Русско-японская война. В начале всех бед. - Анатолий Уткин

Согласно слухам, на юге Африки, в Дурбане готовятся к встрече русского флота японские торпедные катера. Британское правительство в достаточно умеренном тоне предупредило, что близ Кейптауна есть немало рыболовных траулеров, и оно предостерегало от инцидента сходного с североморским. Раздраженный Рожественский клером ответил, что любой рыболовный корабль, мешающий продвижению русской эскадры, будет уничтожен. Пусть это будет ясно с самого начала.

17 декабря 1904 г. отметили день Святого Николая, защитника России. Много молебнов, много водки. Ближе к мысу Доброй Надежды воздух стал прохладнее, но стали сказываться тысячи пройденных километров. Два месяца в открытом море. Усталость стала царить в экипажах, иссякла морская бодрость. Огромные волны у мыса Доброй Надежды заставили Политовского написать: «Если мы без потерь пройдем Мыс, ну тогда Слава Богу». Политовский был особенно горд за «Бородино» — корабль, который он строил, лучший корабль эскадры. А маленькая «Малайя» просигналила, что у нее проблемы с двигателем и ушла в неведомые глубины. Эскадра не имела права даже на малейшую остановку. Тем более, что в бушующем море найти это суденышко было нереально. «Князь Суворов» ни на йоту не сбавил своей скорости. «Бородино» сделал несколько зигзагов, но возвратился в общий строй. Бедная «Камчатка» просигналила, что у нее плохого качества уголь. «Можно ли выбросить за борт 150 тонн?» Адмирал Рожественский ответил: «Найдите того, кто загрузил плохой уголь и его выбросите за борт». Теперь все были обязаны думать только о себе. Вообще «Камчатка» отличалась среди всех. Однажды она оповестила, что видит японские торпедные катера. Эскадра встала на дыбы, офицеры немедленно подняты с постелей. Через некоторое время «Камчатка» возвестила, что перепутала сигнал. Взгляды эскадры на «Камчатку» отныне любовью не отличались.

А японцы были глубоко разочарованы тем, что конфликт Лондона и Петербурга не получил развития. Почему Рожественского не задержали в Виго? Маркиз Ито Хиробуми — «отец победы над Китаем» — навестил английское посольство. На превосходном английском он убеждал английского посла, что японцы не задержатся в Маньчжурии — слишком большой для колонизации. «Мы возвратим ее Китаю». КВЖД будет интернационализирована. Европе не следует бояться японской гегемонии в Азии. Он сообщил, что Того готовится к встрече с Рожественским, ремонтирует корабли, учит экипажи. Порт-Артур будет взят.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ:

СУДЬБА ПОРТ-АРТУРА

Новый штурм Порт-Артура

Под Порт-Артуром на начало сентября 1904 г. японцы потеряли больше боевой силы, чем под Ляояном. Не такого финала прибрежной эпопеи ожидал японский генштаб. Из трех полков 11-й дивизии осталось два батальона. Японские солдаты делали то, чего прежде за ними не наблюдалось — они собирали патроны у покойников. 23 августа Ноги бросил вперед все силы. Русский корреспондент пишет: «Свежая волна живой плоти и крови покатилась вперед. На этот раз это была настоящая атака — бросок вперед сумасшедших, жаждущих крови тигров — не людей. Наш подлинно ужасный огонь не мог никого остановить; масса катилась вперед как волна прибоя». Они докатились до самой китайской стены в 3 часа ночи, но здесь эта волна и остановилась.

Русские, отступив в нескольких местах, как кроты продолжали укреплять линию своей обороны. К концу августа они создали «временные» фортификации вдоль всего тридцатикилометрового фронта. Бетон лили рядом со скалами, построенными самой природой. Порт-Артур, полуоткрытый в начале войны, стал подлинной крепостью благодаря трудам умелых инженеров, морских команд и китайских кули. Немало пришлось потрудиться над старой китайской стеной. Она была укреплена, здесь разместили 6 сдвоенных орудий и немалое число шестидюймовых корабельных орудий. Японцы свирепо смотрели со стороны «двух сирот», но русские начали копать туннель под эти японские укрепления, надеясь разместить под ними мины.

Постепенно генералом Ноги стала овладевать мысль, что тактика навала непродуктивна. Он учился по ходу дела, он перешел к тактике «малых шагов», роя окопы и постепенно, шаг за шагом, приближаясь к городу. Высшее военное командование Японии пришло выводу, что непосредственной опасности высадки русских войск на японском архипелаге не существует и можно снять одиннадцатидюймовые крупповские орудия с обороны архипелага, и поместить их у стен Порт-Артура. Большие группы солдат день за днем тащили огромные орудия на места, уже подобранные японскими артиллеристами.

