Амулет богини Бэнтен (СИ) - Льеж Ли

Акио не был рождён для ратных подвигов; он был настолько хрупок, что даже не мог удержать катану. Повзрослевший Широ по сравнению с ним выглядел вполне крепким юношей, тогда как Акио, достигнув 23-х лет, будто стал ещё легче и прозрачнее. Не всякая придворная дама могла посоперничать с ним тонкостью черт и изяществом движений, но господина санги такое превосходство не очень-то радовало. Он не чувствовал в себе ни малейшей склонности к боевым искусствам, не любил и не понимал той тяги, которую большинство представителей его пола испытывают к войне, но всё же он был мужчиной и ощущал себя не совсем на своём месте.

Он был очень умён, осторожен и подозрителен, замечал любые намёки. Ни одно событие дворцовой жизни не могло пройти мимо него. Покинув семью, Акио думал, что навсегда порывает с корнями, однако вскоре выяснилось, что любовь к семье и долг службы императору могут неприятно мешать друг другу. Всё, конечно, началось год назад, когда в Киото зачем-то приехал младший брат Широ, он же Асакура Йомэй.

Акио обрадовался встрече больше, чем сам от себя ожидал: родное искреннее лицо брата среди насквозь фальшивых физиономий придворных вельмож вызвало в нём тёплую трепетную волну. Братишка остался братишкой, жизнь у Райдона не превратила его в тупого кровожадного вояку. Акио беспокоился о судьбе Широ и был рад, что его опасения не подтвердились. Однако Широ нуждался в помощи, и Акио заподозрил, что эта помощь каким-то образом может противоречить его, господина санги, служебным обязательствам. Он оказался перед выбором: с одной стороны честный, ничего не понимающий Широ, впервые столкнувшийся с интригами людей, близких ко Двору, с другой нынешнее положение Акио и его моральный долг по сохранению внутренних тайн закрытого, строго регламентированного высшего общества Ниппон. И как тут быть?

Последний раз Акио видел брата год назад. Широ прибежал к нему запыхавшийся, прямо с улицы, одетый в какой-то совершенно неподходящий аристократу наряд чуть ли не из конопляного полотна. Он был смущён, растерян, испуган и так явно нуждался в поддержке, что самолюбие Акио дрогнуло. В тот день он впервые отвёл Широ к себе домой, чтобы как следует расспросить и успокоить его.

Акио жил в маленьком, но чистом и красивом домике недалеко от дворца. Он любил уединение, так что кроме него в доме обитал только слуга по имени Ичиро. Слуга заварил чаю с целебными травами, но Широ, сказав, что очень торопится, едва пригубил напиток.

- Я должен тебе кое-что сказать.

Акио кивнул и придвинулся ближе, всем своим видом выражая чрезвычайную заинтересованность. Широ неловко поёрзал на месте.

- Господин Райдон умер. Мне нужно срочно возвращаться в Мино.

 - Вот как! – Акио поражённо прикрыл рот рукой. – Значит, теперь ты – новый даймё! Но это же потрясающее событие!

- Нет, это ещё не всё. Дело в том, что Рю…

Не договорив, Широ поднял голову и внимательно вгляделся в лицо брата. «Не доверяет», понял Акио, и тут же почувствовал неловкость.

- Что-то случилось с Рю? Но я уже очень давно его не видел.

- Да, случилось… - Широ сильно покраснел и печально наморщил лоб. – Его убили, Акио, нашего Рю убили!

Вот это был настоящий удар. Слишком разные, чтобы дружить, братья Асаи всё-таки любили друг друга, и к такому известию Акио оказался совсем не подготовлен.

- Что ты говоришь? Как это могло произойти?!

- Я сам видел. Мы встретились в Киото, Рю приехал сюда за изучением новых боевых приёмов. На улице на нас напали грабители. Я не смог защитить Рю.

Широ совсем не умел врать, и потрясённый Акио почувствовал в его словах долю лжи. Чтобы Рю, великана Рю, мог убить какой-то уличный грабитель? И при этом не тронуть гораздо более слабого Широ? Абсурд!

- Я не мог сразу тебе сказать. Прости. – Широ нервно мял пальцами собственные хакама.

Нежное доверие, едва возникшее между братьями, было разрушено. Акио видел, что наследник Асакура говорит неправду, и это его взбесило.

- Так Рю точно мёртв?

- Да, точно. Он не дышал…

- И ты что же, бросил его посреди дороги? Без похорон? Как собаку?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

От волнения у Широ даже уши стали малиновыми.

- Я… я думал, что его заберут…

Губы Акио искривила презрительная усмешка.

