Семейная педагогика. Воспитание ребенка в любви, свободе и творчестве - Юрий Азаров

Ну а проработки на собраниях Костю раздражали настолько, что он перессорился почти со всем классом.

И все же Костя испытывал острую потребность пойти к Владимиру Петровичу, показать ему свои новые стихи. Эти строки родились почти мгновенно и казались Косте очень и очень стоящими. Здесь были и свежие образы, и неожиданные рифмы, и какое-то новое восприятие. Косте не терпелось почитать их, но только человеку, который мог бы их по достоинству оценить. Неделю он ходил с тетрадкой, не решаясь обратиться к Владимиру Петровичу. А однажды, когда в классе никого не было, сунул тетрадь в портфель классному руководителю и стал с нетерпением ждать следующего дня.

Какова же была радость Кости, когда вечером к нему домой прибежал пятиклассник и сообщил, что Владимир Петрович ждет его. Костя мигом очутился в школе. Вошел в класс. Владимир Петрович встал из-за стола и поздравил мальчика с удачей. Косте не терпелось поговорить с учителем, рассказать о своих новых замыслах. Но Владимир Петрович перебил его. «Ты веришь мне?» – «Да», – выдохнул Костя. «Ты можешь сделать то, о чем я тебя попрошу?» – продолжал учитель. «Да», – повторил Костя. «Так вот, ты сейчас пойдешь домой и сядешь за уроки. Вот тебе листочек, где выписаны все темы по всем предметам, которые ты запустил. До экзаменов осталось немного, а у тебя четыре двойки. Стихи хорошие, и ты напишешь еще лучше. Только об этом мы поговорим через две недели, когда подгонишь весь материал. Согласен?» Костя молчал. И тогда Владимир Петрович заговорил о том, о чем все время думал Костя. Учитель сказал, что если бы не эти стихи, которые действительно написаны талантливо, то он бы с Костей и разговаривать не стал. Что Костя не имеет права плохо учиться. Что он хочет видеть перед собой не тряпку и размазню, а настоящего мужчину, который может взять себя в руки. «Своими двойками, – сказал Владимир Петрович, – ты подводишь прежде всего себя. Но, может быть, тебе, Костя, на все наплевать?»

При последних словах учителя Костя резко поднял голову. «Нет, я докажу, – решительно произнес он. – Я сделаю все даже раньше, чем за две недели».

Не будем еще раз говорить о том, как важно вовремя поддержать подростка, вдохнуть в него уверенность и энергию. Продолжим наш разговор о такте, который в педагогической литературе часто трактуется односторонне – только как чуткость, мягкость, доброе слово и т. п. С этой точки зрения разговор Владимира Петровича с Костей Боевым был не безупречен. Более того, педагог употреблял резкие слова, настаивал, был категоричен. В его голосе не было ни интимных приглушенных интонаций, ни завораживающей обходительности, которую иные педагоги берут на вооружение при разговоре с трудными детьми, но далеко не всегда добиваются желаемых результатов.

Перед нами два прямых, можно сказать, лобовых разговора – отца с сыном и учителя с учеником. Оба исходят из благих побуждений, оба не стесняются в выражениях, оба требуют немедленного исправления двоек. И вместе с тем разговор отца с сыном бестактен, грубо авторитарен. Разговор же учителя проникнут подлинно педагогическим тактом, не исключающим в некоторых случаях и такого средства, как разумное принуждение.

Мы часто боимся называть вещи своими именами и тем самым вредим делу, грешим в трактовке сути явлений, отходим от истины. Да, принуждение имеет место в воспитательной практике, если в это слово вложить непривычный смысл: побудить ребенка сделать то, что он сам хочет, но не решается сделать в силу внутренних противоречий, которые его раздирают.

В описанном случае педагогический такт проявился в умении вызвать у мальчика желание заниматься тем, что ему в данный момент было не по душе. Именно поэтому мы считаем, что отношение к Косте со стороны педагога было тактичным. Он поставил мальчика перед необходимостью учиться. Он бросил на чашу весов и свой авторитет, и средства, направленные на пробуждение самолюбия и достоинства. Заставляя Костю принять его условия, воспитатель исходил из интересов мальчика.

6. Постоянно думайте о защищенности ребенка!

Вряд ли сегодня нужно доказывать, что школа – это не только учеба, а и мир общения, мир тревог и переживаний, радостей и поражений.

