Потрясающий мужчина - Ева Геллер

— Моя бывшая подруга хотела сначала завести ребенка, а потом посмотреть, что из этого выйдет. А я хотел сначала знать, что с нами будет. Меня не мучил страх, что человечество тем временем вымрет.

Таня улыбнулась, как человек, который вытянул жребий, развернул бумажку и обнаружил, что выиграл. Итак, он не «голубой». Потом спросила:

— У тебя есть братья или сестры?

— Я покорно отвечаю на все твои вопросы. Но почему тебя интересует именно это?

— У меня есть теория, что люди, имеющие братьев и сестер, чаще стремятся завести ребенка, чем единственные дети в семье.

— У меня нет теории, — ответил Руфус. — У меня есть сестра, но вырос я один. Какие выводы из этого ты сделаешь?

Она не сделала никаких выводов, только широко улыбнулась Руфусу.

— Я тоже единственный ребенок в семье.

— Опять что-то общее, притянутое за уши, — съязвил Михаэль. — Вы что, изображаете любовную парочку?

— А что делают твои родители? — Таня не давала сбить себя с толку.

— Они погибли в автокатастрофе.

— О, — Таня сочувственно замолчала и поправила волосы.

— Ты не хочешь узнать почему?

Я невольно засмеялась. Руфус бывает порой очень остроумным. Хотя Таня не настаивала, он рассказал:

— Они возвращались, подав заявление на развод, и наверняка поругались — они постоянно ссорились. В результате машину занесло, она скатилась вниз под откос и взорвалась. Мать умерла сразу, отец — на следующий день в больнице. Я его больше не видел. А священник на похоронах сказал: «Так удивительным путем исполнилась воля Божья, смерть все-таки развела их». Со стороны священника это показалось мне довольно странным.

— Это, наверное, было ужасно для тебя, — Таня еще раз сочувственно заправила прядь волос за ухо.

— Нет. Ужасными были мои родители. Они заговаривали друг с другом только для того, чтобы в очередной раз поругаться. После школы я сразу переехал к сестре в Гамбург, чтобы быть от них как можно дальше.

— Мои родители тоже развелись, — сообщила Таня.

— Еще одно чудесное совпадение, — сказал, зевнув, Михаэль. — Это становится утомительным, разрешите мне на этом откланяться.

— Мы еще поговорим немного, — предложила Таня, и Руфус радостно кивнул.

— Мне тоже пора идти, — поднялась я. Если Таню интересует исследователь динозавров со сросшимися бровями, усами и бородой, влачащий жалкое существование в роли мальчика на побегушках, — не буду ей мешать.

У выхода из пивной Михаэль заметил, пожав плечами:

— И что он только в ней находит?

Я удивленно взглянула на него.

— Что она в нем находит? Только то, что он не «голубой»? — Я сразу же пожалела о сказанном. А вдруг Михаэль все же гомик! Но он не среагировал на это.

— Меня бы устроило, если бы у них что-то получилось, — сказал он, подавив зевок. — Неплохой поворот для моей статьи! Как тебе заголовок «На кулинарных курсах они научились целоваться»?

— Таня умела это и раньше. Тогда уж скорей: «На кулинарных курсах он научился целоваться».

— Придумал! — воскликнул Михаэль. — «Во всем был виноват мраморный кекс».

Неважно, что там напишет Михаэль, но я тоже обрадуюсь, если у Руфуса и Тани что-нибудь получится. Руфус в общем-то довольно славный. И все-таки интересно: что Таня в нем нашла?

Бенедикт вернулся домой только за полночь. После волейбольной тренировки он тоже попал в кафе и здорово напился.

— Я выпил целую бутылку шампанского, — похвастался он.

— Шампанское после волейбола?

— У одного из наших был день рождения.

Когда я показала ему свой полосатый кекс, Бенедикт хохотал как помешанный:

— Обалдеть, какой только чепухой вы там занимаетесь!

— Мой кекс — не чепуха, — ответила я, слегка задетая за живое.

48

Когда в воскресенье я вручила Мерседес деньги за комнату, она заявила, что предпочла бы, чтобы ей в будущем переводили деньги на счет. Надоело каждый раз выклянчивать! На мое сообщение, что вскоре я могла бы отдать ей и долг вместе с процентами, она высокомерно бросила:

— Не верится, что это когда-нибудь сбудется!

«Ну подожди, — подумала я. Теперь у меня есть деньги. Теперь я не пустое место. Уж я отплачу Мерседес».

За обедом она рассказала, что была со своим ненаглядным в самом фешенебельном ресторане, и они ели устриц.

— Устрицы — это Arhrodisiarum. — Она глупо захихикала. — Если вы знаете, что это такое.

— Это средство, повышающее потенцию, — выкрикнула Нора, словно разгадала трудное слово в кроссворде.

Как бы между прочим, я заметила:

— Жаль, что у него никогда нет времени провести с тобой вечер.

Сначала у Мерседес даже перехватило дыхание. Потом она воскликнула:

— Как тебе только в голову пришел этот бред?!

— Мы бы с удовольствием познакомились с твоим воздыхателем, — сказал Бенедикт.

Я чуть было не сказала: «Не верится, что это когда-нибудь сбудется!» Тут Мерседес произнесла:

— Пожалуйста! Я приглашаю вас к себе, там вы с ним и познакомитесь. Через неделю или, самое позднее, через две.

От неожиданности я чуть не уронила ложку в грушевый компот. Меня охватила паника: а что, если мужчина из четвертого номера узнает меня? Но потом я подумала: «Надо подождать, неужели это знакомство может состояться?»

49

Руфус и Таня еще долго просидели в пятницу в пивной Ротшильда, а потом поехали по домам на такси. В субботу Таня заглянула к нам в отель. Руфус подробно рассказал об их встрече, словно доказывая, что у них с Таней не было никаких безнравственных помыслов. Мне показалось, что в затхлой гостиничной атмосфере повеяло весенним ветром. К сожалению, это была не весна, а лосьон после бритья Руфуса. Правда, в каких именно местах он брился, установить было невозможно. На нем была рубашка немыслимого бледно-розового цвета и зеленые вельветовые брюки. Таня, оказывается, заявила ему, что если бы нуждалась в отеле, то не моргнув глазом проехала бы мимо «Гармонии» и поискала что-нибудь поприличнее. Это не отель, а какая-то развалюха.

— Я считаю, Таня очень интеллигентная и элегантная. Для меня элегантность всегда как-то связана с интеллигентностью, — задумчиво произнес Руфус.

Сраженная представлениями Руфуса об элегантности, я промолчала. Наверное, он из тех мужчин, которые требуют, чтобы их жены целыми днями ходили на каблучках, безукоризненно одетые. А сами продолжают разгуливать одетые как огородные пугала. Может, он считает, что его внутренний мир настолько богат, что не надо заботиться о внешних достоинствах?