Семья и развитие личности. Мать и дитя - Винникотт Дональд Вудс

Например, я знаю преждевременно родившегося мальчика. Врачи говорят, что это ненормально. В течение десяти дней он отказывался брать грудь, и матери приходилось сцеживать молоко и давать ему в бутылочке. Это нормально для недоношенного ребенка и ненормально для доношенного. С того дня, когда он должен был родиться, мальчик начал брать грудь, хотя и ел очень медленно, в своем особом темпе. Вначале он предъявлял повышенные требования к матери, и она поняла, что добьется успеха, только подчиняясь этим требованиям, и поэтому позволяла ему решать, когда начать есть и когда закончить. В младенчестве этот мальчик плакал при появлении любой новой вещи; единственным способом использовать новую чашку, или ванночку, или кроватку было показать их ему, а потом долго ждать, пока он их не примет.

Степень его требований психолог назвал бы ненормальной, но мать ребенка была готова исполнять его требования, и поэтому мы можем назвать этого ребенка нормальным. Как дополнительное доказательство того, как трудна его жизнь, у ребенка начались приступы интенсивного плача; его невозможно было успокоить; единственное, что оставалось делать, — укладывать его в кроватку, находиться поблизости и ждать, пока приступ кончится. Во время этих приступов он не узнавал мать, так что она не могла принести ему никакой пользы; и только приходя в себя, он мог снова воспринимать мать. Ребенка направили к психологу для специального обследования, но пока мать вместе с ним ждала в приемной, она обнаружила, что они с ребенком могут понимать друг друга без посторонней помощи. Психолог предоставил их самим себе. Он видел отклонение от нормы и в ребенке, и в матери, но предпочел называть их нормальными и дать возможность совместно внутренними резервами преодолевать трудности.

Я бы дал следующее описание нормального ребенка. Нормальный ребенок может использовать свои способности, которыми снабдила его природа для защиты от тревоги и непереносимых конфликтов. Способы, используемые здоровым ребенком, соответствуют тому виду помощи, которую он в состоянии получить. Ненормальность заключается в ограниченности и жесткости способностей ребенка проявлять симптомы, возможно, без явной связи их с той помощью, на которую он вправе рассчитывать. Естественно, приходится делать скидку на тот факт, что в раннем младенчестве существует лишь очень слабая способность оценивать тип возможной помощи и соответствующую необходимость адаптации со стороны матери.

Возьмем ночное недержание мочи — распространенный симптом, с которым приходилось сталкиваться всем, кто имеет дело с детьми. Если таким образом ребенок выражает протест против строгого воспитания, борется, так сказать, за права индивида, тогда это вовсе не болезненный симптом; скорее, это свидетельство того, что ребенок не утратил надежду сохранить свою индивидуальность, которой что-то угрожает. В огромном большинстве случаев ночное недержание мочи выполняет свою задачу, и со временем и при условии хорошего воспитания ребенок оказывается способен отказаться от этого и усвоить другие методы самовыражения.

Возьмем еще такой распространенный симптом — отказ от пищи. Для ребенка отказываться от пищи абсолютно нормально. Я предполагаю, что ваша еда хорошая. Но на самом деле ребенок не в состоянии всегда чувствовать, что еда хорошая. Он не может всегда чувствовать, что заслужил хорошую еду. Со временем и в спокойной обстановке он научится отличать хорошее от плохого, иными словами, подобно всем нам выработает свои пристрастия и антипатии.

Именно такие способы, естественно используемые детьми, мы называем симптомами и говорим, что нормальный ребенок в соответствующей обстановке может демонстрировать любые симптомы. У больного ребенка беда вовсе не в симптомах — она в том, что симптомы не выполняют своей работы и являются помехой не только для матери, но и для самого ребенка.

Таким образом, и ночное недержание мочи, и отказ от пищи, и все прочие симптомы могут служить серьезными указаниями на необходимость лечения, но это совсем не обязательно. На самом деле дети, которых мы несомненно назовем нормальными, способны демонстрировать все эти симптомы и демонстрируют их просто потому, что жизнь каждого человека трудна — и трудна с самого начала.

Как же возникают трудности? Во-первых, существует фундаментальное противоречие между двумя типами реальности: между внешним миром, который может принадлежать любому, и внутренним личным миром ребенка, миром чувств, фантазий, воображения. С самого рождения каждого ребенка знакомят с фактом существования внешнего мира. В самом раннем опыте кормления фантазии сопоставляются с фактами: то, что желательно, то, что ожидается, то, что вымышлено, сравнивается с тем, что предлагается и зависит от желания и воли другой личности. Это существеннейшее противоречие, и человек сталкивается с ним на протяжении всей жизни.

Даже самая благоприятная внешняя реальность разочаровывает, потому что она не воображаемая и потому, что она не подчиняется контролю волшебства, хотя ею до определенной степени можно манипулировать. Одна из главных задач тех, кто заботится о ребенке, помочь ему в болезненном переходе от фантазии к реальности, насколько возможно упрощая любую возникающую в данный момент перед ребенком проблему. Плач, приступы раздражительности и дурного настроения в младенчестве в основном связаны с этим перетягиванием каната между внутренней и внешней реальностью, и такое перетягивание каната должно считаться нормальным.

Особую часть процесса отказа от иллюзий представляет собой открытие ребенком получения радости от удовлетворения непосредственных потребностей. Но если ребенок должен вырасти, присоединиться к другим членам группы, то ему придется отказаться от большей части радости, связанной с этой спонтанностью. Однако нельзя отказаться от того, что вначале не обнаружил и не испытал. Так, мать вначале должна постараться одарить младенца своей любовью, прежде чем просить его обходиться лишь частью. В связи с таким болезненным обучением естественно ожидать конфликтов и сопротивления.

Во-вторых, всякий ребенок делает страшное открытие: его возбуждение всегда сопровождается разрушительными намерениями. Во время кормления ребенок способен испытывать желание уничтожить все хорошее — и пишу, и ту личность, которая дает ему пишу. Это очень страшно и становится еще страшнее, когда младенец узнает личность, которая заботится о нем, начинает любить ее и она всегда присутствует при кормлении, как будто готовая быть уничтоженной или использованной. И наряду с этим возникает чувство, что ничего не останется после того, как все будет уничтожено; и что же будет с ним, когда голод вернется?

Так что же делать? Иногда ребенок теряет интерес к пище, тем самым приобретая душевное спокойствие, но теряя нечто ценное, потому что без желаний и стремлений не может быть полного удовлетворения. Итак, перед нами симптомы — заторможенность или здоровая жадность, которых следует до определенной степени ожидать у детей, называемых нормальными. Если, пытаясь разными способами объяснить эти симптомы, мать понимает, в чем дело, она не впадет в панику и будет способна ждать. А это всегда очень ценно в заботе о детях. Поразительно, на что в конце концов способен человеческий младенец или ребенок постарше, если тот, кто о нем заботится, действует естественно, спокойно, уверенно и последовательно.

Все это принадлежит только к отношениям младенца и матери. Однако вскоре неизбежно добавляются новые сложности: ребенок обнаруживает, что существует и отец, с которым тоже приходится считаться. Многие симптомы, которые вы замечаете у своего ребенка, связаны с осложнениями, неизбежно вытекающими из этого факта. Однако мы вовсе не хотим сказать, Что отсутствие отца полезно. Очевидно, лучше, если все виды симптомов проявятся как прямой результат детской ревности к отцу и любви к нему, чем если бы ребенок рос, не столкнувшись с этими обстоятельствами реального мира.

И появление нового младенца тоже приносит перемены, которые скорее желательны, чем вредны.