Очертание тьмы - Сергей Малицкий

– Покажи его комнату, – отпустил девчонку Юайс и с тревогой посмотрел на Глуму и Гаоту. – Пошли.

– Я знаю, где его комната, – сказала Глума. – Она через одну от моей.

– Там незаперто, – пожала плечами Иска. – И вещей никаких нет. Как будто он и не жил там.

Они стояли перед тяжелой дверью уже через минуту. Юайс дал знак Глуме отойти, а Гаоте – спрятаться за его спину, вытянул из ножен меч и начертил что-то на двери. Заключенный в окружность косой крест вспыхнул бледным пламенем и ушел в полотно двери.

– Почему ты не преподаешь колдовство? – восхитилась Гаота.

– Потому что я не колдун, – ответил Юайс и потянул на себя дверь.

Небольшая комнатушка была пуста. На столе чуть коптила лампа. Тюфяк на лежаке был свернут. Платяной шкаф с распахнутыми дверцами тоже зиял пустотой. В жестяном тазу подрагивала вода. В окно заглядывал месяц.

– Вот, – показал на едва заметные светящиеся полосы и пятна на полу Юайс.

– Что это? – не поняла Гаота.

– Следы, – ответила Глума. – Так… Это сапоги стражников. Это следы мальчишки, который забирал еду. А это…

– Он был здесь, – глухо произнес Юайс. – Стоял в углу за столом. Если и колдовал, то на самого себя. Но его никто не увидел. Возможно, он был еще во дворе, когда мы спешивались с лошадей.

– Что это за колдовство? – спросила Гаота.

– Я не колдун, – повторил Юайс и добавил, направляясь к выходу из комнаты: – Но, похоже, мне придется им стать.

Они только собрались вновь сесть за стол, как дверь открылась и в трактир ввалился мокрый и уставший Дойтен. Он увидел Юайса, Глуму, Гаоту, с облегчением выдохнул, тут же скривился, словно от боли, и вымолвил:

– Клокс убит. Мы с Басом принесли его. Он во дворе. Выловили в реке. У него вырвана глотка. И надрезана рука. Он – седьмой.

– Восьмой, – побледнел Юайс. – Глума. Давай сигнал егерям. Нечего больше караулить. Сегодня зверя не будет.

Глума кивнула, вытащила из‑за пояса короткую трубку и вышла из трактира. Через несколько секунд с улицы донеслось низкое, но громкое уханье ночной птицы.

Глава 20

Тьюв

– Кем она была? – спросил Дойтен, когда они вместе с Басом вновь закрыли гроб, опустили его в могилу, засыпали ее, заровняли и водрузили на место камень с колесом.

– Имни, – проговорил Бас, внимательно рассматривая стрелу.

– Оборотнем? – не понял Дойтен. – И во что же она обернулась? В волка или орла? Или не могла выбрать между одним и другим?

– Имни – не обязательно оборотень, – заметил Бас. – Точно так же, как и не обязательно человек. Даже на время. Мало того, я почти все знаю об имни, но говоря «почти», имею в виду, что не знаю всего.

– Я слышал кое-что об имни, – кивнул Дойтен. – Можешь мне не верить, но я даже сиживал в книгохранилище Тимпала. Конечно, я не защитник, но усмиритель тоже не должен быть тупоголовым стрелком или громилой. Имни были созданы Дайредом. Дайред – обезумевший бог мира, который был с нашим миром, с Тэламом, словно сросшийся близнец. Его уже нет, но дети Дайреда, ведь это он создал имни, здесь. Проникли и осели.

– Ты так думаешь? – удивился Бас.

– Как я могу думать, если я пересказываю то, что прочитал? – не понял Дойтен. – Я могу только верить или не верить. Или сомневаться в том, что узнал из свитков. Я не настолько начитан, чтобы отличать вранье от правды с одного взгляда. Мне всегда казалось приятнее посидеть с кубком пива или вина, чем над каким-нибудь свитком, тем более написанным на староарданском, а то и еще на каком языке. Но то, что не только имни пришли в Талэм, но и мои предки, я знаю.

– Однако твои предки не были созданы Дайредом? – спросил Бас.

– С чего бы это? – не понял Дойтен. – Они же были просто людьми! Их создал творец. Так говорят, во всяком случае.

– Вот! – вздохнул Бас. – Просто людьми. Думаешь, просто имни не бывает?

