Борьба на юге - Alexandr Dornburg

даже предметом издевательства и глумления. Население воочию убеждалось, что вместо обещанной свободы и равноправия, Советская власть задушила первую и неуклонно проводит в жизнь деление на "овец", которым дозволено все и "козлов" -- объект ненависти, глумления и лишения их права защиты каким бы то ни было законом.

Для меня лично, было не лишено интереса то пикантное обстоятельство, что с офицерами генерального штаба большевики обращались довольно вежливо. Больше того, они всячески стремились склонить их на свою сторону, обещая в виде компенсации, большое жалование, бесплатную квартиру, автомобиль и другие жизненные блага. На эту большевистскую приманку попалось несколько человек, и большевики немедленно возложили на них составление плана о защите Дона на случай возможного восстания контрреволюционеров или вторжения "белогвардейцев" извне. В этих случаях существенное значение, конечно, имел страх, побуждавший многих забывать иногда и былые традиции, и идеалы прошлого, и мириться с издевательствами и покорно исполнять большевистские веления.

И почему это я узнаю об этом только сейчас, когда могу на свою добычу купить целый город?

Но еще более интересным для меня оказалось то обстоятельство, что мой собеседник мог выхлопотать мне и моим калмыкам за большие деньги (для меня сейчас сущие копейки) от станичного Аксайского ревкома новые документы. Меня сразу заинтересовало это предложение, так как мы не имели бы никаких проблем, как на переправе, так и при передвижении к Сальску и далее. Кроме того, это обеспечивало бы нам открытое ношение оружия. Многие в станице, у кого водились деньги, пошли этим путем, вступив по бумагам в "красные казачьи части".

Поторговавшись для виду, я вскоре согласился и приказал нашему каравану заворачивать на подворье предприимчивого хозяина. За тысячу рублей николаевками с носа мы уже к вечеру все получили от станичного ревкома удостоверения за станичной печатью, что как проверенные красные бойцы состоим в списках 10-го большевистского казачьего полка товарища Голубова. А так же за 800 рублей выправили себе пропуск на проезд в Сальск на четыре груженых подводы! Узнаю родную Советскую власть! За взятку тебе сделают все, что угодно! Там же мы, на подворье этого хваткого казака и переночевали, выставив ему щедрый магарыч и напоив до невменяемого состояния.

Возницам за простой тоже пришлось накинуть, как и за то, чтобы помалкивали. В Кагальницкой обещали в случае удачной поездке выплатить еще и премию. Жизнь с деньгами сразу налаживается, при любой власти!

Примечательно, что опьянев, наш гостеприимный хозяин наболтал мне много лишнего:

-- Жизнь в станице при новой власти достаточно уже мне опротивела --разгоряченный спиртным рьяно говорил он -- и в будущем ничего доброго не предвидится, ибо не сегодня, так завтра Голубов задерется с солдатней, им же приведенной!

Кроме того, в станице ходили устойчивые слухи, что в Ростове ограбили банк, но сделали это сами большевики, или же кто-то еще, никто не знал. Впрочем, сейчас такие слухи не были редкостью, и никого не удивляли.

Глава 19

На следующее утро мы открыто пересекли переправу и перебрались на другой берег. На нас внимания ноль, и это хорошо, а то с нашим грузом будет забавно спалиться в буквально первые же часы. Не так давно этим же путем ушли Корниловцы и бежавшие из Новочеркасска казаки, так что, фигурально выражаясь, мы шли по их еще горячим следам.

По сравнению с отрядом Добровольцев Генерала Корнилова, положение Степного отряда, скитавшегося по Донским степям, было безусловно выгоднее. В то время, как Добровольческий отряд, уйдя на Кубань, вынужден был ежедневно с оружием пробивать себе дорогу, Донскому отряду Походного Атамана в этом отношении посчастливилось. Он имел только несколько незначительных стычек с большевиками. На основании многочисленных показаний участников Степного похода, все считают, что данный поход не был тяжелым и что офицерам, оставшимся в Новочеркасске пришлось перетерпеть гораздо больше, нежели участникам похода.

Когда-то, еще в прошлой жизни, я читал мемуары одного из участников Степного похода генерала Денисова: "Все же у каждого участника этого скитания по чужим углам, в боевой обстановке, было сознание, что не он один в поле воин и, если не он, то его сосед вооружен. При них были пушки, пулеметы, обоз и казна. Не из-за угла и не с крыши или окон дома поразит его злодейская пуля, а в открытом, быть может и неравном бою, сложит он казачью голову за родной край и веру. И в этом было огромное утешение рядовому участнику военного похода, терпевшему несомненно большие лишения... Начальство в степном походе чувствовало себя прекрасно: переезды на отличных очередных тройках, ночлег у гостеприимных поневоле коннозаводчиков, с полными удобствами, даже комфортом, с сытными ужинами, обедами, завтраками, с напитками и музыкой -- совсем напоминали бы маневры доброго старого времени в хороших условиях, если бы не боевая обстановка".

Я снова надел красную повязку, оружие мы все держали на виду, так как представляли собой официальный отряд красноармейцев. Даже казачьих "краснокитайцев". То есть могли убивать любого встречного и поперечного, прикрываясь "революционной законностью". За три месяца в новом мире, наконец, жизнь моя стала налаживаться. Из гонимого всеми изгоя, я снова стал человеком, приобретшим твердую почву под ногами.

Для белых я был господином полковником Поляковым, для красных - товарищем Броневым. Именно такое имя себе для новых документов я выбрал. Большевики любят партийные псевдонимы, а "товарищ Сталин" уже занято. Кроме того, ближайшее будущее я знал. 23 февраля для большевиков будет горькой датой, хотя они и переделают ее в праздник. Именно в этот день под Нарвой революционные матросы Дыбенко так испугаются немецких разъездов, что будут безостановочно драпать аж до самой Самары! Так что Советская власть на Дону не задержится. Обманывать народ большевикам становится все труднее.