Солнечная Ведьма - Линда Джонс

Кейн довел ее до оргазма три раза. Сначала лишь прикосновениями, и дважды, находясь внутри нее. Каждый оргазм был сильнее предыдущего, и когда Кейн последовал за ней, в тот последний раз, она почувствовала такое изнеможение, что заснула прежде, чем он успел из нее выйти.

Когда она проснулась, он лежал рядом, запустив руки в ее волосы. Начинало светать, Ариана скоро проснется и снова захочет есть.

– Какой у нас план? – прошептал Кейн.

Если они убегут, то Лиану убьют. Никто из них в этом не сомневался. Если же они останутся, то тайна их отношений и тот факт, что она замужем за другим мужчиной, в конечном счете разлучат их. Они, вероятно, не протянут даже до рождения ребенка, которого она носила.

– Я собираюсь остановить свадьбу, – ответила Софи. – И император Себастьен с радостью меня отпустит.

– Это хороший план, Ангел, но вряд ли он так просто согласится, – Кейн провел рукой по ее волосам. – Я бы тебя не отпустил. И не отпущу.

– Он согласится, – Софи повернулась к нему лицом. В утреннем свете она увидела шрам и провела пальцем вдоль линии, пересекавшей щеку, и у нее на глазах шрам уменьшился. Не исчез, но превратился в тонкую, бледную линию, которая всегда будет напоминать им о времени, когда они чуть не потеряли друг друга.

День только начинался.

– Займись со мной любовью снова, – прошептала она, поднимая ногу и закидывая ее на бедро Кейна.

Он улыбнулся.

– Знаешь, на этот раз тебе придется выйти за меня.

– Знаю, – она поцеловала его, и он вошел в нее, быстро и жестко.

Сжимаясь вокруг Кейна, когда они одновременно достигли наивысшей точки, Софи позволила себе уронить одну слезу.

Жульетт внезапно проснулась и села в кровати, сердце стучало где-то в горле. Солнце едва показалось из-за горизонта – это время дня принадлежало Софи.

Она спрыгнула с постели и побежала в комнату Софи, сама не зная, почему вдруг захотела оказаться среди вещей сестры. Комната выглядела точно так же, как в тот день, когда Софи ее оставила. Платье, которое она носила тем утром, когда вернулась домой и узнала, что ее дочь похитили, все еще валялось на кровати. Айседора не позволила даже вымыть комнату, твердя, что Софи сама позаботиться об этом после возвращения.

Айседора отказалась верить словам Жульетт о том, что Софи никогда больше не переступит порог этого дома. Жульетт редко посещали видения о сестрах и никогда о себе. Но на сей раз она не сомневалась в своей правоте.

Она села на кровать, одной рукой прижала платье к груди, другой легонько потерла рукавом по щеке. И сразу увидела младшую сестру так ясно, будто та находилась прямо перед ней. Софи, Ариана и Кейн Варден снова встретились и были счастливы. Но могущественные, темные силы хотели это изменить.

Софи сама была светом, ей никогда не придется столкнуться с тьмой.

Жульетт стиснула платье крепче, сминая его в кулаках. Подобно Айседоре, она всегда пыталась защитить сестру. Возможно, они делали это чересчур настойчиво и слишком долго. За последние недели Софи пришлось уяснить несколько суровых истин.

Глаза Жульетт закатились, сердечный ритм ускорился. Тело пронзила волна знаний. С тех пор, как Софи покинула гору Файн, она стала намного сильнее. Сильнее сердцем, телом и разумом. Она была полна решимости и узнала, в чем заключается ее истинная мощь.

Все эти годы сестры считали Софи самой слабой из них троих, но они ошибались. Она обладала большей властью, чем Жульетт и Айседора вместе взятые, и спустя все эти годы, наконец, воспользовалась ею. Она стала могущественной и сильной.

И была в беде.

Глава 18

Софи шла вдоль холла третьего уровня, пока Кейн с Арианой спали в той же комнате, где провели прошлую ночь. Она надела новый наряд, который принесла для нее Лиана, простое, непрозрачное женственное желтое платье с удобным облегающим лифом и струящейся, слегка касавшейся пола юбкой.

За ее прогулкой наблюдали жильцы уровня, но никто не пытался заговорить. К настоящему времени все они, несомненно, узнали, что еще до конца завтрашнего дня она станет их императрицей. Некоторые ее боялись, остальным просто было любопытно. При других обстоятельствах она бы остановилась, поговорила с людьми и с улыбкой заверила, что не нужно ее опасаться. Софи хотела предупредить, что она не стоит их любопытства, поскольку совершенно точно не выйдет за императора, но продолжала идти молча и в одиночестве. Если она не сможет исполнить задуманное, то ей, весьма вероятно, все же придется стать императрицей.

И, возможно, у них есть причина для страха.

Она вошла в большую комнату с бассейнами. Независимо от времени суток, здесь, казалось, всегда царила ночь. Из-за отсутствия окон освещение было необычным. Огненные шары и установленные в стенах странные пруты повсюду отбрасывали желтое сияние.

В бассейне купались четыре женщины и один мужчина. Мужчиной оказался Брас, которого она слишком хорошо помнила. Все пятеро тихонько смеялись и купали друг друга, помогали мыть волосы и плескались, как дети. Заметив, что их уединение нарушено, они повернулись к Софи и замолчали.

Софи прислушалась к своим эмоциям. Ненависть была слишком недолговечной, чтобы ее контролировать, и, пока Гэлвин не похитил Ариану, Софи вообще не знала этого чувства. Она задвинула его поглубже. Любовь переполнила ее до краев, но она также сомневалась, что сможет управлять ею. Софи уже знала, какие бедствия способна вызвать эта эмоция. Страх, вожделение, радость, горе – она познала их все.

Она смотрела, на пятерых, красивых людей в бассейне, молодых, симпатичных и явно беззаботных. К Брасу это тоже относилось. Фактически, он, возможно, был даже симпатичнее девушек.

Все они вели в этом дворце привилегированную жизнь. Да распутную, но также во многом благодатную. Приходилось ли им когда-нибудь грустить?

Софи подумала о дне, когда умерла ее мать. Она чувствовала себя такой потерянной, преданной и обделенной. Несколько лет спустя смерть Вильяма подействовала на нее почти также. По щеке Софи скатилась слеза. Терять любимых было ужасно, но хоть раз в жизни каждому приходится столкнуться с подобным испытанием. Понимание этого факта ничуть не уменьшало остроту боли.

Она вспомнила, как посмотрела в колыбель Арианы и узнала, что дочь похитили. Горе, которое она испытала в тот момент, было почти таким же, как новость о смерти. Она никогда не чувствовала себя настолько беспомощной.

Потом Софи подумала о сестрах. Она так любила их, и любит до сих пор. Но Айседора с Жульетт предали ее, и даже если они снова встретятся, и она их простит, то их отношения все равно изменятся. Не менее печальным было то, что она никогда уже не сможет любить сестер так, как раньше.