В начале сентября 1904 г. — в дни отчаяния и надежд под Ляояном — Третья армия провела расширенное совещание, посвященное ситуации под Порт-Артуром. Какой следует придерживать тактики в осаде? Слово было предоставлено инженерам, саперам, артиллеристам. Не далее как на следующий же день все воинские части получили новые инструкции по проведению наступательных действий. До сих пор Третья армия обращала незначительное внимание на «высоту 203». Отныне она была включена в список объектов, наиболее значимых для реализации целей осады. Объектами удвоенного внимания стали Вантай, Чикуан, Фонтанный редут, Башенный редут. Именно в эти дни Ноги окончательно приходит к мысли, что ключами к Порт-Артуру являются колоссальные немецкие гаубицы, способные сокрушить укрепления любой бетонной прочности. Его специалисты теперь чертили особые полосы атак, которые позволяли приблизиться к крепостным стенам без того, чтобы стать мишенями соседних фортов. С островов поступили 16 тысяч подкреплений. Люди Ноги не бездействовали, они реализовывали глубинные подкопы — целые туннели, чтобы под землей приблизиться к стенам крепости.

Особую помощь оказал адмирал Того — он прислал четыре двенадцатисантиметровые пушки и запас снарядов, прося только время от времени целиться в русские корабли. Часть офицеров предлагала подождать окончания саперных работ, а другая рвалась в бой, не желая терять время тогда, когда Ойяма и Куроки так проявили себя под Ляояном.

А крепость жила своей особенной жизнью. Жизнь усложнилась, это особенно стало заметно в сентябре 1904 г. Уменьшились нормы потребления, гуляли болезни. Омрачало жизнь начальственное соперничество. Генерал Стессель категорически отказывался сдать командование. Он писал Куропаткину, своему другу со времен детства, весьма жесткие письма, в которых утверждал, что только он может справиться с проблемами сложившейся трагической ситуацией: «Всякий здесь знает меня, китайцы равно как и русские, и они доверяют мне, зная, что японцы войдут себя только через мой труп». Предлагаемый верховным начальством генерал Смирнов неизвестен офицерам. «Он, может быть, и прав по-своему, но он — профессор, а не боевой генерал». Но противники Стесселя — даже местные журналисты — писали во все концы, что его командование мешает серьезной работе в крепости.

У Куропаткина было много своих забот, и у него не было физических средств поменять Стесселя на Смирнова. Поэтому, укоряемые за потерю Наншаня Фок и Стессель, продолжали задавать тон в крепостной жизни. При этом Стессель писал прямо царю, и в начале сентября он был вне себя от радости, получив от самого императора орден Св. Георгия, даваемый, как известно только за подвиги на поле брани. Царь объявил гарнизону, что каждый месяц участия в осаде будет засчитываться за год полнокровной службы. Солдаты и офицеры продолжали ежедневную фортификационную работу, они копали траншеи и окопы, укрепляли бетонированные гнезда, ставили на наиболее удобные позиции орудия, мешали саперным работам японцев.

Осажденным мешала вражда между моряками и сухопутными. Превосходные в бою, моряки часто капризничали при более прозаических работах. Нужно сказать, что обе стороны жестоко страдали от болезней. Японцы страдали от бери-бери, тифа, дизентерии.

В Порт-Артуре начали заканчиваться припасы, лошади и ослы заменили все другие виды мяса.

Осада

Японцам помогало их традиционное феноменальное трудолюбие. Они изрыли подземными туннелями все подходы к крепости с восточной стороны (примерно 20 километров подземных переходов), их не могло остановить ничто, их упорство было бездонным. Они предпочитали зигзагообразные окопы, и они умело прикрывали эти подходы, вынимая сотни тонн земли, грунта, камня.

Высшее японское командование пыталось понять, в чем причины сложностей осаждающей стороны. Увы, японцам помог предатель — гражданское лицо, работавший при штабе; он сообщил командору Мори Гитаро практически полную картину русских укреплений. Посетив Третью армию в сентябре, генерал Кодама понял для себя несколько вещей. Прежде всего, нужны более мощные осадные орудия. Необходимы масштабные саперные работы. Кодама указал на важность высоты 203. Велись споры по поводу способа взятия Порт-Артура и в Токио. У Ноги была специальная почтовая служба, рассматривающая советы. Один из них заключался в том, чтобы стрелять в крепость перцем.