Мы интересуемся чистотой письма и сообразительностью своих детей, спрашиваем, что и как сказала учительница, какую оценку поставила в журнал. А вот как отнеслись товарищи к ответу, к замечаниям учителя, как сам ребенок отреагировал на реплику друзей, как он чувствует себя в среде одноклассников – эти вопросы нередко обходим. Нам почему-то кажется, что особых нравственных проблем в общении младших школьников нет. Но это совсем не так.

Представление, будто ребятишки начальных классов податливое сырье, из которого можно делать все, что угодно, неверно. Чем младше школьник, тем непосредственнее и ярче его переживания, тем интенсивнее его тенденция к самоутверждению. И чем сильнее эта тенденция, тем значительнее кажутся ему его поражения, обиды. Подросток, готовя себе костюм на новогоднюю елку, может быть, где-то втайне и надеется на получение приза, но он вместе с тем уже подготовлен прошлым опытом, что приз, возможно, достанется кому-то другому. И не очень-то огорчается, если не будет отмечен похвалой взрослых.

Для первоклашки-шестилетки – все в новинку. Он выслушал слова учительницы, безусловного авторитета: «За лучший костюм – подарок». И эти слова он воспринимает как нечто, адресованное ему. Как естественное и закономерное он воспринял бы разве вариант, когда каждый получил за костюм подарок. Собственно, в хороших школах так и поступают – в классе 20–30 ребят и 20–30 призов.

7. Интересуйтесь тем, как ваш ребенок относится к слабым ученикам, как помогает им, какими методами завоевывает авторитет

Моральные качества детей проявляются в общении друг с другом, в любой деятельности. Дети иногда радуются неуспеху своих товарищей, откровенно высмеивают опоздавших или растерявшихся у классной доски. Они всецело на стороне учителя…

Но уже к шестому-седьмому классу ребята многое пересматривают, у них складываются иные моральные критерии. Возьмем, к примеру, отношение детей к отличнику.

Перед уроком кто-то из ребят выразил общее мнение: «Задачу на прошлом занятии толком не объяснили. Класс не справился. Так и скажем: не поняли, надо еще раз объяснить…»

Отличник выполнил задание не потому, что хотел выделиться, а потому, что ему было интересно. Но он немедленно может потерять свой авторитет, если станет утверждать, что задача пустяковая, что, мол, все дураки, что он ее решил в один миг, и т. д. А если он скажет учителю, что он не до конца уверен в своем решении, что в задаче много сложностей, – таким заявлением он может укрепить свой авторитет. Такое выступление отличника активно в двух моментах: во-первых, поддержал ребят, солидарен с ними, а во-вторых, еще раз зарекомендовал себя скромным, надежным товарищем, который глубоко чтит законы неформального общения.

Но все ли нам известно в общении наших детей? Как складываются их отношения? Можно ли управлять детским общением?

В школу приходят ребята из разных семей, с разным опытом, с разными наклонностями. Создается своеобразный ансамбль, в котором каждый старается исполнять свою партию. Но инструменты – разной силы, разного звучания. И если до игры никому нет дела, может случиться неожиданное: нежную скрипку заглушит барабан, рев трубы покроет все другие звуки.

Не требуется даже специального психологического исследования, чтобы ориентировочно установить иерархии мест, занимаемых ребятами в детском обществе. Тот, кто обращал внимание, как занимают дети места в кинозале, когда им дают непронумерованные билеты, наверняка подметил нечто типичное: самые сильные, так называемые лидеры, занимают места поудобней, получше. Средние – или вторые и третьи номера – садятся на вполне приличные места. А последние оказываются порой и без места.

8. Правильная организация образовательного процесса в школе – это создание необходимых условий для становления наклонностей каждого, это гарантия защищенности и свободы, развития ребенка

Как только дети начинают вместе заниматься каким-нибудь делом – будь то учеба, отдых или труд, – так сразу между ними складываются и определенные отношения, появляется как бы внутренний, еще никем официально не оформленный план их жизни, с целями, с правилами, с системой требований к себе и к другим, со своими понятиями чести, справедливости. Нередко мальчишечьи законы и представления о добре и зле расходятся с правилами морали взрослых. И, словно зная и чувствуя это, дети прячут свои законы от педагогов и от тех, кому, по их твердому убеждению, нельзя довериться.