Тысяча порезов - Энн Малком

тени, скорее всего есть пистолет? Кристиан убьет меня за то, что я оставила оружие в тумбочке наверху. Если меня не убьют до него.

Я обернулась, когда тень приблизилась, и шаги эхом отдались по мраморному полу, его лицо появилось в поле зрения. Знакомое лицо. Одно из кошмаров. По крайней мере, у большинства людей.

Я не выпускала нож из рук, когда Феликс надвигался на меня.

— Что ты здесь делаешь посреди ночи? — прошептала я, мое тело покалывало от беспокойства.

Лунный свет, струившийся через окна, был единственным, что разгоняло тени.

Я крепче сжала нож, когда он направился ко мне. Все мои инстинкты подсказывали, что этот человек опасен. Что он может убить меня в одно мгновение и не почувствовать ни капли раскаяния. Но у меня были и другие инстинкты, более низменные. Те, которые этот человек воспламенял.

Кухонный остров был позади меня, и я вжалась в мрамор, как будто могла раствориться в нем.

— Что ты здесь делаешь посреди ночи? — он возразил, его голос окутал меня как меховая шуба.

— Хочу поесть торт, — его глаза были прикованы ко мне, когда он приближался, проходя через лучи света. На мне была шелковая ночнушка, короткая, открытая. Только кружевные треугольники прикрывали грудь, соски отчетливо видны сквозь ткань. Я даже не потрудилась прикрыться.

Он не остановился, когда подошел на расстояние, которое большинство людей сочли бы невежливым. С другой стороны, я никогда не считала Феликса вежливым. Но никогда не ожидала, что он прижмется ко мне всем телом и сомкнет свою руку на моем запястье — там, где я держала нож.

Я подозревала, что в этом похожем на пещеру, темном, мерзком местечке внутри него, есть нечто. Нечто, что он хранил для меня. Влечение. Я подозревала, что он ненавидел меня. Потому что хотел. Он выжил, будучи бездушным монстром. Желать кого-то — значит, проявить частичку человечности. Опасно так делать в этом мире.

И мне это понравилось. Я жаждала его. По-другому, не так, как Кристиана. Я хотела Кристиана всем сердцем и душой. Тосковала по монстру внутри него.

Но жадная, уродливая часть меня хотела знать, каково это — чувствовать монстром себя. И приручить еще одного. Возможно, более опасного.

Феликс очаровал меня. Ведь я была уверена, что он лишен эмоций, а он показал другое. Например, его разговор о преданности Кристиану. И когда его руки задерживались на мне во время тренировки.

Как прямо сейчас, блядь.

Его тело было твердым, я ощущала все бугры мышц. На мне не было ничего, кроме шелковой сорочки, пламя пробежало по коже. Дыхание участилось, а сердце бешено колотилось в груди.

Был шанс, что он подпитает мою тягу к нему. Был также шанс, что он может забрать у меня нож и жестоко убить.

— Что ты здесь делаешь? — прошептала я хриплым голосом.

Его хватка на моем запястье стала крепче, больнее. Я почувствовала вкус крови и прикусила губу, чтобы не закричать. Несмотря на то, что мне нужно какое-то оружие, моя хватка на ноже ослабла, и Феликс плавно переместил нож к моей шее.

Я затаила дыхание, но не сопротивлялась. Ничего не сделала. Моя киска запульсировала, когда холодная сталь коснулась моей кожи.

— Я здесь, чтобы заботиться о тебе. — Его дыхание было теплым на моем лице.

Я едва могла расслышать сквозь грохот своего сердца.

Воздух между нами был густым, тяжелым.

— Ты должна уйти, Сиенна, — предупредил Феликс.

Я моргнула, глядя на него, не ожидая таких слов.

— Уйти? — повторила я.

— Это единственный шанс, который я тебе даю, — сказал он, сжимая мою руку.

— Ты серьезно? — пролепетала я.

Феликс не ответил. Ему не нужно отвечать. Он был самым серьезным человеком, которого я когда-либо встречала.

— Я не могу уйти, — прошипела я. — Кристиан убьет мою лучшую подругу и ее сына, — это была самая безопасная причина, за которую можно цепляться.

— И что? — ответил Феликс.

— И что? — я сардонически рассмеялась. — Я не буду нести за это ответственность. Я не хочу, чтобы это было на моей совести.

Я наблюдала, как выражение лица Феликса изменилось в лунном свете, и он одарил меня той же злой улыбкой, что и сегодня утром. Мой желудок перевернулся, и похоть свернулась кольцом глубоко внутри меня.

— У тебя нет совести, Сиенна, — пробормотал он, его губы были в нескольких дюймах от моих. — Ты говоришь себе, что такая же, как гребаные овцы в этом мире. Что внутри тебя есть доброта. Но ты бы не прожила так долго. Ты не овца, Сиенна. Ты львица, — он сделал паузу, отступив всего на дюйм, пронзительно рассматривая меня. — Твоя пизда не была бы сейчас мокрой, будь у тебя совесть.

Я судорожно втянула воздух от его слов. Знала, что он хотел меня, но не ожидала, что тот так заговорит. Признает это.

— Не смей говорить это. — Я ненавидела то, что мой голос звучал нуждающимся.

Феликс скользнул рукой, которой не держал мое запястье, вниз по спине, по шелку, а затем под тканью он обхватил мою задницу.

— Ты предаешь Кристиана, — выдохнула я. — Говорил, что верен ему.

— Да, — его холодный тон заставил меня вздрогнуть. — Но ты, Сиенна, женщина, которая нарушила пожизненную верность. Ты смогла бы не просто запустить тысячу кораблей в плаванье, а заставила бы человека сжечь мир дотла, просто, ради интереса, — его губы снова были в нескольких дюймах от моих.

И на этот раз он поцеловал меня.

Поцеловал. Меня.

Я этого не ожидала. Думала, он будет насмехаться надо мной. Дразнить. Подведет меня прямо к краю, собьет с толку и почти трахнет, но остановится перед настоящим предательством.

Но его язык яростно двигался против моего, рука мяла мою задницу. Я застонала, отвечая на поцелуй со всем своим голодом.

Нож со звоном упал на пол, и руки Феликса легли на мои бедра, когда он поднял меня на остров. Затем опустил руки к подолу, разрывая шелк, обнажая мое тело.

Феликс зашипел, когда глазами пробежался по мне, единственный звук, который я слышала от него. Он хотел меня. Поцелуй сказал об этом.

И я хотела его. Хотела, чтобы он трахнул меня прямо здесь, прямо сейчас, несмотря на то, что сделает Кристиан. Это будет преследовать меня, причинять мне боль, резать по швам. Но я не могла отказать себе.

Удовольствие любой ценой.

Даже ценой гибели.

— Позволь мне трахнуть тебя, Сиенна, — Феликс стоял у меня между ног. Его твердый член протискивался сквозь джинсы. Прижатый между моих ног.

Я впилась зубами в губу, пока не почувствовала вкус крови.

— Позволь мне