Брусилов - Сергей Семанов

И у самого главкоюза, и у его современников, и у нас с вами, читатель, незавершенность операции вызывает сожаление. Таково уж свойство человека — пытаться в мыслях переделать историю, думать: «Что было бы, если бы…» Но изменить прошедшее нам не дано, и остается непреложным факт: наступление Юго-Западного фронта летом 1916 года, бесспорно, принадлежит к наиболее ярким и поучительным операциям первой мировой войны. После этой операции главнокомандующий Юго-Западного фронта твердо встал в ряд с выдающимися военачальниками русской армии, а это кое-что значит! Брусилов был последним из полководцев старой русской армии, опыт которого обогатил русское военное искусство…

Одной из причин успеха Брусилова была его вера в русскую армию, в русского солдата, в его прекрасные боевые качества. Веру в победу Брусилов сумел внушить и большинству своих подчиненных.

Брусилов сумел найти приемы ведения операции по прорыву укрепленной полосы противника, которые вполне отвечали поставленной задаче и конкретной обстановке. Не следует забывать, что знаменитый маршал Фош использовал этот опыт в операциях 1918 года, сокрушивших германскую армию. В советской военной науке опыт операции Юго-Западного фронта тщательно изучался в 20–30-е годы и послужил материалом для разработки теории прорыва укрепленных полос. Конкретное воплощение и дальнейшее развитие идеи Брусилова можно обнаружить при изучении крупнейших стратегических операций Советской Армии в годы Великой Отечественной войны.

Воздается должное полководческому искусству Брусилова и в зарубежной литературе. Успех его войск тем более разителен для западноевропейских авторов, что они достигнуты в то время, когда на Западном фронте прекрасно вооруженные и снабженные войска противоборствующих сторон не могли решить проблемы прорыва фронта, когда захват нескольких десятков метров вражеских траншей после ожесточенной бомбардировки и обильного кровопролития расписывался в газетах как крупный, блестящий успех. На таком фоне продвижение армий Брусилова на многие десятки километров (а на юге, в Буковине, и на сотни), захват нескольких сот тысяч пленных, несомненно, следовало оценивать как потрясающее достижение. Термин «Брусиловское наступление» («Brussilowangriffe», «the Brusilov offensive», «offensive de Broussilov») вошел в энциклопедии и научные труды. А. Тейлор называет брусиловское наступление «единственно успешной операцией первой мировой войны, названной в честь генерала».

Итак, наступление Юго-Западного фронта прекратилось. Брусилов недаром вспоминал, что жил в эти месяцы полной жизнью. Разумеется, от главнокомандующего потребовалось крайнее напряжение сил, он работал по 16 часов в сутки. Но внешне Брусилов оставался прежним: сухим, очень подвижным и живым, великолепно тренированным. В свои шестьдесят три года он был способен без видимого утомления сделать верхом 40–50 верст, причем, выполняя такой пробег, совершенно не считался с дорогой — встречные заборы, канавы и другие препятствия во внимание не принимались. По-прежнему Брусилов очень доступен для окружающих и приветлив, по-прежнему он любит и умеет говорить с солдатами.

После окончания операции забот у главкоюза не поубавилось, Как и предполагало русское командование, вступление Румынии в войну не сняло напряжения с русской армии, а добавило хлопот. Румынская армия была предельно отсталой, а боеспособность ее войск — исключительно низкой. Поначалу румыны продвинулись в Трансильвании, но, как только австро-германское руководство перебросило сюда германские дивизии, румыны побежали. Пришлось России, спасая нежеланного союзника, посылать в Румынию корпус за корпусом. Затем здесь были сформированы две армии. Подчинялись они Юго-Западному фронту, и управление ими для Брусилова оказалось очень сложным, по временам невозможным делом.

Нелепость создавшегося положения Брусилов характеризовал так: «Получалось, что на новом, Румынском фронте его правый и левый фланги подчинялись мне, центр же подчинялся королю румынскому, который со мной не только никаких отношений не имел, но, невзирая на все мои упорные просьбы, ни за что не хотел сообщать своих предложений и присылать свои директивы, без которых мне невозможно было распоряжаться правым и левым флангами этого фронта».

Такое «своеобразное» положение было нетерпимым в первую очередь и потому, что противник продолжал наступление, румынские войска сопротивляться не могли, отходили, не предупреждая русских, и тем самым подставляли их под удар. Брусилов настаивал, требовал от Ставки решительных действий, но положение не менялось, из румынской главной квартиры сведений не поступало. Тогда Брусилов послал в Ставку для доклада царю телеграмму: управлять флангами фронта, центр которого ему не подчинялся, немыслимо. Поэтому, просил настоятельно Брусилов, надо либо подчинить Румынский фронт Юго-Западному, либо немедленно создать новый фронт.

В конце концов такой фронт во главе с генералом В. В. Сахаровым был создан. Но дела здесь шли плохо: в результате четырехмесячных боев румынская армия была разбита и почти вся территория Румынии захвачена германскими войсками. Русскому командованию пришлось перебросить сюда 35 пехотных и 11 кавалерийских дивизий. Фронт удлинился на 500 верст, и только в конце декабря его удалось стабилизировать. Позиционная война наступила и тут.

На остальном фронте она господствовала давно. Вновь зарылись в землю армии, вновь лишь артиллерийская и пулеметная перестрелки да полеты аэропланов — вот и все, что происходило на позициях. Но в этой окопной, утомительной, нудной войне таилась опасность, которую русское военное руководство если и предвидело, то не во всей величине, и которой оно не могло противостоять.

Страна устала от войны. Изнемогала от нее и армия. Мелькнувшее было летом 1916 года воодушевление, вызванное успешным наступлением, быстро прошло и постепенно сменилось состоянием безнадежности. Все чаще слышалось в окопах: немцев нам не победить. И солдаты начинают размышлять, и размышления эти все чаще заставляют их внимательнее прислушиваться к тем, кто говорит: а ради чего ведётся война? Что даст русскому мужику овладение Константинополем? Кто выигрывает от войны, кто на ней наживается? Трудны эти вопросы для русских солдат, они политически неграмотны, они и читают-то с трудом, но они думают…

А тут еще и снабжение на фронте резко ухудшается. Вместо трех фунтов хлеба (фунт — 400 граммов) солдатам, находившимся в окопах, стали давать два фунта, а в тылу — полтора. Мяса раньше полагалось фунт в день, теперь же норму урезали до трех четвертей, а затем и до половины фунта. Вскоре пришлось ввести два постных дня в неделю, когда в солдатский котел вместо мяса клали рыбу, большей частью — селедку. Взамен гречневой каши в ход пошла чечевица… И вот генерал Брусилов, национальный герой (так его именовали газеты летом 1916 года, и, несомненно, в глазах многих он был таковым), стал получать анонимные ругательные письма, в которых ухудшение продовольственного положения ставилось ему в вину. Получал он теперь и письма, в которых сообщалось, что войска устали, что нужно прекращать войну и что, если мира не заключат, то его, Брусилова, убьют. Правда, были и другие письма, в которых, напротив, утверждалось, что если царица-изменница заключит мир с немцами, то его, Брусилова, опять же убьют. Не без юмора Брусилов писал впоследствии: «Из этого видно, что для меня выбор был не особенно широк, а в войсках мнения относительно войны и мира расходились».