Тэмуджин. Книга 3 - Алексей Гатапов

– Джамуха-анда, ты слишком уж подозрителен, – укоризненно сказал Тэмуджин. – Хан и тебе, и мне оказал бесценную помощь – такую, что никто другой в нашем племени не окажет, а ты вместо благодарности всякие напраслины возводишь на него. Это ведь нехорошо…

– Ладно, ладно, анда, – Джамуха сразу отступил, поспешив согласиться с ним, и смущенно пожал плечами. – Пусть будет по твоему, но я сказал тебе лишь то, что было в моих мыслях, а мы ведь анды, у нас одна душа, одна голова должна быть, потому я и выложил перед тобой свои мысли. Но ты ни слова… слышишь?

– Слышу, не тревожься.

– Ну, тогда, давай, позовем хана, – сказал Джамуха, все еще раздумывая о чем-то про себя. – Он уж, наверно, закончил совет со своими.

И тут же перевел разговор:

– А ты знаешь, что в айле, который занял я, сейчас сидит меркитский нойон Хаатай-Дармала, который тоже ходил в набег на твое стойбище и участвовал в похищении Боортэ?

Тэмуджин встрепенулся от неожиданной новости.

– Что же ты молчал! – воскликнул он. – С этого надо было начинать, а ты про хана… Поехали, посмотрим на него.

Тэмуджин тронул коня в сторону куреня, но тут его догнал Бэлгутэй.

– Брат, подожди…

– Что у тебя? – догадываясь, о чем он будет говорить, спросил Тэмуджин.

– Моей матери не оказалось в том курене, который мне указали.

– И что?

– Надо бы расспросить у пленных.

– У тебя язык есть?

– Есть.

– Оружие при тебе?

– Да.

– Я вам показал, как надо с ними разговаривать?

– Да.

– Ну, так что же ты ко мне пришел? Расспрашивай у них все сам. До каких пор за моей спиной будешь прятаться?

– Я понял, брат!

– Вот и делай свое дело, а меня ждут другие дела.

Меркитский нойон сидел в тени задней юрты, без шапки и ремня, со стянутыми назад руками. Опустив голову и плечи, будто от непосильной тяжести, он задумчиво уставился в землю.

Тэмуджин въехал в круг айла, посмотрел на него и сразу узнал. Явственно вспомнилось, как в тот самый день он вместе с братьями и нукерами, взобравшись на горную скалу, смотрел на занятое меркитами стойбище и видел, как этот нойон вышел из большой юрты и, блаженно улыбаясь, щурясь на солнце, что-то говорил, а двое других смотрели на него и весело хохотали…

К Тэмуджину сзади подъехал Джэлмэ. Всмотревшись в пленного, он сказал:

– А это ведь тот, который бросил в костер подставку для онгонов и насылал проклятия вашему роду.

Тэмуджин вплотную подъехал к связанному, тяжелым, ненавидящим взглядом заставил его подняться на ноги. Тот был высок, матер, как старый медведь, но от былого грозного вида не осталось и следа, и теперь он, усмиренный, будто выхолощенный, стоял перед ним, покорно опустив голову.

Тэмуджин, с трудом сдерживая в себе желание ударить, убить его и растоптать конем, хриплым от волнения голосом спросил:

– Ну, что, хорошо вы тогда сходили в набег? Приятно было пограбить, довольны были добычей?

Тот вдруг поднял голову и прямо посмотрел на него.

– А кто не ходит в набег? Какое это преступление? Вот и вы пришли на нас. Сила на этот раз оказалась на вашей стороне, вот и вся разница…

Глухой, сипловатый голос меркитского нойона показался Тэмуджину знакомым и он вспомнил разговор у горного отрога.

– А не ты ли это из-за деревьев разговаривал со мной, у пропасти? Когда вы гнались за нами по лесу.

Тот настороженно прищурился, помолчал, поводя глазами в сторону, будто раздумывая, признаваться или нет, и сказал:

– Да, это был я.

– Ну, что ты теперь скажешь? По-прежнему хочешь уничтожить нашу семью? Нашу мать заставить доить коров, а нас повесить на деревьях…

– Хотел бы, – неожиданно честно признался тот. – Хотел бы, да не могу. И вы сейчас хотите меня убить, и убьете, потому, что можете.

– Что ты этим хочешь сказать? – смутно подозревая в его словах какой-то затаенный смысл, спросил Тэмуджин. – И зачем вам было нас убивать?

– Таков закон, – просто сказал тот. – Вот твой отец отобрал у нашего брата невесту. Он напал вместе с другими киятами, а наш брат ехал один, ехал мирно, никого не трогал. Пользуясь беззащитностью нашего брата, ваш отец отобрал нашу невестку, твою мать. Такое преступление должно было быть отмщено, без этого душа нашего брата не нашла бы успокоения, и мы это сделали, как велит обычай. А теперь ты пришел на нас, и будешь нас грабить и убивать. Мы сделали с вами то, что сделал с нами твой отец и всего-то. Но ты пришел отомстить и продолжить нашу вражду… Думаешь, наши потом тебе не отомстят? И этому не будет конца, пока живут люди на земле.

