Настоящие сказки Шарля Перро - Шарль Перро

– Что вы делаете, красавица? Да неужели вы совсем одни?

– Ах, бабушка, – ответила ей королева, – в немалой я компании путешествую, потому что со мной мои огорчения, заботы да неудовольствия.

При этих словах очи её покрылись слезами.

– Как, – сказала ей добрая старушка, – такая вы молодая, и плачете? Э, дочка, не огорчайтесь. Скажите мне всё как есть, и надеюсь, что смогу вам помочь.

Королева охотно рассказала ей о своих бедах, о соучастии феи Суссио в этом деле и о том, наконец, что она Голубую Птицу ищет.

Тут старушка выпрямилась, лицо её в один миг переменилось, и явилась она красивой, молодой, великолепно одетой и, приветливо улыбнувшись принцессе, сказала:

– Несравненная Флорина, узнайте, что король, которого вы ищете, уже больше не птица. Сестра моя Суссио вернула ему прежний образ, и он отныне в своём королевстве; не огорчайтесь, вы туда явитесь и достигнете цели ваших желаний. Вот вам четыре яйца; разбейте их, когда будете вы в великой нужде, и тогда вы получите помощь.

С этими словами она исчезла. Флорина была очень утешена тем, что услышала; положила она яйца в сумку и направила шаги свои в королевство короля Очарователя.

Восемь дней и восемь ночей она шла, не останавливаясь, и пришла к подножью горы, невероятно высокой; вся она была из слоновой кости и до того крута, что ступить нельзя, не упав. Флорина без конца пыталась влезть на неё, скользила да уставала, и наконец, отчаявшись преодолеть такое препятствие, легла она у подножья горы и готовилась уже умереть, как вдруг вспомнила про те яйца, которые ей фея дала. Взяла она одно яйцо и сказала:

– А ну-ка, посмотрим, не посмеялась ли она надо мной, добрую помощь мне посулив.

Разбила она яйцо, а в нем, глядь – золотые подковки лежат. Надела она их на ноги да на руки и пошла по горе из слоновой кости безо всякого труда, потому что шипы от подковок впивались в гору и не давали скользить. Дошла она наконец до самой вершины, взглянула вниз – а там новое горе: сойти нельзя. Весь склон той горы было как одно сплошное хрустальное зеркало. А вокруг того зеркала шестьсот тысяч дам в него смотрелись, так как в том зеркале было добрых две мили в ширину да шесть в вышину. И всякая в том зеркале такой себя видела, какой хотела. Рыжая отражалась там белокурой, темно-русая становилась черноволосой, старуха казалась молоденькой, а молодая так вовсе не старела; так хорошо скрывало то зеркало недостатки, что сходились к нему люди со всех четырех концов света. Было отчего со смеху помереть, как поглядишь на все жеманства да гримасы этих кокеток. Это обстоятельство привлекало туда немало и мужчин, зеркало и им нравилось. Одних оно показывало с чудными кудрями, других и выше и стройнее станом, и вид придавало. мужественный, и лицо озаряло красотой. Они смеялись над женщинами, а те в свою очередь смеялись над ними, а потому ту гору прозвали тысячью разных имен. Никому, однако, не удалось взойти на её вершину, и когда увидали они Флорину, то все дамы отчаянно стали кричать:

– Куда эта безумная идет? Ишь, какая ловкая, по зеркалу ходить умеет! Разобьет она нам наше зеркало!

В общем, шум они подняли ужасный.

Смотрит королева и не знает, как ей быть, видит, что опасно по зеркалу спускаться. Разбила она ещё одно яйцо и выпорхнули оттуда два голубя, запряжённые в маленькую колесницу. И тут же на глазах она настолько увеличилась, что принцесса удобно уселась в ней, и свезли её голуби вниз – тихонько безо всякого беспокойства. Она им и говорит:

– Друзья мои, довезите уж меня до самого двора короля Очарователя. Будьте уверены в великой моей благодарности.

А голуби те, вежливые и послушные, не останавливались ни днём, ни ночью, пока не прибыли к городским воротам. Сошла Флорина с колесницы и сладко поцеловала каждого, а поцелуи её были дороже короны.

И как же у неё билось сердце, когда она вступала в город! Испачкала она себе лицо, чтобы никто её не узнал, спрашивает она у прохожих, как бы ей короля повидать. Засмеялись ей в ответ:

– Короля повидать? – говорят. – Ишь, чего захотела, Милка-Замарашка! Поди-ка, умойся, не достойны такие твои глаза, чтоб на великого короля смотреть!

Ничего им королева не ответила, пошла тихо дальше и начала других спрашивать, где бы ей короля увидать.

– Завтра, – отвечают ей, – приедет он во храм с принцессой Пеструшкой, потому что он наконец согласился на ней жениться.

Небо! Вот какие новости она узнала! Пеструшка, недостойная Пеструшка выйдет замуж за короля! Флорина готова была умереть от горя: силы её оставили, ни говорить она не могла, ни шагу ступить, и уселась она на камни у чьей-то двери, скрыв лицо волосами и соломенной своей шляпой.

– Ах я, несчастная! – говорила она. – И пришла-то я сюда только увеличить торжество моей соперницы и быть свидетельницей её радости! Вот почему король Голубая Птица перестал прилетать ко мне! Из-за этого маленького чудовища оказал он мне самую жестокую неверность, когда я в горестях непомерных беспокоилась о спасении его жизни! Бросил меня изменник, забыл обо мне, словно и не видел меня никогда. Предоставил он мне в разлуке с ним печалиться, а самому и заботы мало о разлуке со мной.

Когда нас удручает такое горе, так и аппетита нет; поискала королева, где. бы ей устроиться, и улеглась, не поужинав. С первыми лучами солнца она поднялась и побежала во храм. Долго её туда стражники и солдаты не пускали, и немало она их окриков наслушалась. Наконец вошла она и видит два трона – короля и Пеструшки, которую уже королевой считали. Каково было смотреть на это нежной· Флорине! Подошла она к трону своей разлучницы и встала, прислонясь к мраморной колонне. Первым явился король, красивее и любезнее, чем когда-либо. Вслед за ним появилась Пеструшка, богато разодетая, но до того безобразная, что смотреть было страшно. Поглядела она на принцессу, наморщив брови, и спросила:

– Кто ты такая, что осмеливаешься приближаться к моей великолепной особе и к моему золотому трону?

– А зовут меня Милка-Замарашка, – та ей отвечает, – и пришла я издалека, всякие редкости продавать.

Пошарила она в своей холщовой суме и вынула оттуда изумрудные браслеты, которые ей король Очарователь подарил.

– Ого! – сказала Пеструшка. – Неплохие стекляшки,