Гроза над озером - Оксана Зиентек

А что на полях? — Поинтересовался Бруно, глядя на свежевскопанные полосы огородов.

— Репа. — Гримница невесело усмехнулась. — Репа и, если дождевая погода продержится еще хоть недельку, то будет хорошая сарацинка.

— Что? — Не понял сопровождающий Бруно рыцарь, тот, что интересовался рецептом меда.

— Сарацинка, сарацинское зерно. Не знаю, как это по-вашему. Белым цветет, на песке растет хорошо, морозов не любит…

— Бухвайцен — буковая пшеница? — Спросил рыцарь, но княжна только пожала плечами.

— Спросите у солдат, я не знаю.

Возможно, разговор и дальше шел бы в таком, исключительно хозяйственном ключе, но из крепости уже выехал отряд для встречи.

— Госпожа! — Возмущению Йенса не было предела. — Куда Вы подевались? Мы весь лес обыскали, Каи не поехал в город, искал Вас… Как мы можем помочь Арне, если вынуждены гоняться по лесам за Вами?

— Не надо было за мной гоняться. — Если Гримница и смутилась ненадолго, то известие о том, что никто так и не поехал выручать ее мужа, отбило всякое желание соблюдать приличия. — Дело надо было делать, тогда бы и мне не пришлось ночами по лесам шататься.

— А, кстати, да, приятель. — Лицо этого рыцаря Бруно смутно помнил, но имени вспомнить не смог. Из чего и сделал вывод, что особо важной персоной рыцарь не является, скорее, одним из сопровождающих Арне. — Ты хоть бы поинтересовался, все ли в порядке с госпожой. А уже потом накидывался с упреками.

— В порядке? Я и так вижу, что она в порядке и в прекрасной компании. — В голосе Йенса звучала обида. — А мы четвертую ночь не спим, сперва из-за Арне, теперь из-за нее… Может, мне и не по чину госпоже высказывать, я хоть и родственник, но пока только будущий. А вот Тиз — брат Арне — имеет полное право запереть ее в комнате. И я, если честно, жалею, что он сразу этого не сделал.

— А с какой-такой стати брат мужа будет меня запирать? — В голосе Гримницы зазвучал вызов. Теперь, когда она знала, что об Арне позаботятся, она не желала далее выслушивать оскорбления от его родни. — С каких это пор в моем доме распоряжается кто-то кроме моего мужа?

— Тиз — старший мужчина в роду после Арне. Он имеет право. — Пояснил Йенс, немного сбавляя тон и пристраивая коня рядом с неказистым коняшкой княжны. — Кстати, напомните мне, госпожа, не это ли та лошадка, что потерялась вместе с этим вендским дедом — деревенским старостой?

— Дед вернулся? — Вопросом на вопрос ответила Гримница, думая о своем.

— А должен был? — Йенс прищурился, понимая, что венды опять что-то придумали.

— Обещал быстро обернуться…

— А что за дед? — Поинтересовался Бруно, видя, что назревает что-то интересное.

— Да-а… — замялся Йенс, не желая рассказывать, как его и остальных рыцарей провел простой вендский крестьянин. — В общем, есть тут один дед, старый, того и гляди на ходу развалится. Или был, — тут он покосился на Гримницу, но та ничего не сказала, будучи и дальше погруженной в свои мысли. — Толковый мужик, хозяйственный, ничего не скажешь. И местность знает, и людей за собой повести умеет. Только уж больно много воли ему Арне дал. Представляете, фон Лаунборг, этот дед даже наших солдат как-то ухитряется приструнить, если они, по его мнению, переходят границы дозволенного.

— Ого! — Бруно искренне восхитился. — И как же это у него получается?

— Дед Соберад при моем деде больше двадцати лет десяток в походы водил. — сказала Гримница, все так же задумчиво разглядывая лес. — Он кого хочешь приструнит.

— О-о! — теперь уже оба рыцаря глядели на нее с интересом. — А Арне знает?

— Само собой. — Княжна пожала плечами. — Это же с ним дед договаривался, чтобы остаться. Мы ему пообещали право на борти и межу уважать.

— Да-а, — озадачено протянул Бруно себе под нос, — пожалуй, воли действительно многовато… Но Арне виднее.

В крепости отряд встретили все: и заксонцы, и венды. Солдаты оживленно обменивались новостями с новоприбывшими товарищами, рыцари тут же удалились на небольшой военный совет, не забыв сперва проверить, чтобы Гримница вошла в терем. У ее двери тут же встали двое солдат, готовые, в случае чего, задержать госпожу любой ценой. Впрочем, княжна особо и не рвалась куда-то, попросив принести ей кусок хлеба и ведро свежей воды, чтобы умыться.

С водой пришла Ванда, готовая не только полотенце подавать, но и, если надо, помочь хозяйке добрым советом. И, заодно, поделиться последними новостями, как же без этого.

— Как вы тут? — Спросила Гримница как только за Вандой закрылась дверь.

— Да как обычно. — Та усмехнулась, ожидая, пока княжна снимет рубашку. Дождавшись, стала осторожно поливать теплой водой из ковшика над миской. — Брат панский сильно лютовал поначалу, чуть десятнику в морду не съездил за недосмотр… Но пан Каи их быстро всех успокоил и делом занял.

— Но как помочь Арне, они так и не придумали. — Невесело фыркнула княжна, зарываясь лицом в чистый рушник.

— Да нет, что-то там пан Каи полночи писал, и уже поутру гонцов отправил, — возразила Ванда, — только вот не знаю кому и куда. Это уж ты, деточка, сама у него спрашивай.

— Обязательно спрошу, — Гримница кивнула, — только сегодня они точно не станут со мной разговаривать.

— Ну, хоть не зря съездила? — В голосе знахарки зазвучала тревога.

— Вроде, не зря. — княжна отвечала осторожно, хотя в глубине души была уверена, что этот странный Бруно свое слово сдержит. — Так ты так и не сказала, как вы тут?

— Да что нам станется?! — Ванда только отмахнулась. — Милан уже садится потихоньку, на пользу ему лечение пошло. Из Добравки помощница вышла хоть куда, думаю ее в ученицы взять. Красава прямо-таки ожила. Такая хозяйка стала… даже до войны такой не была. Все в поля да в леса рвется. Но тут с ней не поспоришь, троих детей, как-никак, в зиму прокормить надо.

— Да ладно тебе, Ясько уже не ребенок. Молодой парень, он почти месяц сам на всю семью пахал.

— Это для тебя он — не ребенок, — мягко улыбнулась женщина, — а для Красавы он будет дитем даже тогда, когда у самого внуки по полу поползут.

Что еще? Ах,