Я - Эль Диего - Диего Марадона

На следующий день после встречи с «Бургосом» я продолжал смотреть телевизор, как сейчас помню, это был финал «Ролан Гаррос». Я плакал и думал: «Твою мать, ну, как такое может быть? Я был честен с этим типом, я предупредил его о том, что его собираются убрать, что мне предлагают место тренера, а он поступил со мной так, словно это я, а не они, подсовывал ему дерьмо?!». И тогда, наблюдая за теннисным поединком, я почувствовал, что кто-то стоит позади меня. Я подумл, что это Франки и не обратил внимания. Но он опять шевельнулся, и я был вынужден обернуться… Это был Билардо! И он сказал мне: «Ты не можешь так поступать со мной». Я продолжал плакать от бессилия, я плакал с того самого момента, как меня убрали с поля, с прошлого вечера! А этот тип пришел сказать мне: «Ты не можешь так поступать со мной, я видел по телевизору, как ты меня оскорблял, оскорблял, когда я тебя заменил…». Я крикнул ему: «По телевизору ты видел?! По телевизору!? Да я кричал тебе это в лицо, сукин ты сын, как ты мог это видеть по телевизору?!». Мы орали друг на друга, как сумасшедшие. «Ты не можешь так поступать со мной, я всегда делал тебе только добро!» — кричал он мне. «Кто? Ты? Я пошел на то, чтобы в меня три раза всадили иглу, а ты меня все равно заменил!».

Тогда он не выдержал и толкнул меня. И когда он меня толкнул, я, в свою очередь, также потерял разум и врезал ему так, что он рухнул оземь, как мешок с дерьмом… А когда я собирался добить его, то понял… что не могу этого сделать, не могу его ударить. Тут прибежали Клаудия, Маркос и оттащили его в сторону. Он продолжал кричать: «Ну, ударь меня, ударь!». Я ударил его потому, что он толкнул меня, потому что всю ночь я плакал из-за той ссоры и был на взводе, но… Сегодня, вспоминая тот эпизод, я понимаю, почему не смог тогда ударить его еще раз — потому что он плакал.

Несколько дней спустя после этой драки Клаудия позвонила Глории, супруге Билардо, которая рассказала, что ее муж все дни с момента нашей ссоры проводил на таблетках, засыпая со снотворным. Я отправился его навестить, и он попросил у меня прощения за то, что он так со мной поступил. С одной стороны, вроде бы все точки над «i» были расставлены, но с другой, я уже не был прежним. У меня оставались сомнения, которые не разрешились и по сей день, относительно того, что произошло на той встрече Билардо с руководителями «Севильи», состоявшейся после того, как они предложили мне занять его место? У меня пока есть только одно объяснение случившемуся: они хотели освободиться от меня. И они освободились. Они убрали со своего пути человека, который не хотел жить по установленным ими правилам, и не принимал их жизненной философии. И один из этих мудаков, вице-президент Дель Нидо, был только рад сказать мне, чтобы я уезжал, он прекрасно знал, что больше я уже терпеть не буду.

Вот такая история. Так закончилось мое пребывание в «Севилье». Закончилось очень плохо.

Два месяца спустя, в том же 1993 году, моя карьера получила новое продолжение, но уже в Аргентине. Если быть более точным, в Росарио, в клубе «Ньюэллз Олд Бойз», да, сеньор!.

«Ньюэллз» был насколько коротким этапом в моей карьере, настолько же и прекрасным. Поэтому теперь я говорю, что я очень хотел бы сделать что-нибудь хорошее для этого клуба. И подумайте только, что я стал играть за них лишь потому, что был сильно зол! Да, я был зол! В конце августа был практически решен вопрос моего перехода в «Архентинос Хуниорс», когда вдруг ко мне домой заявились болельщики этого клуба и начали требовать с меня 50 000 долларов, на что я им ответил: «Что?! 50 кусков?! Я дам их своему старику, и он положит вас всех сразу, какими бы здоровыми вы ни были. Вы можете оставаться здесь, сколько хотите, но от меня вы не получите ни сентаво». Они ушли, но пообещали, что сделают мою жизнь невыносимой, а я ответил им, что они просто обоссались. Потом я поднялся в дом и проспал всю сиесту.

