Толкиен - Две твердыни - Джон Толкиен

Сэму на миг показалось, что хозяин его вырос, а Горлум совсем усох: величавая тень, могучий властитель, скрывающий тайные знаки избранности под серым облаченьем, и у ног его — скулящая собачонка. Однако же эти двое заведомо были в родстве: они читали в сердце друг у друга. Горлум стоял на коленях, обнимая ноги Фродо, по-собачьи ластясь к нему.

— Прочь! Прочь! — сказал Фродо. — Ну, приноси свое обещанье!

— Мы обещаем, да, я обещаю! — проговорил Горлум. — Обещаю верно служить хозяину Прелести. Добрый хозяин, послушный Смеагорл, горлум, горлум!

Он вдруг заплакал и опять потянулся зубами к лодыжке.

— Отвяжи его, Сэм! — приказал Фродо.

Сэм неохотно повиновался. Горлум тут же вскочил и запрыгал вокруг, как нашкодивший пес, которого хозяин простил и приласкал. С этой минуты повадка его хоть ненадолго, а изменилась. Шипеть и хныкать он стал реже и обращался к спутникам, а не к себе и своей прелести. Он поджимался и вздрагивал от их внезапных движений, боялся подходить близко и с ужасом сторонился их эльфийских плащей, но был приветлив и жалко угодлив. Он кряхтел от смеха в ответ на любую шутку, прыгал и ликовал, когда Фродо был с ним ласков, и заливался слезами, если Фродо его корил. Сэм с ним почти не разговаривал и ни в чем ему не доверял: новый Горлум, Горлум-Смеагорл, был ему, пожалуй, чуть не противней прежнего.

— Ладно, Горлум, или как бишь тебя теперь, — сказал он. — Пошли! Луна скрылась, ночь на исходе. Пора в дорогу.

— Пошли, пошли, — вприскочку соглашался Горлум. — Пойдемте скорее! Есть только один путь от каменной страны через болота: ни к северу, ни к югу другого пути нет. Я его нашел, давно уже. Орки там не ходят, орки его не знают. Орки боятся болот, они их обходят за много-много миль. Хорошо вышло, что вы здесь оказались. И хорошо, что нашли Смеагорла, да. Смеагорл вас выведет!

Он побежал вперед и оглянулся, словно пес, зовущий хозяев на прогулку.

— Ты полегче, Горлум! — крикнул ему Сэм. — Не боль-но-то убегай! Я ведь далеко не отстану, а веревка — вот, наготове.

— Нет, нет, он не убежит! — сказал Горлум. — Смеагорл дал обещание.

И они пустились в путь под звездным пологом ночи. Горлум повел их назад на север, но вскоре они свернули, оставив за спиной обрывы Привражья, и спустились по каменным грудам к окраине необъятных болот. Быстро и бесшумно исчезли они в темноте. В огромной топкой пустыне перед Воротами Мордора царила сумрачная тишь.

Глава II

Тропа через топи

Горлум двигался одинаково быстро на своих двоих и на четвереньках, вытянув шею вперед и выставив голову. Фродо и Сэм едва поспевали за ним, но он, видно, раздумал улизнуть и, когда они далеко отставали, оборачивался и поджидал их. Они пришли к давешней расселине, но уже вдалеке от горных подножий.

— Ага, вот она где! — крикнул Горлум. — Там понизу тропочка, мы по ней пойдем-пойдем и выйдем во-он туда. — Он махнул рукой на юго-восток, в сторону болот, гнилое и тяжкое зловоние которых превозмогало ночную свежесть.

Горлум порыскал на краю расселины и подозвал их:

— Сюда! Здесь легко можно спуститься. Смеагорл ходил здесь однажды, я здесь ходил, прятался от орков.

Хоббиты спустились во мглу следом за ним — оказалось и правда легко. Футов двенадцать шириною, не больше пятнадцати в глубину, впадина служила руслом одной из бесчисленных речушек, стекавших с Привражья, пополняя застойные хляби. Горлум свернул направо, более или менее к югу, и зашлепал по ровному каменному дну. Вода ему была явно очень приятна, он радостно хихикал и даже поквакивал себе под нос нечто вроде песенки.

Ноги грызет холод,Гложет кишки голод,Камни больно кусаются —Голые, словно кости,Грызть их нету корысти —Зубы об них обломаются.А мокрая мягкая речкаРадует нам сердечко,К усталым ногам ласкается.И мы говорим с улыбкой…

— Ха-ха! Кому же это мы улыбаемся? — прогнусавил он, покосившись на хоббитов. — А вот сейчас скажем кому. Он тогда сам догадался, треклятый Торбинс.

Глаза его гадко сверкнули в темноте, и Сэму это сверканье очень не понравилось.

Живет она — не дышит,Безухая — а слышит.Как мертвая, холоднаВ кольчуге своей она.Все пьет и никак не напьется,На земле — скачет и бьется.Ей водомет — дыра,А островок — гора.Блестит она и мелькает,Гладенькая такая!И мы ее кличем с улыбкой:Плыви к нам, вкусная рыбка —Жирненькая!

Песенка снова навела Сэма на мысль, которая осаждала его с тех самых пор, как он понял, что хозяин решил взять Горлума в провожатые: мысль о еде. Хозяин-то, наверно, об этом и вовсе не подумал, зато Горлум подумал наверняка. И вообще — как, интересно, Горлум кормился в своих одиноких скитаниях? «Плоховато кормился, — подумал Сэм. — Сразу видно, изголодался. Ох, не побрезгает он, коли уж рыбка не ловится, хоббитским мясцом. Заснем — и ау! — как пить дать слопает обоих. Ну смотри, Сэм Скромби: на тебя вся надежда».

Они долго брели по дну темной извилистой расселины, усталым хоббитам казалось, что и конца этому не будет. Ущельице свернуло к востоку, расширилось, постепенно стало совсем неглубоким. Серая дымка предвещала рассвет. По-прежнему проворный Горлум вдруг остановился и посмотрел на небо.

— День недалеко, — прошептал он, будто День, того и гляди, услышит его и накинется. — Смеагорл спрячется здесь, я спрячусь, и Желтая Морда меня не заметит.

— Мы бы и рады увидеть солнце, — сказал Фродо, — да сил нет выбираться наверх: ноги подкашиваются.

— Не надо радоваться Желтой Морде, — сказал Горлум. — Она нарочно выдаст врагам. Добренькие умненькие хоббитцы спрячутся со Смеагорлом, а то кругом шныряют орки и злые люди — они далеко видят. Прячьтесь, хоббитцы, здесь, со Смеагорлом!

На отдых пристроились у крутого каменного ската расселины, из которой теперь высокий человек запросто мог бы выглянуть. Ручей бежал поодаль, под ногами была сухая гладь. Фродо и Сэм уселись на большом плоском камне, прислонившись к скату. Горлум плескался и копошился в ручье.

— Надо немного подкрепиться, — сказал Фродо. — Смеагорл, ты голодный? У нас у самих немного, но мы поделимся.

При слове «голодный» глаза Горлума зажглись зеленоватым светом и вытаращились так, что за ними стало не видно лица — исхудалого и землистого. Он заговорил по-старому, по-горлумски:

— Мы совссем, совссем изголодались, прелессть. А какая у них есть еда? Сочненькая рыбка?