Братья - Михаэль Бар-Зохар

– Дмитрий?.. – наконец выговорил Алекс, судорожно сглотнув.

Незнакомец кивнул.

– Дмитрий Морозов.

– Дмитрий, Димка... Не может быть.

Выйдя из оцепенения, Алекс сделал два маленьких шага и неловко обнял брата. Жест казался ему неверным, надуманным, картинным, он как будто обнимал совершенно постороннего ему человека. Грудь и плечи Дмитрия были твердыми, неподатливыми. На лице его появилось беспомощное выражение, и он слабо похлопал Алекса по плечу.

В своих сновидениях Алекс переживал этот момент тысячу раз, снова и снова проигрывая в своем воображении сцену воссоединения двух братьев, представляя себе горячие мужские объятья, братский поцелуй и невероятную радость.

Встреча произошла не совсем так, как он ее себе представлял, однако в любом случае его поиски были закончены. У него есть брат, он нашел Дмитрия! Тут же он подумал о том, что на самом деле это Дмитрий нашел его.

– Как ты отыскал меня? – спросил Алекс. Он обернулся в надежде увидеть Татьяну, но ее нигде не было видно. Он снова повернулся к Дмитрию.

– Через Татьяну Романову, – ответил Дмитрий. – Мы вместе работаем.

Он затянулся горьким сигаретным дымом.

– Вчера она рассказала мне про тебя. Я не поверил своим ушам! Всю ночь я не мог уснуть, а утром попросил ее устроить нашу встречу. Я хотел сделать тебе сюрприз, – он коротко и сухо рассмеялся.

– Где она? Куда она пошла?

Дмитрий пожал плечами, выпуская изо рта струйку голубоватого, едкого дыма.

– Наверное, она решила оставить нас одних. Нам нужно о многом поговорить, Александр.

– Что ты делаешь в Париже? – спросил Алекс. – Почему ты не отвечал на мои письма?

Обретя способность говорить, он вспомнил и все вопросы, которые хотел задать Дмитрию. Схватив брата за руки, он торопливо и сбивчиво заговорил:

– Ты знаешь, что у тебя есть тетя в Америке? Тетя Нина? Она сестра нашей мамы. А ты знаешь, что мне отказали в советской визе?..

Он замолчал, качая головой.

– Я просто не могу поверить. Я прилетел в Париж три дня назад, и вот – стою на темной улице с... с моим братом! Знаешь, ведь я пытался отыскать тебя на протяжении пятнадцати лет!

“Хорошо бы Тоня Гордон смогла видеть сейчас своих сыновей, – подумал он неожиданно. – Живых, здоровых, встретившихся наконец после невероятно долгой разлуки. Что бы она сказала? А что бы сказал его отец?”

Алекс припомнил строки из поэмы Виктора Вульфа, посвященной героям Сталинградской битвы. Виктор Вульф называл в ней братьями солдат Красной Армии.

Готов погибнуть брат за брата. И жизнь свою ему отдать, Чтоб злой свинец и град осколков В последний миг в себя принять.

Как братство то чисто и свято, Поймет не каждый человек, Все ради брата, жизнь за брата, Едины братия вовек!

“Отец! – подумал Алекс. – Если бы ты мог быть сейчас рядом со мной, ты понял бы, что я чувствую! Братья едины вовек!”

Из-за угла вывернул и покатился прямо на них автомобиль. Братья поспешно отступили в сторону, давая ему проехать.

– Давай зайдем куда-нибудь, где мы сможем поговорить, – предложил Дмитрий.

– Ты знаешь, что они убили нашу маму? Дмитрий мрачно кивнул.

– И моего отца тоже.

Алекс поморщился как от боли.

– Я не знал. Как это случилось?

– Пойдем куда-нибудь, – снова повторил Дмитрий. – Нам нужно о многом поговорить.

Он швырнул сигарету на мостовую и раздавил окурок каблуком.

– Я хочу найти какое-нибудь место, где будет много света, много еды и много людей. Сегодня великий день. Мы встретились больше чем через двадцать лет. Я хочу отпраздновать это событие, хочу напиться!

– Да, давай выпьем за это, – согласился Алекс, начиная чувствовать какое-то беспокойство. Слова брата музыкой звучали в его ушах, однако его сдержанный тон как-то не очень соответствовал тем чувствам, которые он Должен был бы испытывать.