Когда вскоре Клаудия с дочками вышли на улицу, эти имбецилы отправились за ними, оскорбляя и угрожая им. На лицевой стене дома они написали громадными буквами «Марадона — говнюк». Об этом прознали ребята из «Дефенсорес де Бельграно», и поверх той записи они сделали другую: «Диего под нашей защитой». И эти, из «Архентинос», уже больше не появлялись. Старик, я был согласен дать им денег на флаги и на вино, но я не собирался позволять им обогащаться за мой счет. И даже на поездку мундиаль я бы не дал им денег! Я считаю, что все это убивает страсть: если ты даешь им денег, они начинают орать в твою поддержку, а как только перестаешь — тебя смешивают с дерьмом… Вот так и действует этот принцип: хочешь, чтобы тебя поддерживали и защищали — плати. Если мне хотели аплодировать, то лишь потому, что видели, как я играю… Мне никогда не надо было кому-либо платить, чтобы мне аплодировали, но в аргентинском — да и в мировом — футболе все это существует…

Тогда я сказал Франки: «Они оскорбляли Клаудию? Я разве что-то кому-нибудь обещал? Тогда пусть остаются ни с чем: я ухожу… в «Ньюэллз»!». И я ушел, пусть и на меньшие деньги, но ушел. Но все это пошло мне только на пользу, потому что в «Ньюэллз» я провел прекрасное время… Эта идея пришла в голову «Гринго» Джусти, который отправился к президенту клуба Вальтеру Каттанео. Мужик сперва посчитал, что над ним издеваются; он не мог поверить ни единому слову. В то время на каждом углу трубили, что я уже одной ногой в «Архентинос», и никто ничего не знал об инциденте, случившемся у дверей моего дома. Кроме того, «Архентинос» уже вел переговоры с одной группой агентов, которые были готовы поставить на это кучу денег, команда собиралась проводить домашние матчи в Мендосе, и тут появился я, чтобы положить конец всему.

Но как же обосрались ребята из «Архентинос»… За это чуть было не досталось Гильермо Копполе, который был совершенно не при делах. Я снова начал с ним сотрудничать, мы опять стали друзьями, хотя большинству это ни хрена ни нравилось. И однажды мы были на дискотеке «El Cielo», что-то выпивали, и тут ткуда ни возьмись появился Авила, агент Карлос Авила, который был просто взбешен: «Тебя, тебя!» — он кричал. — «Это тебя я смешаю с дерьмом, ты больше не продашь ни одного игрока!». Он уже схватил Копполу за руку, и тот собирался врезать ему. «Ты обосрал нам сделку, ты насрал Диего!» — кричал он ему в лицо, и я был вынужден держать Копполу, потому что видел, как он весь трясется. И тут Авилу словно осенило: «Ах, ты же Коппола! Я перепутал тебя с этим сукиным сыном Франки!». Авила перепутал двух седых мужиков! А убить он хотел того, кто побещал, что я буду играть в «Архентинос», тогда как я сам собирался в Росарио.

Джусти поговорил с Маркосом, Маркос — со мной, и я сказал ему, что его опередили. Не знаю, почему я согласился отправиться в «Ньюэллз», может быть, потому что продолжал мечтать об участии в Кубке Либертадорес, и думал, что в этом клубе моя мечта исполнится. На самолете я отправился в Уругвай, где сел на диету, составленную для меня китайским специалистом Лю Гуо Ченгом, и стал тренироваться под руководством Даниэля Серрини, который был похож на культуриста, но знал толк в питании и тренировках. И благодаря этому я весил 72 килограмма.