Альбион - Джон Грант

— Достаточно, — повелительно сказала Рин. Её волосы поседели, но она была всё такой же энергичной, как раньше. — Теперь поупражняемся с мечом.

Аня ещё не успела приготовиться, а деревянный меч Рин уже просвистел у неё над головой. Аня упала на колени, отбрасывая в сторону лук, и достала из ножен свой учебный меч. Одновременно она схватила Рин левой рукой за ногу. Женщина-воин отскочила, но всё же потеряла равновесие, попятилась назад, пытаясь не упасть, но вскоре обнаружила острый конец Аниного меча в неприятной близости от своего горла.

— Сдавайся.

— Сдаюсь, — сказала Рин

Они сели на мягкий дёрн и улыбнулись друг другу. Рин достала немного хлеба и мяса, и некоторое время они просто ели. Жир потёк у Ани по подбородку и она вытерла его рукавом, на котором после этого осталось блестящее пятно.

— У тебя здорово получается, — сказала Рин. — Тебе, конечно, далеко до твоего отца, но всё же неплохо.

— А Сайор была хорошим воином?

— Нет. Она была храброй, когда её вынуждали к тому обстоятельства, но ей не хватало умения.

— Почему ты хочешь, чтобы я была умелой?

— Потому, что ты поведёшь нас.

Аня бросила свой меч в воздух, наблюдая, как он вращается, падая вниз, и поймала его за ручку.

— Я не хочу, — сказала она, бросая меч как копьё, остриём в землю.

— У тебя нет выбора.

— Почему?

— Люди в деревне — вот причина. Теперь, когда ты здесь, некоторые из них вспомнили Лайана и то, как он вёл крестьян на войну с Домом Эллона. От тебя ожидают того же самого, хочешь ты того или нет.

Рин сорвала маргаритку и понюхала её. Обе женщины закончили еду.

— Я не хочу убивать людей, — сказала Аня.

— У тебя почти нет выбора.

— Почему?

— Из-за эллонов. Мы были в их власти слишком долго.

Аня посмотрела на траву перед собой.

— Ты считаешь себя моей матерью? — застенчиво спросила она.

— В некотором смысле, да.

Что ты имеешь в виду?

— Твоя мать погибла. Ты знаешь это. Я твоя вторая мать.

— В таком случае, я твоя вторая дочь.

— Можно и так сказать, — после паузы согласилась Рин. — Пусть всё так и остаётся.

Она подобрала острый камень и бросила его в изображение оленя. Камень попал в Анины стрелы, и они упали на землю.

Рин поднялась, расправила плечи и сделала несколько наклонов, касаясь пальцами мысков. Аня засмеялась.

— Домой, — сказала Рин. — Нам пора возвращаться.

Женщины собрали оружие в корзины и убрали деревянные мечи в ножны.

— В следующий раз, когда эллоны придут в Лайанхоум, — сказала Аня, — мы перебьём их.

— Да. В следующий раз. Но не слишком ли много было этих следующих разов?

Они шли через лес, мягко ступая по опавшим сосновым иголкам.

— Я не понимаю, — задумчиво произнесла Аня. — Ты постоянно говоришь, что я должна быть лидером, но каждый раз, когда я собираюсь сделать что-то, останавливаешь меня и напоминаешь об осторожности и осмотрительности.

— Да.

— Но почему?

Рин посмотрела на голубое небо и на зелёную листву деревьев. Воспитание ребёнка после смерти Сайор было нелёгким делом. Подростковый возраст вообще не самый лучший, а с Аней после такой страшной смерти матери было и того хуже. Рин пыталась быть для Ани одновременно матерью и отцом, но чувствовала, что ей не удаётся ни то, ни другое.

— Почему? Странный вопрос. Мне кажется очевидным, что если ты собираешься вести нас, ты должна быть живой, — она обошла коровий блин, чувствуя раздражение. — Пока ты была не готова к войне с эллонами, было бы сумасшествием открываться им. Но теперь, я думаю, ты готова. И они не заставят себя долго ждать.

Аня некоторое время молчала. Она была среди жителей деревни, нашедших тело её матери у подножья холма, и наблюдала за тем, как они похоронили чудовищно покалеченные останки под неприметным кустом. Рин объяснила Ане, что если бы её не было там и если бы она не была дочерью Лайана, крестьяне моментально забыли бы о существовании её матери. Вместо этого они удостоили её почестей, которых заслуживал разве только монарх. Аня-подросток смотрела на церемонию со слезами на глазах, но не чувствовала в душе особого сожаления. Сайор всегда была дальше от неё, чём Рин; было заметно, что она не любит мать, даже когда сидела у неё на коленях. А Рин играла с ней в мяч и учила приёмам рукопашной борьбы.

— Значит, мы начинаем? —— спросила Аня.

— Да. Скоро мы нанесём удар.

Они входили в деревню по немощёной, но хорошо утрамбованной дороге.

— Мы должны убить их?

— Я не вижу ничего другого. Альтернатива одна — они перебьют всех жителей Лайанхоума. Уж они-то не будут задумываться — они обучены убивать.

Аня заметила гриб в траве у обочины и, нагнувшись, сорвала его. Рин даже не сбавила шага, наблюдая, как Аня бегом догоняет её.

— Я не люблю убивать, — сказала Рин, — так же, как и ты. Но эллонские солдаты убьют нас безо всяких угрызений совести: мы для них — животные, готовые для убоя. Они не считают нас людьми, подобными себе.

Она мотнула головой, и её седые волосы взметнулись словно от порыва ветра.

— А ты считаешь нас людьми?

Рин остановилась и с яростью взглянула на Аню.

— Конечно, — сказала она. — Почему ты спросила?

— Ты иногда кажешься такой холодной…

Рин помолчала немного.

— Я любила твою мать, ты знаешь, — сказала она наконец. — Когда она умерла, я задумалась. Мне хотелось, чтобы она была жива, но это, конечно, было невозможно. Тогда я решила, что её смерть была не напрасной.

— И при чём здесь убийство эллонов?

— Ещё как при чём, дитя моё. Ещё как. Твоя мать видела, что сделали эллоны с твоим отцом, и она никогда бы не простила им этого. Если бы она была посильнее и осталась в живых, чтобы самой убить их. Она не умела прощать: видно, поэтому и покончила с собой.

Теперь они были в центре Лайанхоума и повернули налево, чтобы подняться на холм, к дому. Аня перекладывала гриб из одной руки в другую, наслаждаясь ощущением его прохладной плотной поверхности.

— Она так и не простила мне того, что стала моей любовницей, — сказала Рин, поддав ногой лежащий на дороге камень, — хотя и желала этого больше, чем я.

— Но ты никогда не пыталась стать моей любовницей, — заметила Аня.

— Ты мне не нравишься как женщина, — ответила Рин, не глядя на девушку.

— Спасибо.

— Я люблю тебя, но по-другому. Я думаю, Сайор любила бы тебя так же, как я, если б осталась в живых. Что же касается меня, то ты — моя дочь, вот и всё.

Аня открыла скрипучую дверь, войдя в дом, налила в котелок воды и зажгла под ним огонь. Рин села на табурет, скинула ботинки и вытянула уставшие ноги.