Полная тьма, ни одной звезды - Стивен Кинг

Она приставила короткий ствол 38 калибра к своему виску, затем передумала. Выстрел вроде этого не всегда эффективен. Она хотела, чтобы ее деньги помогли женщинам, которым причинили боль, а не платить за заботу о себе, пока она будет лежать без сознания год за годом в каком-нибудь доме для людей овощей.

Рот, подойдет лучше. Надежнее.

Ствол скользнул по ее языку, и она почувствовала, как маленькая мушка вонзилась в ее нёбо.

У меня была хорошая жизнь — по крайней мере, неплохая — и хотя я совершила ужасную ошибку в конце, возможно, она не будет приводиться против меня, если будет что- то после этого.

Эх, но ночной ветер был очень мил. Такие нежные ароматы проникали через полуоткрытое боковое окно. Стыдно было так уходить, но каков выбор? Настало время уйти.

Тесс закрыла глаза, сжала палец на курке, и именно в этот момент заговорил Том. Было странно, что он мог сделать это, ибо Том был в ее машине, а та была у дома другого брата, почти в миле отсюда. Кроме того, голос, который она услышала, был совсем не тот, который она обычно использовала для Тома. И при этом он не походил на ее собственный. Это был холодный голос. И у нее… у нее было оружие во рту. Она вообще не могла говорить.

— Она никогда не была очень хорошим детективом, верно?

Она вынула ствол.

— Кто? Дорин?

Несмотря ни на что, она была потрясена.

— Кто же еще, Тесса Джин? И с чего ей быть хорошим? Она исходила от старой тебя. Не так ли?

Тесс допускала, что так.

— Дорин верит, что Большой Водитель не насиловал и не убивал тех других женщин. Разве ты не это написала?

— Это, — сказала Тесс. — Я уверена. Просто устала, вот и все. И потрясена, я полагаю.

— А также испытываешь вину.

— Да. Также испытываю вину.

— Ты считаешь, что виноватые люди принимают правильные решения?

Нет. Скорей всего нет.

— Что ты пытаешься мне сказать?

— То, что ты распутала только часть тайны. Прежде, чем ты сможешь распутать ее целиком — ты, а не некое клише находящееся во власти старых дам детективов — произойдет нечто заведомо неудачное.

— Неудачное? Это так, ты это называешь? — Издалека Тесс услышала свой собственный смех. Где-то ветер заставлял болтающийся желоб стучать по парапету. Это звучало как вывеска в заброшенном магазине.

— Прежде, чем застрелишься, — сказал новый, странный Том (он все время звучал скорее как женщина), — почему бы тебе не обдумать все? Но не здесь.

— Где же, тогда?

Том не ответил на этот вопрос, и не собирался. То, что он сказал, было:

— И возьми это гребаное признание с собой.

Тесс вышла из грузовика и вернулась в дом Лестера Штрелке. Она стояла на кухне мертвеца, размышляя. Она делала это громко, голосом Тома (который звучал скорее как ее собственный). Дорин, казалось, решила прогуляться.

— Ключ от дома Эла будет на кольце с ключом зажигания, — сказал Том, — но там есть собака. Ты же не хочешь забыть о собаке.

Нет, это было бы ошибкой. Тесс пошла к холодильнику Лестера. Немного покопавшись, она нашла упаковку гамбургеров в глубине нижней полки. Она использовала номер каталога «Дяди Генри» чтобы дважды обернуть их, затем вернулась в гостиную. Она схватила признание с колен Штрелке, делая это осторожно, хорошо понимая, что часть его, которая причинила ей боль, — часть из-за которой три человека были убиты сегодня вечером — находится прямо под страницами.

— Я взяла твои гамбургеры, но не для себя. Я делаю тебе одолжение. Они воняют так, что все равно протухнут.

— Воровка, а также убийца, — сказал Маленький Водитель своим протяжным мертвым голосом. — Как мило.

— Заткнись, Лес, — сказала она, и ушла.

43

Прежде, чем застрелишься, почему бы тебе не обдумать все?

Пока она ехала на старом пикапе по ветреной дороге обратно к дому Элвина Штрелке, она попыталась сделать это. Она начинала думать что Том, даже когда он не был с ней в машине, был лучшим детективом, чем Дорин Маркиз в свой лучший день.

— Буду краток, — сказал Том. — Если ты не думаешь, что Эл Штрелке был частью этого — и я подразумеваю большую часть — ты сумасшедшая.

— Конечно, я сумасшедшая, — ответила она. — Иначе зачем я пытаюсь убедить себя, что не ошиблась застрелив не того человека, когда я знаю что это так.

— Это говорит твоя вина, а не логика, — ответил Том. Он казался невыносимо самодовольным. — Он не был невинным ягненком, даже не паршивой овцой. Очнись, Тесса Джин. Они были не только братьями, они были партнерами.

— Деловыми партнерами.

— Братья никогда не бывают просто деловыми партнерами. Все всегда сложнее. Особенно, когда у тебя такая мать как Рамона.

Тесс свернула на гладко проложенную дорогу Эла Штрелке. Она допускала, что Том мог быть прав насчет этого. Она знала одно: Дорин и ее подруги по Обществу Вязания никогда не встречали такую женщину как Рамона Норвилл.

Свет прожектора включился. Собака начала лаять. Тесс ждала, когда свет отключится, и собака успокоится.

— Все равно я не могу знать наверняка, Том.

— Ты не можешь быть уверенной в этом, пока не посмотришь.

— Даже если он знал, он не был тем, кто изнасиловал меня.

Том замолк на мгновение. Она подумала, что он сдался. Затем он сказал:

— Когда человек поступает плохо, а другой человек знает, но не останавливает его, они в равной степени виновны.

— В глазах закона?

— А также в моих глазах. Говоришь, что только Лестер выходил на охоту, насиловал, и убивал. Я так не считаю, но вот что скажу. Если старший брат знал и ничего не сказал, это делает его заслуживающим смерти. На самом деле, я сказал бы, что пули были слишком хороши для него. Накалывание на раскаленную кочергу было бы ближе к правосудию.

Тесс устало покачала головой и коснулась пистолета на сиденье. Осталась одна пуля. Если она использует ее на собаке (и действительно, что такого в еще одном убийстве посреди друзей), ей придется поискать другое оружие, если она не хотела попробовать повеситься, или еще что-нибудь. Но у парней вроде Штрелке обычно было огнестрельное оружие. Это было прекрасной частью, как сказала бы Рамона.

— Если он знал, да. Но, если этот здоровяк не заслуживал пули в голову. Мать, да — в этом отношении, сережки были тем доказательством, в котором я нуждалась. Но здесь нет никакого доказательства.

— Неужели? — Голос Тома был настолько тихим, что Тесс едва слышала его. — Сходи посмотри.

44

Собака не лаяла, когда она поднималась по ступенькам, но она могла вообразить ее стоящей прямо за дверью, опустив голову и обнажив зубы.