Дойтен покосился на могилу, скорчил гримасу.

– Знаешь, приятель, час назад я еще мог согласиться, а теперь…

– Тем более что тебе в руку вцепилось что-то особенное? – спросил Бас.

– Ну, – почесал подбородок Дойтен. – Не скажу, что я так уж вглядывался, да и длилось это дело секунды…

– Прикинь сам, – посоветовал Бас. – Есть множество имни. Еще больше тех, кто несет в себе какую-то долю их крови, но не является имни. Уверяю тебя, эта доля может оказаться и в тебе. Но это как меч. Если у тебя железа лишь на нож, ты никак не выкуешь из этого железа меч. В лучшем случае у тебя получится маленький кинжал. Но так или иначе, есть множество имни, которые отличаются от обычных людей тем, что могут что-то, чего не могут люди.

– Вот это плохо, – заметил Дойтен. – Отсюда раздоры, недоверие, страх.

– Не отсюда, – не согласился Бас. – Ладно, мы же не на проповеди, да и времени маловато, но кое-что я тебе объясню. Скажем так… потому что испытываю доверие к твоему защитнику. И потому что ты не убил ту девчонку.

– Вот уж спасибо благородному Юайсу, – хмыкнул Дойтен. – Одарил-таки меня доверием.

– Отчасти, – кивнул Бас. – Так вот, есть множество имни, из которых способны обращаться в кого-то отличного от человека далеко не все. Но уж обращаясь, некоторые из них поражают воображение – они могут быть и птицами, и гадами, и зверями. Более того, иногда они не только наследуют способности, но и смешивают их и порой производят нечто чудовищное на первый взгляд и прекрасное – на всякий прочий.

– А по мне, так все это безумие, – пожал плечами Дойтен. – Поэтому и Дайред, создавший это, безумен.

– Это чудо, – понизил голос Бас. – Да, безумие, потом что непостижимо умом, но и чудо. Но Дайред тут ни при чем. Потому что он не мог создать имни. Если бы он мог их создать, он бы мог создавать и людей. Да, Дайред бог, но не творец. Только творец мог бы создать что-то. Ни Дайред, ни бог Талэма не способны создавать что-то. Они могут лишь сохранять или уничтожать.

– Не понимаю тогда, – крякнул Дойтен. – Какой же смысл….

– У тебя бронзовая пряжка на ремне, – заметил Бас. – Бронза состоит из меди и олова. Медная пряжка давно бы уже позеленела. Оловянная – смялась. Бронзовая тебе служит и будет служить. Имни – это бронза. Иногда – сталь.

– Вот как? – протянул Дойтен. – Значит, этот Дайред не творец руд, а кузнец их? Хорошо. Люди – олово. А что тогда медь? Или наоборот?

– Это загадка… – прошептал Бас. – Может быть, та, которую нельзя разгадать. Те, кто обдумывал ее, не пришли к единому мнению. Некоторые считают, что имни – такой же плод терпеливого отбора и скрещивания, как боевые кони или сторожевые псы. Но это не значит, что Дайред брал человека и, к примеру, волка и смешивал их, чтобы пополнить свое войско человековолком, который будет сильнее, быстрее и опаснее и того и другого. Нет. Он делал сильного человека, добавляя ему что-то неведомое, потому что никакое колдовство не в силах сделать из человека зверя, тем более мгновенно, а Дайред добился этого. По сути, имни-оборотень – свидетельство его силы. И я не знаю, что в этой смеси – медь. Может быть, даже нечисть, вроде той, что стонет ночами над рекой. Но результат – бронза. Но есть и другие, те, кто копается в древних манускриптах. Те, кто проникает в суть вещей по-своему. Они говорят иное. Они говорят, что Дайред не создавал имни. Он мог что-то подправить, мог отобрать нужное, мог уничтожить не нужное ему. Мог отравить, соблазнить, очаровать. Но не мог создать. Они говорят, что Дайред захватил тот мир, откуда пришли твои предки, Дойтен, так же, как пытается захватить этот. Он терпелив и настойчив. А еще он умеет пожирать, убивать и лгать. Поэтому число его слуг всегда велико. А имни… Они могли прийти в тот мир вместе с Дайредом. Может быть, в неведомом нам мире их способность менять свою суть подобна способности зеркала отражать то, что встает перед ним?