Доля Пути: Лето - Константин Пирожков

статике и оставляя видимыми искажения при движении — чем быстрее движение, тем более явным оно становится для наблюдателей. Но ночью, эта Вязь — распределённая по моей сжатой в плотный кокон Воле — сделает меня практически незаметным.

Я спешил, не торопясь. «Дозор» будет активным ещё около часа, поэтому я заранее узнавал, если впереди появлялись прохожие. От домов и их окон тоже старался держать подальше, чтобы повысить эффективность «Лазутника». Даже дышал только через нос, чтобы не выдать себя паром. Я знал, куда иду. В доме, ближе к дороге, я заметил как коммунальщики что-то делали в подвале, вход в который очень удобно располагался не в одном из подъездов, а в торце, куда не выходили окна ни того дома, ни соседнего.

Дойдя до нужного места, замер ненадолго, прислушиваясь и напрягая зрение — на двери в подвал висел замок. Отлично! Я спустился по железной лестнице и изобразил свободной рукой основу Вязи «Пепел» — в своём полном виде состоящей из двадцати двух долей и запускающей волну, превращающую всё на своём пути в конечный продукт любого горения. Но сейчас, для моей цели, было достаточно и основы из трёх долей.

Дужка замка, будто растворилась и осыпалась золой, при этом остальной металл почти не нагрелся. Аккуратно сняв замок, я легонько потянул дверь и, убедившись, что петли не скрипят, вошёл внутрь. Стараясь не шуметь, я уложил тело кровососа на пол и подвесил «Око» под низкий потолок. Быстро обшарив его карманы, я нашёл бумажник, айди паспорт в нём, небольшой складной нож и не дешёвый телефон-раскладушку, какие любят деловые люди — чтоб был надёжный, удобный, с хорошей камерой, не для развлечений короче. Рассовав всё найденное по карманам штанов я снова изобразил основу «Пепла», добавил в неё ослабленный «Тригуб» и раскрыл над трупом. Здесь объём побольше, поэтому предварительно я пустил в свою Волю долю «Благо», но, всё равно, жаром пахнуло не слабо — я почувствовал.

Последний штрих — отойдя к двери, я отмахнулся рукой и сымпровизированная на ходу Вязь, из долей «Благо», «Сугуб» и «Быстр», создала короткий шквалистый порыв ветра, который разметал то, что осталось от тела, по самым дальним закоулкам подвала. Пахло здесь, и до моего прихода, не очень, а до утра, думаю, местная "атмосфера" вернётся к норме.

Быстро осмотрел изъятое имущество убиенного. Проживал он в том самом городе, куда меня приглашала наследница Семьи. В столице, конторские не жаловали кровососов и перевёртышей — ещё в первые две Волны произошёл почти тотальный исход выживших представителей этих видов. Кто-то поменял гражданство, многие переселились в столицу древнюю и её окрестности. Я что-то слышал о том, как Семья привечает и тех и других под своей эгидой.

Мельком просмотренный список контактов в телефоне тоже ничего не дал — записей вроде «Патриарх улья» или «Глава Семьи» не было. Странно, если бы были. Пара обычных банковских карт, несколько визиток, на которых ничего, кроме имени и номера телефона. В общем, тёмная лошадка. Немного посомневавшись, я испепелил всё, кроме паспорта и телефона, которые решил оставить до завтра.

Когда вернулся в квартиру, сначала не поверил глазам — если убрать обломки каркаса зеркала и сильно не приглядываться, то прихожая была почти в идеальном состоянии. Ни одного пятнышка крови, ровная поверхность входной двери, вешалка висит, как новая и только несколько трещин на обоях пытаются намекнуть на правду. Ай да до́мник, ай да... молодец.

— До́мник! Долг перед тобой — моё слово.

И только еле слышный шорох, со всех сторон, как вдох — долг Знающего обещан, слово услышано.

Забытьё, в которое я отправил Марину, должно продлиться ещё больше часа. Закинув вещи в стиралку, я умылся, принял душ и надел всё чистое — моей одежды в этой квартире было достаточно. А потом, сидел на погруженной в темноту кухне, у приоткрытого окна. Обновив «Дозор», я курил трубку и "слушал" улицу. Ни милиции, ни Знающих, ни людей в чёрном — так в округе и не появилось.

***

Я смотрел на лицо девушки, даже во сне сохранившее отражение ужаса, испытанного ею перед потерей сознания, и мучительно гадал — до какого момента она успела досмотреть наш хоррор-боевик. По всему выходило — максимум до эпичного броска моей тушки в зеркало. Кажется, люди забывают последние несколько секунд или даже минут, перед обмороком. Надеюсь, это так. Её веки задрожали и начали медленно открываться. Ещё до того, как её взор обрёл осмысленность, она громко вскрикнула и стала отбиваться от меня руками, а я, как можно мягче, постарался удержать её.

— Тихо, тихо, — успокаивал я её. — Мариша, это же я. Всё хорошо, ш-ш-ш. Успокойся. Ш-ш-ш.

Мои слова, медленно, но стали достигать её разума. Сначала, она перестала вырывать руки, затем — вырываться сама, а потом совсем затихла.

— Илья!? Что...? Почему...? А где... этот?

— Всё хорошо, его нет, он сейчас, должно быть, очень далеко.

— Кто это был? — она привстала и откинулась на спинку дивана, покосившись на проход в прихожую.

Я взял её за голову и слегка повернул на свет — местом предполагаемого столкновения с косяком.

— Скорее всего, его донимала жажда, то есть ломка. У тебя здесь не болит?

— Нет. Он что, ударил меня? — она прикоснулась к своей голове.

— Ты испугалась, ударилась об косяк и потеряла сознание. Как себя чувствуешь?

— Я... я... Вроде, нормально. Просто, меня всю трясёт. Почему ты такой спокойный? — она отстранилась от меня, встала и прошла к дверному проёму, осторожно заглядывая в прихожую, будто ожидая, что оттуда на неё бросится предполагаемый "наркоман".

— Уже всё позади.

Я попытался обнять её сзади за плечи, но Марина быстро прошла в прихожую и остановилась перед обломками зеркала.

— Боже мой, — она закрыла рот