Золотой гобелен - Рэд Инин

и встали бы дыбом, если бы не тугой хвост, в который они были завязаны. Развернувшись, как лепестки кошмарного цветка, то, что я принял за уродливые наросты на спинах, превратилось в еще две пары рук, таких же мускулистых и ловких.

Кери потянул меня за рукав

— Наша очередь, крикнул мне в ухо он, потому что я, уже теряя нить реальности, смотрел на то, как к Тариму приближаются паукообразные чудовища и как он щерится в ответ.

Обогнув поляну с остатками лагеря, мы увидели наконец, что происходило за повозкой. Лошади давно унеслись в неизвестном направлении. Двое снуркийцев продолжали держаться возле привязанного к колесу Лана. Третьего нигде не было видно. Наверно решил «поискать» лошадей. Лица конвоиров были настолько бледны, что проступившие на висках вены казались черными. Они прекрасно видели, что происходит в лагере — остальные бурграхи тоже расправили запасные конечности и, в два счета разделавшись с остатками отряда, приближались к ним.

На лицах дауров читалось сомнение, стоит ли защищать пленника или лучше пока не поздно последовать примеру остальных и скрыться в лесу. Они выбрали второе, а мы с Кери в последний момент успели встать между Ланом и двумя шестирукими мутантами.

У меня была лишь пара небольших кинжалов, купленных в Лиенссе. Как можно противостоять тому, что надвигалось на нас, с таким оружием, я не представлял. Кери неуловимым движением бросился вперёд и покатился прямо под ноги одному из нападавших. Тот только успел взмахнуть своими огромными ручищами — и упал на землю с перерезанными подколенными сухожилиями.

Я сгруппировался, чтобы проделать такой же трюк, но заметил странное движение на границе леса. Неужели охрана вернулась? Все происходило слишком быстро. Думать было некогда. Я понимал: сейчас любое движущееся существо, кроме сжавшегося для нового прыжка Кери и Тарима, превратившегося в размазанное пятно, от которого с частотой хронометра отлетали покалеченные бурграхи или части их тел, — представляет смертельную опасность.

Резко развернувшись, я встретился взглядом с человеком, крадущимся из-за деревьев. Это был командир отряда. Он заметил меня и взмахнул рукой. Я уже был готов к прыжку, только теперь инстинктивно тело поменяло направление, — и выпрыгнул изо всех сил между беззащитным Ланом и приближающимся человеком.

«План — говно», — еще успел подумать я. Потом траектория полета странным образом изменилась, словно невидимая рука перевернула меня в воздухе, так что красиво сгруппироваться при падении не получилось. Я покатился по земле, кувыркаясь, как куль с костями. Хотел встать, чтобы бежать то ли к напавшему со спины дауру, то ли на помощь Кери, но тело не слушалось. Я сделал несколько безуспешных попыток подняться и с досадой понял, что мир вокруг меня начинает медленно гаснуть.

Глава 18. ЗА ПОЛОГОМ СМЕРТИ

Все подернулось пеленой, словно опустился полупрозрачный купол из дымного стекла. Звуки доносились откуда-то издалека, краски гасли, а потом и это тусклое изображение начало пропадать. Его заменили новые странные образы.

Я услышал тянущую заунывную мелодию. Пели три женских голоса, да так тоскливо, что на ум сразу пришли мысли о похоронах. Потом глаза начали различать очертания трех женщин. Источником света был слабый огонек, маячивший у них над головами.

Все три были, мягко говоря, не первой молодости. Да и не второй, если присмотреться. Старухи за чем-то с интересом наблюдали, словно досматривали конец любимого сериала. Только руки их постоянно находились в движении. Одна из них перебирала какую-то субстанцию, похожую на комок свалявшейся шерсти, вторая вытягивала из этого месива тонкие светящиеся нити. Подхватывая понравившиеся ей пряди, она скручивала их в жгутики, а потом переплетала межу собой. Получалось довольно коряво, длинные пальцы с увеличенными суставами плохо слушались древнюю пряху.

Вот нити запутались, из клубящегося облака вытянулся комочек, он никак не хотел свиваться в нить, которая, в свою очередь, не получив вовремя положенного подкрепления, начала истончаться. Третья, сидевшая до этого неподвижно, вытащила из огромного кармана, неровными стежками пришитого в фартуку, такие же огромные, не по размеру ее пальцев ножницы.

Та, что скручивала нить, отвела ее руку со словами: «Подожди, пусть эта жизнь сама решит, рваться ей или нет». Старуха с ножницами, как обиженный ребенок, вывалила нижнюю губу и засопела: «Ты никогда не даешь мне прикоснуться к нити, сама все делаешь, а я только смотрю!» — сказала она и отвернулась.

Нить действительно вот-вот должна была оборваться. Те, что можно было бы вплести в ослабевшую, испорченную комочком шерсти прядь, были слишком коротки и не доставали до места разрыва. Старухи почти касались головами, стараясь ничего не пропустить.

— Как жаль, такая необычная ниточка получалась, она бы украсила и скрепила полотно, а теперь опять придется ждать, когда из этого дерьма выкрутиться что-нибудь стоящее, — с досадой прошамкала старуха, взбивающая клубящийся и словно съежившийся под ее взглядом комок полупрозрачной субстанции.

Я уже почти не различал, что происходит: старухи сомкнули головы и их неубранные седые волосы закрыли все серым занавесом. Вдруг вторая, та, что не дала перерезать неудачную ниточку, протянула руку, подхватила в этом грязно-сером пологе один волос и резко дернула. В ту же секунду державшая ножницы взвилась с криком: «Какого Хрона! У тебя что своих волос нет?»

Но пряха, не обращая на нее внимания, уже оплетала критически натянувшуюся нить новым материалом. «Ох, и достанется же нам за такие проделки, — ухмыляясь прокряхтела та, что месила шерстяное облако. Все три как ни странно выглядели довольными. Они тут же с утроенной силой принялись за работу и… растворились, превратившись в облако дыма.

Я открыл глаза и увидел трех склонившихся надо мной человек. Они очень серьезно меня разглядывали. Я решил немного их взбодрить:

— Мне опять какая-то хрень приснилась.

Они промолчали.

— Лан, ты как? — кажется, его уже освободили.

Я попытался встать, собираясь рассказать про свою очередную галлюцинацию и потребовать объяснений: может, они что-то поймут в моем странном сне. Но мне не дали. Ни подняться, ни говорить. Кери схватил меня за плечи и уложил на землю, как только я начал