- Позволь дать тебе совет, младший братец: если уж ты собираешься лгать, то придумай вначале правдоподобную легенду. Зачем ты унижаешь меня своим враньём?

- Некоторые вещи лучше не знать, - неожиданно спокойным голосом ответил Широ. – Прости меня, Акио. Я хотел бы тебе рассказать, если б мог. Мне стыдно, я ненавижу ложь, но я не могу иначе. Я смешно выгляжу, да?

Акио передернул плечами и задумался. Не столь важно то, что именно скрывает Широ, сколько то, почему он это скрывает. Какая-нибудь игра в благородство, сентиментальные глупости. Но если Рю действительно мёртв, это большое горе.

Оказалось, что Рю и впрямь был убит: просмотрев списки неопознанных трупов, найденных на улице, на другой день Акио нашёл заметку о смерти брата. Высокого и сильного самурая (по тщательному описанию внешности было понятно, что это Рю) обнаружили мёртвым в компании ещё двух мужчин, у которых были отрублены головы. Бесстрастный язык документа отмечал необыкновенное мастерство убийцы: обе головы были снесены одним виртуозно точным ударом, обратным движением меча неизвестный пронзил сердце Рю. Все три покойника уже были захоронены в общей могиле на городском кладбище, так как их личности установить не удалось.

Подавленный дурной новостью, Акио долго не мог найти в себе силы написать письмо отцу. Каково ему будет узнать о смерти самого любимого сына? Но выбора не было: Акио сомневался, что Широ, за три года ни разу не посетивший родную Нидзёмару, сам решится доставить господину Ёшиаки тяжёлое известие.

Однако письмо никак не составлялось: Акио отбрасывал один за другим исчёрканные листы. Сухой канцелярский язык казался ему неуместным, а писать просто и сердечно Акио не умел. После нескольких бесплодных попыток он, устав, отложил кисть и предался воспоминаниям о минувшей юности.

Поразительно, насколько непохожими друг на друга могут быть родные братья! Рождённые от одних мужчины и женщины, сыновья Асаи не сходились друг с другом решительно ни в чём, поэтому каждый, исключая Рю, который вообще не любил думать, втайне считал себя особенным и немножко лишним.

Когда-то Акио казалось, что именно он наиболее чужой в этой семье. С Рю всё сразу было понятно: старший сын, наследник, умелый воин и беспечный весельчак. Отцовская надежда. Но ума ему явно не хватало: Акио знал, что Рю, несокрушимый внешне, сильно подвержен посторонним влияниям и падок на лесть.

Мамору – с детства отшельник. Акио так и не понял, что творилось у него внутри: возможно, душа Мамору была устроена просто и скучно, как у какого-нибудь травоядного зверька, а может, там таились фантастические глубины. Кто знает? Мамору даже перед семьёй не снимал с себя маску вежливого послушания.

Ну и Широ. Про него в семье Асаи принято было говорить нечто вроде: «вырастет – посмотрим», его никто не принимал всерьёз. Рано повзрослевший Акио редко общался с младшим братишкой, считая его неразумным малышом. Встретившись с ним после долгого перерыва, Акио скорректировал своё мнение: Широ перестал быть ребёнком. Скрытые ранее черты характера теперь ярко в нём проявились: это был смелый, немного взбалмошный юноша с обострённым чувством справедливости, горячим сердцем и некоторым количеством здравомыслия. Общаясь с Широ, Акио подумал, что их притягивает друг к другу не только родственная любовь: братья, пожалуй, могли бы подружиться. Если б только между ними было возможно полное доверие…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В ранней юности Акио пытался сблизиться с Рю. Рю в жизни волновали только две вещи: война и женщины. Ни то, ни другое, как вынужден был признать Акио, не волновало его самого. Однако ради Рю он готов был и учиться стрельбе из лука, и время от времени встречаться с хорошенькими крестьянками.

Зрение у него было отменное и меткость замечательная, но сил не хватало: стрелы падали, не долетая до цели. Акио старался, преодолевал слабость, и вскоре научился поражать цели, расположенные в тридцати шагах. Сильнее натянуть тетиву у него не получалось. С крестьянками вышло ещё хуже: в обществе девушек Акио чувствовал себя настолько не в своей тарелке, что ни о чём, кроме побега, думать не мог. Крестьянские девушки в Нидзёмару были не лучше и не хуже, чем везде в Ниппон: миловидные, глупенькие, опрятные. Они смущались и хихикали, закрывая лица широкими рукавами, но были отнюдь не прочь прогуляться куда-нибудь с сыном Асаи Ёшиаки. Рю бесцеремонно пользовался их благосклонностью, но Акио так и не смог перешагнуть через себя.