Беглец от особых поручений - Антон Витальевич Демченко

- С вашего позволения, именно этим я и собирался заняться, мессир, - проговорил дворецкий и, обозначив короткий поклон, исчез за дверью в зал, с которого рабочие и решили начать ремонт.

А я двинулся в обратный путь, вверх по широкой лестнице. Миновал анфиладу комнат и, отворив боковую дверь в последней комнате, оказался в своей новой спальне.

Саквояж, с которым я сегодня катался по всему городу, послушно влетел в руку. Распахнув его, я перевернул объемистую сумку над кроватью, и из нее дождем посыпались бумаги…

Взглянув на внушительную горку документов, я вздохнул и, решительно отставив в сторону собственную лень, принялся за их разбор.

Закончил я только к вечеру, с больной головой и совершенно иррациональным желанием расстрелять команду рабочих, целый день зачем‑то долбивших стены.

- Нет, Грег. Так не пойдет, - заключил я, когда дворецкий принес мне в комнату ужин.

- Что именно, мессир? - поинтересовался он.

- Завтра с утра обратишься к этому самому Гейнцу, пусть пришлет сюда еще хоть роту мастеров, но ремонт должен быть закончен не позже чем через пять дней. Цена не волнует. Мне мои нервы дороже. - Вздохнул я.

- Мессир, с вашего позволения, я бы предложил переехать на время ремонта в гостиницу. «Ритц» весьма уважаемое заведение, и вам не придется терпеть этот шум еще неделю.

- Пять дней. - Покачал я головой.

- Да, мессир. Я оговорился, - кивнул Грег. Идеальный дворецкий, что тут скажешь?

Господин Гейнц, полагаю, был в шоке, когда представитель заказчика выставил новое требование. Впрочем, даже если и так, шок не помешал ему увеличить стоимость работ вдвое. Но, к исходу недели все работы по приведению особняка в порядок были завершены, и в дом начали завозить новую мебель. Постепенно особняк наполнялся вещами, и уже не производил впечатления гулкого пустого дома с привидениями. В помощь Грегу наняли пару горничных, повара и садовника, последний к тому же, помимо основной должности, взял на себя еще и обязанности слесаря.

В общем, дом стал жилым, и если в нем чего и не хватало, так это детского смеха и женского тепла… но тут я ничего не мог поделать, и осталось только отгонять дурные мысли, закапываясь в работу. А ее было много. Переписка с новым совладельцем, проверка отчетов по строительству и рассылка писем с предложениями на Русь. Доставку последних обеспечил старый знакомый «почтальон»… Да и Оттон Магнусович не обходил меня своими эпистолами, так что времени на безделье у меня не было совершенно. А тут еще и новости от Иоганна Флеса, знакомство с которым обеспечило мне добрых полсотни приглашений на различные приемы и вечера в «лучших домах» Инсбрука. Вот на одном из таких вечеров Флес с улыбкой и вывалил на меня…

- А знаете, герр Старицкий… - Мучить беднягу произношением имени‑отчества я не стал, а титулование было бы слишком официальным, вот Иоганн и величал меня по фамилии. - …намедни его превосходительство бургомистр отметил, что ваше прибытие в наш скромный город весьма положительно повлияло на ход дел. Мало того что об Инсбруке, наконец, вспомнили в столице, нашим городом к тому же заинтересовались и другие державы. Венд удвоил свое представительство, а послы Руси и Нордвик Дан подали прошения об открытии своих консульств в Инсбруке. Кроме того, как отметил советник Петер, в городе начали появляться представители компаний, ранее обходивших наши пенаты стороной. Производители различного рода техники даже обратились к его превосходительству за разрешением открытия собственного пассажа… Право, герр Старицкий, если дела и дальше пойдут также, то скоро не только балкон герцога, но большая часть крыш Инсбрука будет покрыта золотом.

Вот так. А кто говорил, что все будет просто? И пусть герр Флес уверен, что Вена «вспомнила» об Инсбруке из‑за приезда в этот город некоего князя Старицкого, но ведь и так понятно, что это стало лишь реакцией на определенный интерес, проявленный кое‑какими организациями к тому самому князю… Что называется: «мы все под колпаком у Мюллера». Да и черт с ними. Вытащить меня из Острейха законно они не смогут, да и не станут. И уж тем более не станут похищать. Отобьюсь ведь… А если даже и нет, то живым все одно не дамся. Значит, будут просто наблюдать… Ну так это пожалуйста, смотрите, сколько влезет. От косоглазия не умирают, а вы его, господа хорошие, точно заработаете. Уж я‑то постараюсь…

- Герр Старицкий? - окликнув меня, обеспокоенный Флес облегченно вздохнул, когда увидел, что я все‑таки вернулся из далекого «похода в себя», и снова способен поддерживать беседу.

- Прошу прощения, герр Флес. Задумался… - Я коротко улыбнулся. - Знаете, я ведь даже представить не мог, что мое появление вызовет такие изменения… Надеюсь, все это к лучшему.

- Извините, герр Старицкий, может быть, это покажется… эм‑м… эгоистичным, особенно учитывая причины вашего отъезда из Хольмграда и… потери… но скажу честно, мы рады, что вы оказались в нашем древнем городе, - замявшись, проговорил помощник бургомистра.

- Иоганн, если вы хоть сколько‑нибудь дорожите нашими дружескими отношениями, вы никогда больше не упомянете ни прямо, ни намеком на то, что только что назвали потерями. - Я прищурился… и помощник бургомистра вздрогнул.

- Простите…

- На первый раз, герр Флес. Только на первый раз. И буду весьма благодарен, если это мое пожелание дойдет до каждого инсбрукца, желающего видеть меня добрым знакомым… а не противником.

Было видно, что помощник бургомистра откровенно не понимает всех причин такой вспышки ярости с моей стороны, но сомневаться в том, что он доведет эту информацию до всех заинтересованных лиц, не приходится. Оно и к лучшему… Терпеть не могу жалость.

Дни катились один за другим, осень все чаще и чаще проливалась дождем, а я по‑прежнему жил в доме на Андэхштрассе, изредка появляясь на вечерах и приемах, устраиваемых здешними «первыми» горожанами, и старательно игнорировал любые приглашения в салоны. Одно дело, вежливо поздравить племянника бургомистра с юбилеем, и совсем другое, торчать полночи в доме какой‑нибудь местной «помпадуры», слоняясь без толку по комнатам и время от времени выслушивая пустой щебет очередного порождения продукта здешнего воспитания. Бр‑р. И ведь некоторые из них всерьез полагают себя умными людьми… Ну, не знаю, может быть, на фоне особо «удавшихся» кадров они действительно выглядели не так жалко, но если сравнивать с нормальными людьми, то… Тихий ужас. Шмотки, цацки… собственно, все. Собственно, именно поэтому, да