приумножая мою славу, потому что Снорри верил, что именно это заставит ярлов присягнуть ему как своему конунгу.

Она слабо улыбнулась.

― Хочешь послушать? В Халсаре ты упала в обморок, едва я начала.

― Не очень. ― Я понимала, что говорю неприятные вещи, но не могла удержаться от колкости. ― Я уже прожила это.

― Я понимаю, ― сказала она. ― Нужно быть человеком определенного склада, чтобы захотеть увидеть себя в волшебстве моих песен. Бьорн сказал, что скорее послушает, как чайки дерутся за рыбу, чем услышит что-нибудь с его участием.

― Бьорн ― засранец, ― пробормотала я, хотя была с ним вполне согласна. ― Ты прекрасно поешь. Все так говорят.

Стейнунн склонила голову.

― Ты очень добра, что льстишь мне, Фрейя.

Учитывая, что я вела себя как злобная ведьма, я не смогла удержаться от гримасы.

― Что ты хочешь узнать?

― Я бы хотела услышать твой рассказ о битве.

Отвернувшись, я подошла к столу, заставленному грязными мисками и кубками, и сгрузила их на поднос. Мне нужно было чем-то занять руки, потому что это был единственный способ сдержать всплеск бешеных эмоций в моей груди.

― Там были и другие. Спроси их.

― Да. Но песня посвящена тебе. Она должна убедить все Горные земли, что ты ― женщина, которую нужно уважать. Что за тобой нужно следовать. То, чем ты поделишься со мной, поможет сложить песню так, чтобы она лучше передавала твой дух.

Чтобы она могла использовать ее для укрепления моей репутации. Что на самом деле означало укрепление репутации Снорри, ибо я служила его воле.

― Я не могу рассказать тебе ничего такого, чем не поделились бы другие.

Она нахмурилась.

― Ты уверена?

Во мне поднялось раздражение от того, что она настаивает на своем, и резкие слова подступили к горлу. Я быстро кивнула, прежде чем они успели вырваться, и прикусила язык.

Стейнунн поднялась и склонила голову.

― Сегодня я буду петь для нашего народа, и было бы хорошо, если бы ты присутствовала при этом. Хотя тебе следует воздержаться от медовухи.

В моем самообладании образовались трещины, и мой нрав вырвался наружу.

― Я знаю, что произошло, Стейнунн. Я не получила удовольствия от пребывания там и не получу удовольствия от того, что увижу это снова, так что прошу простить мое отсутствие.

Скальд кивнула и направилась к двери. Но вместо того, чтобы позволить мне снова погрузиться в меха и страдания, она остановилась.

― Я пережила трагедию, которая стоила мне почти всего, чем я дорожила, так что я понимаю твое горе и желание избежать любого напоминания о нем. И все же, хотя моя песня тебе не понравится, я считаю, что тебе нужно увидеть, чему были свидетелями все те, кто тебя окружает, и почему они относятся к тебе так, как относятся.

Не сказав больше ни слова, Стейнунн ушла, закрыв за собой дверь.

Я еще долго стояла, глядя на деревянные доски, и мои ноги так замерзли, что начали болеть. Но вместо того чтобы снова забраться на кровать, я быстро умылась водой, которую принесла служанка, а затем надела чистое платье. Я сняла завязки с косы и расчесала пальцами длинные волосы, распустив их по спине.

Дверь скрипнула, когда я открыла ее, и я вздрогнула, хотя и не совсем понимала, почему. Возможно, потому, что я не была уверена, действительно ли готова снова выйти в мир и хотела сделать первые шаги незаметно. Выйдя наружу, я захлопнула дверь и чуть не выпрыгнула из кожи, когда краем глаза заметила темную фигуру.

― Бьорн, ― пробормотала я, сердце бешено колотилось.

― Фрейя.

Бьорн стоял, прислонившись к стене, а у его ног лежал аккуратно свернутый тюфяк и полупустая чаша с водой. Я тяжело сглотнула, осознав, что все это время он был за моей дверью.

― Пожалуйста, скажи мне, что ты не спал здесь.

Он пожал плечом.

― Мой отец беспокоится о твоем благополучии.

Я впилась зубами в нижнюю губу, потому что знала, что это беспокойство не столько о том, что могут сделать другие, сколько о том, что могу сделать я сама.

― Я в порядке.

Его челюсть сжалась, зеленые глаза буравили меня, пока я не отвела взгляд. Но не раньше, чем я заметила темные круги под глазами, небритые щеки и помятую одежду. Я не могла сказать, оставался ли он здесь все то время, что я пряталась в комнате, но у него определенно не было времени позаботиться о себе

― Стейнунн сообщила мне, что мой брат и Ингрид приехали в Гриндилл, ― выпалила я, желая покончить с молчанием.

Бьорн фыркнул.

― Это правда. Они приехали с Илвой и остальными из Халсара.

― Это Снорри приказал ему приехать? ― Меня охватило беспокойство, потому что единственная причина, по которой Снорри мог призвать их сюда, заключалась в том, чтобы иметь больше влияния на меня. Неужели это произошло потому, что я бросила вызов его авторитету во время осады?

― Нет. ― Он резко тряхнул головой, с явным раздражением. ― Твой брат-идиот заплатил лекарю, чтобы тот вылечил ему ногу, а потом пришел просить, чтобы ему позволили вернуться в боевой отряд. Мой отец согласился на это в награду за успехи, которых ты добилась.

Гейр сам решил приехать в Гриндилл? Привез сюда Ингрид по собственной воле?

Волна гнева прокатилась по моим венам от его полнейшей глупости.

― Где он?

― Наслаждается плодами твоих трудов, я полагаю. ― Бьорн оттолкнулся от стены. ― Я отведу тебя к нему.

Он повел меня в большой зал, и хотя я, вероятно, уже проходила этот путь, когда мне предоставили комнату после битвы, ничто не показалось мне знакомым. Мой взгляд скользил по богатствам, которые Гнут накопил за время своего правления, резной мебели и толстым гобеленам на стенах ― все это теперь принадлежало Снорри. Как подобает конунгу.

― Уже прибыли присягнуть ярл Арме Гормсон и ярл Ивар Рольфсон, ― сказал Бьорн, нарушив молчание. ― За ними последуют другие, особенно когда Стейнунн начнет путешествовать по Горным землям, распространяя слухи о твоей ― он заколебался ― боевой славе.

Скорее, о бесславии.

― Стейнунн хотела, чтобы я послушала, как она поет, ― сказала я, гадая, был ли Бьорн одним из тех, с кем она разговаривала, была ли часть истории рассказана им. ― Я отказала ей.

Он ничего не ответил, но я чувствовала на себе его взгляд, когда мы вышли из большого зала на улицы города.

Поврежденные здания почти не ремонтировались, все усилия были направлены на заделку дыры, которую я проделала в стене. Десятки мужчин и женщин трудились над заменой обугленных бревен, даже дети помогали им, маленькие фигурки бегали туда-сюда. Все были заняты своими делами, но каждый останавливался, чтобы посмотреть, как мы с Бьорном проходим мимо, и я чувствовала их настороженность, как будто это было осязаемо, но ни один из них не рискнул посмотреть мне в глаза.