Они взяли такси на Пон де Сюлли. Уже в машине, в свете проплывающих мимо ночных фонарей, Алекс попытался разглядеть лицо брата. Дмитрий был почти одного с ним роста, широкоплечий, с мощной мускулатурой, которую не мог скрыть даже прекрасно сшитый костюм. Красивое лицо, повернутое в профиль к Алексу, выглядело бы романтичным, если бы не сурово сжатые челюсти и черные глаза, которые смотрели на мир недоброжелательно, чуть ли не со злобой. По углам слегка искривленных губ уже наметились горькие морщинки, а под носом приютилась черная родинка, похожая на запятую. Было, однако, в этом лице еще одно, что беспокоило Алекса. Безусловно, это было лицо человека умеющего владеть собой и скрывать свои истинные чувства, и все же выражение его казалось Алексу немного неестественным, хотя и тщательно отрепетированным. Рот был сомкнут в упрямом молчании, а глаза, казалось, неспособны были отражать никакие, даже неожиданно вспыхивающие чувства.

– Ты все еще живешь в России? – спросил Алекс.

Дмитрий кивнул, бросив быстрый взгляд на водителя.

– Я – представитель советского внешнеторгового объединения в Париже, – сказал он.

– Значит, ты уже давно в Париже?

– Да. А ты? Впрочем, я знаю.

Такси покружило по запруженному бульвару Монпарнас и наконец остановилось. Дмитрий расплатился с водителем одной стофранковой банкнотой, извлеченной из толстой пачки.

Ресторан представлял собой огромный, ярко освещенный зал, наполненный посетителями, в основном молодежью. Воздух слегка гудел от оживленных голосов и взрывов смеха, напоминая улей в жаркий летний полдень. В ресторан постоянно кто-то входил и выходил, небрежно одетые студенты и бородатые художники причудливо смешивались с женщинами в мехах и бриллиантовых украшениях и мужчинами в дорогих костюмах и шелковых галстуках. Стремительные официанты в черных куртках и длинных белых фартуках сновали между столиками с подносами, нагруженными едой и напитками, распространявшими дразнящие ароматы французской кухни. Со всех концов зала доносились хлопки открываемого шампанского.

Дмитрий провел Алекса в глубь зала, мимо бара, украшенного репродукциями картин Пикассо, Тулуз-Лотрека и Магритта.

– Мне здесь нравится, – признал Алекс, когда они уселись за столик у дальней стены. – Давай выпьем немного шампанского.

Дмитрий немного поколебался, оглядываясь по сторонам с неподвижной улыбкой на лице. Взгляд его был зорким и внимательным. За столиком через проход от них официант как раз откупорил бутылку этого знаменитого французского вина. Из горлышка хлынула белая пена, и две длинноногие девицы в коротких юбках вскочили, визжа от восторга.

Они заказали ужин с шампанским подошедшему гарсону и снова повернулись друг к другу. В ярком освещении Алекс впитывал в себя малейшие черточки лица Дмитрия.

Несомненно, у него был красивый брат, хотя сейчас он был слишком напряжен и оттого казался излишне холодным и чопорным. Он был одет в хороший костюм, который на свету оказался темно-голубым, в белоснежную рубашку и узкий шелковый галстук. Теперь Алекс сумел рассмотреть, что и лица их были во многом похожи – тот же высокий чистый лоб, полные губы, прямой нос и решительный подбородок. Даже в форме глаз Дмитрия было что-то странно знакомое, хотя почти неуловимое. На этом их сходство кончалось. У них был разный цвет волос и разный оттенок кожи; различия усиливались еще и тем, что сегодня Алекс был одет совсем в другом стиле – мешковатые светло-серые шерстяные брюки, удобную фланелевую рубашку цвета морской волны с расстегнутым воротом и молодежную куртку.

Официант откупорил шампанское, и они подняли бокалы.

– За моего дорогого брата! – поддаваясь внезапному импульсу, провозгласил Алекс. Слегка наклонившись вперед, он стиснул плечо Дмитрия. – Мне кажется, что я сплю, – сказал он и пригубил вино.

– За тебя, Александр!

– Меня все зовут Алексом, – уточнил брат.

– За Алекса! – повторил Дмитрий. Быстрая улыбка, скользнувшая по его лицу, на мгновение сделала его удивительно молодым, задорным, однако уже через секунду эта улыбка погасла.

Неподалеку от них расположилась группа элегантно одетых темнокожих парней, которые негромко переговаривались на каком-то мягком африканском наречии. За столиком на другой стороне прохода теперь сидела пожилая пара: женщина в очках и поношенном платье и широкоплечий, лысеющий мужчина с округлым “пивным” брюшком. Он сражался с коркой из плавленого сыра и гренок, покрывающих всю поверхность тарелки с луковым супом.

Полная женщина с красным лицом и дряблыми руками переходила от столика к столику и предлагала завернутые в целлофан розы.

Алекс наклонился к Дмитрию.

– Расскажи мне обо всем, что случилось с тобой с тех пор, как мы расстались.

– Что ты хочешь узнать? – Дмитрий криво улыбнулся, глядя на него поверх своего бокала.

– Все, – с живостью откликнулся Алекс. – Ты, наверное, даже не помнишь меня, ты тогда был еще слишком мал. Что ты запомнил лучше всего?