Клинки максаров - Николай Чадович

Стардах уже выбрался наружу по пояс. Рука его приподнялась, медленно, с трудом, но тем не менее от первого же удара Артем отлетел в сторону. А затем — впервые после возвращения из небытия — раздался голос максара: низкий, хриплый, заунывный вой. Надежда рванулась так, что ее пястевые кости захрустели, а кожа чулком сошла с ладони. Однако это дало ей свободу.

Теперь где-то в неведомом мире оставались только ноги Стардаха. Надежда попыталась столкнуть отца обратно в бездну, но безрезультатно — одежда, за которую она хваталась здоровой рукой рассыпалась в труху. Зато Стардах, в свою очередь, крепко вцепился в нее.

— Пойдешь… со мной… — прохрипел он.

— Помоги! — крикнула Надежда Артему. — Тащи его туда! — Она указала на раму.

Вдвоем они кое-как доволокли тяжелое, словно каменное тело до рамы. Ноги не слушались Стардаха, а пальцы сжимались и разжимались с великим трудом, однако он продолжал ожесточенно сопротивляться. Чтобы взвалить его на раму, пришлось использовать клинки вместо рычагов. Но вот уже защелкнулись захваты на его запястьях и щиколотках, затем на груди, и наконец широкий стальной обруч плотно охватил голову.

— Все, — сказала Надежда, тряся изувеченной кистью. — Наша взяла.

— Не… взяла… — пробормотал Стардах. — Не взяла ваша… Отсюда вам… не уйти…

— Проверь дверь, — приказала Надежда Артему. — Быстро.

Артем хорошо помнил, что дверь открывалась внутрь мертвецкой, однако с этой стороны она даже не имела ручки. Материал, из которого было изготовлено дверное полотно, отвечал на удар глубоким металлическим звуком, свидетельствовавшим о солидности и надежности этого сооружения. Точно такого же качества была и дверная коробка.

Он простучал все камни в стене, а затем ощупал все мало-мальски заметные впадины и выступы. Ни одна деталь, хоть чем-то напоминавшая потайную кнопку, не ускользнула от его внимания. Сражаясь с дверью, он отбил кулаки и сорвал ногти.

Жуткая догадка медленно дозревала где-то в глубине его сознания, но Артем изо всех сил не давал ей вырваться на волю и материализоваться в вопль отчаяния. Все его попытки найти выход были столь же бессмысленными, как и суета мышонка, угодившего в железную бочку.

— Кажется, эта штука открывается только с одной стороны, — сказал он, сам не узнав своего голоса. — И как раз не с нашей.

— Бедный Иллабран, — задумчиво вымолвила Надежда. — Значит, он погиб без всякой пользы…

— Здесь должен быть еще один выход… Вспомни, он ведь говорил об этом. — Артем указал на Стардаха.

Несмотря на холод, царивший в мертвецкой, лед уже таял на лице хозяина цитадели, и казалось, что несгибаемый максар плачет.

— Пустое. Если выход действительно существует, он никогда не укажет его нам. Какой ему от этого прок? Ведь, уходя, мы все равно не захватим его с собой, и Стардах это отлично понимает. Я могу, конечно, пообещать ему жизнь, но никогда не выполню своего обещания, потому что безумием было бы выпускать на волю собственную смерть.

— Значит — все? — Холод, проникший во все его клетки, уже был холодом смерти.

— Наверное, — голос Надежды был убийственно спокоен. — Первым умрешь ты, затем я. Стардах, думаю, немного переживет нас. Возможно, он даже сможет перегрызть свои лапы и уйдет отсюда живым. Но нам это уже будет безразлично.

— Ты лжешь! Это неправда! — заорал вдруг Артем. — Мать, носящая в своем чреве ребенка, не должна говорить так! Зачем ты издеваешься надо мной!

— Молчи, — она повела на него пустым равнодушным взором. — Молчи. Так и быть. Я сделаю для ребенка то, что никогда бы не сделала для себя. Молчи и не мешай.

Надежда подошла почти вплотную к двери. Голова ее была опущена, руки расслабленно висели вдоль тела, но тем не менее во всей фигуре ощущалось огромное внутреннее напряжение. Несомненно, она что-то задумала и вот-вот должна была приступить к выполнению своего плана.

А затем Надежда пошла — пошла, ни на йоту не продвинувшись вперед. Это была ходьба на месте, впрочем, полностью сохранявшая иллюзию целеустремленного и осознанного движения. Вскоре характер шагов изменился. Теперь она как бы ставила ноги на что-то, расположенное ниже уровня пола.

Да она же спускается, догадался Артем. Спускается вниз по винтовой лестнице!

Пятьдесят полуприседающих осторожных шагов по кругу и снова — вдаль. Поворот налево. Потом направо. Полчаса энергичного притопывания. И снова спуск, но уже куда более долгий.

Надежда снова шла подземным путем, тщательно имитируя каждый шаг, повторяя каждый поворот и каждый спуск, а где-то по реальным галереям и реальным лестницам двигался кто-то другой, безошибочно направляемый ее волей и памятью.

Несомненно, этим другим мог быть только Яшт.

Путь ему предстоял нелегкий — по враждебному и неведомому лабиринту, через залы, где на качающихся рамах гнили человеческие останки и где рыскали обезъяноподобные уроды, сквозь пугающий мрак и сквозь свет, еще более кошмарный, чем мрак. Дело осложнялось еще и тем, что Стардах не замедлил включиться в эту жуткую игру. Сознание мальчишки двоилось и троилось, ведь сразу два чужих могучих разума выбрали его неокрепшую душу ареной для схватки — одна звала вперед, заставляя забыть об опасности и самосохранении, другая гнала назад, внушая самые кошмарные видения. Силы, перед каждой из которых в отдельности не смог бы устоять ни один человек, буквально разрывали юного жестянщика, но тем не менее он продолжал свой путь, ибо сила любви и веры одолевала в нем силу страха.

Помимо воли рука Артема коснулась пояса, где хранился подарок Генобры. «Надо убить его, — подумал он о Стардахе. — Засуну яд прямо ему в пасть. Пусть при этом он откусит мне пальцы. Но смогу ли я убить скованного по рукам и ногам пленника, даже если это будет сам Сатана?»

Вдруг Надежда застыла и вытянула обе руки вперед. Словно актер в пантомиме, она навалилась всем телом на какую-то невидимую преграду. Раздался протяжный скрежет, и дверь начала понемногу приоткрываться. Артем кинулся к ней и, едва только его пальцы смогли проникнуть в образовавшуюся щель, изо всей силы потянул железную створку на себя. Пахнуло затхлым теплом, и в следующее мгновение он увидел перед собой Яшта, — вернее, нечто внешне напоминающее собой прежнего Яшта, но на самом деле имеющее с живым человеком куда более отдаленное сходство, чем разбросанные поблизости окоченевшие трупы.

Психика жестянщика явно не выдержала обрушившихся на нее испытаний, но, тем не менее, он дошел, вернее — его довели.

Едва только они, преследуемые проклятиями Стардаха, покинули мертвецкую, как Надежда зашаталась и неминуемо рухнула бы на пол, не успей Артем вовремя подхватить ее. Тащить на себе сразу двоих он не мог и поэтому приковал впавшего в прострацию Яшта к первой попавшейся раме. Это лишало Стардаха власти если не над душой, то по крайней мере над телом жестянщика.