Письма - Екатерина Сиенская

злом, и увидеть его преодоление Екатерина уже не могла надеяться. Непонимание окружающих, невозможность хоть как-то повлиять на ход событий, глубокие переживания в связи с состоянием Церкви окрасили последние годы ее жизни в трагические тона и приблизили кончину, последовавшую 29 апреля 1380 года. Сохранилось письмо Бардуччо Каниджани о ее последних днях. Слабость и временами сильные боли усугублялись глубокой скорбью, вызванной церковными нестроениями и невозможностью повлиять на эту ситуацию. Крушение собственной миссии тяжелым бременем лежало на сердце. Но Екатерина терпеливо все переносила, за все благодаря Бога. Каниджани упоминает о ее предсмертной борьбе с бесами, за которой последовало просветление. В присутствии всей famiglia сиенская подвижница вслух принесла перед распятием покаяние в грехах, у всех попросила прощения. Затем соборовалась и причастилась. Благословив окружающих, Екатерина погрузилась в непрестанную молитву и так отдала Богу душу. Ее последними словами были: «Кровь! Кровь!» — лейтмотив всей ее жизни, символ жертвенной любви. Похоронена Екатерина Сиенская в Риме в церкви Санта-Мария-сопра-Минерва. На ее могиле были засвидетельствованы чудеса. В 1384 году ее голова была отделена от тела и помещена в алтарь церкви Сан-Доменико-ди-Кампореджи в Сиене. Канонизирована Екатерина Сиенская была 29 июня 1461 года.* * *

Екатерина Сиенская не была ни богословом, ни философом, ни религиозным писателем. Она не создала никакого учения. Ее не интересовали ни богословские проблемы, ни политические теории. Все ее высказывания в этих сферах преследуют совершенно иную, отличную от общепринятой, цель. Главное для нее — это живая и трепетная связь человеческого сердца с Богом, а все остальное — лишь средства к ее установлению и поддержанию. В этом и кроется причина неудач святой в делах мира сего: говоря о политике, о преобразованиях в Церкви, о крестовых походах, о других, казалось бы, вполне мирских вещах, она говорит всегда об одном и том же — о Боге, о Его любви к человеку и о необходимости для человека ответить на эту любовь. А ее часто понимают лишь буквально и поверхностно, и нередко ее призывы и увещания кажутся неуместными, наивными, несвоевременными. Более или менее бесплодными представляются попытки выискивать в высказываниях святой отголоски идей кого-либо из богословов. Некоторые исследователи распознают отдаленное влияние идей Альберта Великого, Ришара Сен-Викторского, св. Бернарда, св. Фомы, Бонавентуры (см.: Mancini 1951: 71—75), которых Екатерина могла знать лишь отрывочно и опосредованно. И уж во всяком случае, высказываемые ею мысли исходят не из «книжного», «ученого» опыта, а из собственного стремления постичь волю Божию и передать ее другим. Весьма характерна в этом отношении формулировка изданной Пием II папской буллы о канонизации Екатерины: «Ее учение было дано [букв.: внедрено, внушено], не приобретено» (лат. «Doctrina ejus infusa, non acquisita fuit», ит. «La sua dottrina fu infusa, non acquisita»).

От Екатерины Сиенской до нас дошли молитвы (см.: Preghiere 1932)[660], мистический трактат «Книга Божественного учения» («Libro della divina dottrina») — так называла ее сама Екатерина, впоследствии же закрепилось название «Диалог о Божественном Провидении» («Dialogo della divina provvidenza»; см.: Caterina da Siena 1980) — и письма. По признанию самой Екатерины, «Диалог» был дан ей свыше: она слышала божественный голос и поспешно диктовала услышанное своим секретарям, троим сразу — Макони, Пальярези и Каниджани. Екатерина задавала вопросы, а затем сообщала ответ, громко и поспешно, как бы боясь упустить что-либо. Тема этой беседы с Богом — любовь, главная тема всей жизни и всего творчества Екатерины. В «Диалоге» и в письмах эта тема развивается, повторяется, варьируется на разные лады. Человек должен познать самого себя, «войти в келью самопознания» («в сосуд самопознания»), или «уединиться в келье самопознания», как образно выражается Екатерина; он должен осознать бездну, отделяющую его от Бога, и понять, что сам по себе, вне Бога, он — ничто (себя она называет «quella che non è» — букв.: «та, которой нет»), а все бытие — только от Бога:

<...> душа, познавшая себя, смиряется, так как не видит ничего, чем можно было бы гордиться, взращивает внутри сладкий плод горячей любви, ощущая безграничное милосердие Божие, и, зная, что в ней самой нет жизни, ту жизнь, которую имеет, приписывает Сущему. И тогда душа оказывается вынуждена любить то, что любит Бог, и ненавидеть то, что Он ненавидит.

О сладостное и истинное самопознание! Ты несешь с собою нож ненависти, и в ненависти протягиваешь руку святого желания извлечь и убить червя себялюбия, червя, который так портит и так подтачивает корень нашего древа (письмо 1 (185), с. 7—8 наст. изд.).

И если человек обретает бытие и сущность только в Боге, то он не может не испытывать к своему Создателю всепоглощающей любви, не может не ответить на божественную любовь, поскольку именно любовь Божия создала человека и поддерживает его бытие. В «Диалоге» Сам Бог говорит об этом Екатерине: «<...> смотри, как вы призваны и обязаны Мне любовью, ибо Я так люблю вас» (112); «<...> в каком блаженном состоянии находится душа <...> когда она пребывает во Мне, а Я — в ней; как рыба пребывает в море, а море — в рыбе, так и Я в душе, а душа — во Мне, спокойном море» (111). Бог не нуждается в человеке, — продолжает свое рассуждение Екатерина, — так как в Нем полнота всего, но человек может выразить свою любовь к Богу через любовь к ближнему. Для этого нужно свою свободную волю сообразовывать с волей Божией, переступить через себя и устремиться к Богу.

Любовь — основа всего: отношений человека и Бога, отношений между людьми, Церкви, каждого большого или малого дела. Ей посвящает Екатерина, вслед за апостолом Павлом, поэтические вдохновенные строки:

Любовь — это те сладостные и святые узы, которые связывают душу с ее Создателем; она связывает Бога с человеком и человека с Богом. Неизреченная любовь распяла и пригвоздила Богочеловека к древу святейшего Креста; она примиряет ссорящихся, соединяет разлученных, обогащает бедных добродетелью, ибо дает жизнь всем добродетелям; она дарует мир и прекращает войну, придает терпение, силу и несокрушимое упорство в благих и святых начинаниях (письмо 12 (7), с. 52—53 наст. изд.).

Любовь скреплена кровью Христовой. Мотив крови, хорошо известный в мистической литературе, у Екатерины приобретает особую силу, настойчиво повторяется из письма в письмо, а также в «Диалоге»; с ним связана разветвленная образность. Кровь — это средоточие, сердцевина мистического опыта Екатерины, ей она посвящает удивительные по силе и порой пугающие своим натурализмом слова. Вот как описывает она евхаристическую трапезу:

Это стол, прорезанный многочисленными венами, пульсирующими кровью, и среди них есть канал, источающий кровь и воду, смешанные