Тэмуджин прежде уже слышал что-то подобное и чувствовал в словах меркита какую-то правду, но внутренне он наотрез отказывался признавать то, что его месть за жену равнозначна их меркитскому грабежу.

Обдумав, скоро он нашел, как разоблачить меркита.

– Все ты напутал, как старый лис путает следы, и врешь мне тут, – грозно сказал он. – Мой отец отобрал мою мать у вас и сделал ее своей женой. И никогда он не ронял ее чести, а вы что сделали с моей женой? Разве это можно сравнить?.. А еще, как ты оскорблял наших предков там, в нашем стойбище? Что ты им кричал? Вот за свои слова и ответишь у нас, на Бурхан-Халдуне. Я тебя зарубил бы сейчас же, на месте, но ты должен ответить перед нашими предками. Заберите его! – Тэмуджин оглянулся на воинов из сотни. – Уберите его с моих глаз.

После разговора с пленным нойоном у Тэмуджина как-то пропало былое желание мстить меркитам. Он вдруг почувствовал какое-то безразличие ко всему происходящему и огромную усталость – видно было, что сказываются и прошедшая бессонная ночь, и тревожные метания последних дней. Он попросил Джамуху передать хану, что ему нужно побыть с женой и, поручив все дела с пленными нукерам и сотникам, направился в свою юрту. Проходя по айлу, махнул вскочившим от костра воинам охраны и молча прошел в жилище.

Бортэ все еще спала на кровати. Хоахчин сидела у ее изголовья, зашивала порванный рукав своего рыбьего халата. Она поспешно отложила шитье и встала, вопросительно посмотрев на него.

– Я буду спать, – сказал Тэмуджин. – Прикрой дымоход и всем, кто придет, говори, чтобы не будили.

– Хорошо, хорошо, Тэмуджин, отдыхай, – Хоахчин, пристально взглядывая на него, будто искала на его лице признаки какого-то просветления, собрала свои вещи.

Он задвинул полог, прилег рядом с Бортэ, укрывшись тонким шерстяным одеялом, обнял ее. Она не проснулась, лишь сладко застонала во сне, прижавшись к нему всем телом. Он лишь на несколько мгновений ощутил блаженство близости жены, мягкое тепло ее тела, и как в омут провалился в глубокий сон.

Проснулся он вечером, в сумерках, поел приготовленный Хоахчином и Бортэ суп из баранины. Разморенный сытной едой, снова прилег, тут же заснул и проспал до следующего утра.

XII

На другое утро вновь собрался совет у Тогорил-хана. Мэнлиг и несколько тысячников только что прибыли от войск. Запотевших, шатающихся от усталости коней их водили по кругу воины охраны, а сами они без задержки прошли в юрту.

Им дали напиться. Красивая девушка с перепуганным лицом налила в чаши пенный айраг, подала тысячникам. Тогорил-хан, Тэмуджин и Джамуха терпеливо ждали.

Мэнлиг положил опорожненную чашу на столик вверх дном, облегченно передохнул и стал рассказывать:

– Тохто Беки со своим войском сначала стоял поблизости, под этими горами, что отсюда виднеются на северо-западе. А как увидел, что мы вышли на его след и наше войско двинулось в погоню, побежал на север. Убежал далеко, но мы, взяв с собой проводников из захваченного караула, настигли его – уже после полудня, в местности Тарбагатай. Место там гористое, есть чем войску прикрыться, и там он собирался дать нам сражение. А всего войска у него оказалось четыре с лишним тысячи. Остальные меркитские отряды, видно, не захотели присоединиться к нему – знают, что мы будем гнаться за ним, и спрятались по другим местам… Так вот, подошли мы сначала с десятью тысячами, смотрим, а он перекрыл теснину между двумя горами, выстроил свое войско и ждет нас. Мы для вида построили перед ними весь тумэн, что первым подошел по их следу, а остальные три тысячи, что направили следом, по вашему совету, – тут Мэнлиг сделал легкий поклон в сторону хана, – бросили в обход, через горы… Стояли мы так, перестреливаясь, недолго, за сколько может закипеть средний котел воды. Скоро наши воины появились на скалах, и начали их обстреливать сверху. А меркиты, как увидели их, так и побежали в беспорядке – вниз по Селенге. Мы преследовали их до темноты, можно сказать, сидели у них на хвосте и как могли обстреливали их – и немало сократили их число. Так дошли мы до реки Уды, что впадает в Селенгу справа, и на переправе под горой постреляли их множество. Сами не стали переходить – уже темнело, а дальше там начинается сплошная тайга. Они как переправились, ушли в тайгу и больше не показывались. Пленные говорят, что там через горы есть дорога на Баргуджин-токум, туда они и направились, больше некуда.