Ты - Моя Душа - Яна Войнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смахнув слезу благодарности провидению за то, что осталась живой, Арина вышла на утепленную веранду, где яркими огнями светилась нитка из небольших разноцветных лампочек. Она услышала шаркающий скрежет шин по гравию и улыбнулась. Мужчина, которого она всю жизнь ждала, наконец-то, вернулся.
— Голодный? — спросила она, выйдя в гостиную встречать мужа. — Предупреждаю сразу, тажин остыл, а весь торт расковыряла Василиса. Я еле успела отложить для тебя небольшой цельный кусочек.
— Подожди… прежде… я хочу тебя кое с кем познакомить.
Арина удивилась, так как они договаривались устроить тихий семейный праздник и не приглашать друзей и знакомых. И только сейчас заметила, с кем зашел Саша. За руку он вел темно русого кудрявого мальчика лет четырех или пяти. Арина замерла, когда заглянула в ярко-голубые глаза малыша.
— Это Алёша. Ему четыре. Два года назад он потерял родителей. Теперь ему очень нужна семья, — доносился голос Саши откуда-то издалека, потому как Арина не могла отвести взгляд от мальчика. Малыш с детским интересом осматривал комнату, но жался к ноге Аверина.
Кое-как Арина отлепилась от своего места, и медленно подошла к мальчику, который от смущения или страха внезапно нахмурился и стал смотреть себе под ноги.
— Привет, я Арина, — она присела на корточки перед малышом и доброжелательно улыбнулась. Алёша осторожно поднял свои чистые детские глаза, задумчиво прикусил губу и осторожно спросил:
— Ты теперь моя мама?
— Если ты хочешь… то я буду твоей мамой, — ответила Арина, чувствуя, как глаза наполняются слезами, а к горлу подступает комок. — Ты согласен?
Мальчик молчал долго. А потом выдал:
— А ты будешь меня заставлять есть кашу на завтрак? Как в детдоме? Я ее не люблю. Она противная.
— Не буду, малыш. Обещаю, никакой каши по утрам.
— Тогда ладно, — деловито ответил Алёша.
Арина осторожно подняла ладонь к его голове и нежно погладила мальчика. Она словно боялась, что он — мираж, сон, она сейчас проснется, а Алёша исчезнет. Поначалу от ее прикосновений малыш дернулся, но потом, видимо поняв, что от неё угрозы не будет, позволил себя гладить. Арина в слезах подняла глаза на Аверина.
— Я два месяца договаривался с детдомом. Чёртова бюрократия. Пришлось попросить Северова вмешаться, а то нам бы его только через год разрешили забрать. Сегодня последние детали уладил. Поэтому опоздал. Кстати, Вадику мы теперь тоже должны. Видимо, судьба у меня такая: стать пожизненным адвокатом Северова, — хмыкнул Саша.
Улыбаясь сквозь слезы, Арина встала и обвила шею лучшего мужа на свете.
— С днем рождения, душа моя! Понимаю, в качестве подарка ты предпочла бы Бентли! Но твой муж существенно потрепался и обнищал, — шутил Саша.
— Дурак ты, Аверин. Василиса и он — лучшие твои подарки мне! Спасибо, любимый…
Арина потянулась к его губам. В этот поцелуй она вкладывала всю свою любовь, признательность, благодарность и необыкновенную нежность, которую может испытать только любящая жена к своему супругу.
— Фу! Вы целуетесь! — пробурчал малыш, закрыв ладонями лицо под взорвавшийся хохот его новых родителей. Они поужинали остатками праздничных блюд, Алёша, как и Василиса за обе щеки уплетал порцию ванильного торта, так и не доставшуюся Аверину.
Когда Арина укладывала ребенка спать, она спела ему колыбельную, поцеловала его в лоб, как постоянно делала с Василисой. Мальчик был зажат и сильно смущался проявлениям ее ласки. Но когда она решила привстать и выключить ночной свет, он внезапно схватил ее за руку и прошептал, то, от чего у нее мурашки пробежали по всему телу:
— Я тебя звал. Очень долго. А ты не приходила. Папа сказал, что ты болела. Поэтому вы меня не забирали. А теперь ты больше не болеешь?
— Нет, сынок, теперь я полностью здорова, — улыбнулась Арина оказанному Аверину доверию. Она даже не удивилась, что Алёша признал его первым, а ей устроил проверку на почетную должность своей мамы. Василиса росла истинной папиной дочкой, чему Арина очень радовалась, ведь у нее самой такого не было.
— Мамочка, не отдавай меня обратно. Я буду послушным, — вдруг испугался Алёша возможности возвращения в детский дом малютки.
— Ты будешь любимым. Я тебе обещаю. Послушным тебе быть не обязательно, — подмигнула она обескураженному ее словами малышу и, пряча слезы, снова поцеловала в лоб.
— А ты меня не бросишь? — на нее смотрели доверчивые детские огромные голубые глаза с отчаянной надеждой обрести обыкновенную любовь и человеческое тепло.
— НИКОГДА! — ответила Арина, подумав про себя, что единственная возможность этому четырехлетнему крепышу вновь остаться брошенным матерью возникнет лишь в том случае, если только она все же сдохнет…
“Я теперь знаю, понимаю, что в нашем деле — все равно, играем мы на сцене или пишем — главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни".
А.П. Чехов “Чайка”
Арина научилась нести свой крест и ни о чем не жалела. Она была благодарна нелегкой судьбе за свое жуткое детство, за смертельный диагноз, за временное расставание с Авериным, за все тяжелые и жестокие испытания, через которые ей пришлось пройти. Оглядываясь назад, Арина поняла, что до разрыва с Сашей была словно мертвой русалкой, которая тянула из окружающих любовь, заслуживала признание, и страдала из-за неприятия других. Если бы Аверин от нее не ушел почти три года назад, она бы до сих пор жила на дне адского болота, загибаясь от боли прошлого. Однако по какой-то причине Бог смилостивился над ней. Лишь в тридцать два года под воздействием сурового испытания она очнулась. А в тридцать четыре, в свой день рождения, дважды став матерью, неожиданно обнаружила, что именно теперь в полной мере ЖИВЕТ! Арина обрела себя настоящую, свободную, возрожденную. Она вернула своего мужа, которого беззаветно любит. Вопреки всему, Арине удалось отвоевать свою душу…
Однако невозможно объять необъятное… Неизменным в жизни Арины Авериной осталось только одно: готовить она так и не научилась…
