Цветок Запада - Джо Беверли

— Хотя бы один из нас будет в безопасности, и ты сможешь все рассказать Ренальду.

— И что потом?

— Ты и Ренальд придумаете, как спасти меня, — беззаботно сказал Тайрон. — Я верю в свою амазонку. Хотя у меня есть и некоторые другие предложения…

Глава 17

Уже стемнело, а Имоджин все лежала в объятиях Фицроджера. Им не хотелось молчать. Он все рассказывал ей о своей жизни, а она так же открыто делилась воспоминаниями. В разговоре они никак не упоминали о предстоящей разлуке, но Имоджин понимала, что Тайрон таким образом прощается с ней. Она молила Бога, чтобы этого не случилось, но он очень точно изложил все факты, взвесив все «за» и «против».

Ворбрик оставит его живым и невредимым только для того, чтобы Имоджин согласилась на все его требования. Но он постарается сделать его недееспособным, ведь добиться этого будет не слишком сложно.

Она, конечно, в свою очередь сделает все, что только будет в ее силах. Правда, хотя они обсудили массу планов, ни один из них не был окончательным. Поэтому ей придется действовать в одиночку, а ему — только ждать.

Тай полностью доверял ей. Имоджин не хотелось обнадеживать его, ведь совсем недавно ей было сложно решить, надеть ли синее шелковое платье, или красное… И ее самые серьезные переживания были связаны с потерей на охоте сокола.

Но Имоджин сейчас была их единственной надеждой, она должна перехитрить Ворбрика и выжить.

— Когда я был мальчишкой, мне нравилось участвовать в драках, но я всегда ненавидел проявлявших при этом жестокость. Тебя это удивляет?

— Нет. Мне кажется, что ты и сейчас чураешься жестокосердия.

Имоджин пальчиком провела по вене на его руке. Ей так хотелось нежно гладить его и прикасаться к нему.

— Правильно, если я убиваю, то делаю это быстро.

Это было странное проявление доброты, но девушка поняла его.

— Каким образом ты стал рыцарем? — спросила она.

— Когда я впервые увидел своего отца, то понял, что никому не пожелал бы оказаться во власти такого человека.

— Порой такого просто невозможно избежать. Может, это воля Господня?

— Нет, это не так, — сказал Тайрон. — Ты удивишься, если узнаешь, что я должен был стать монахом?

— Монахом? Тебе, видимо, это было ненавистно?

Имоджин не могла себе представить Фицроджера, живущего в рамках монастырского устава: бедность, целомудрие и беспрекословное повиновение.

— Мне в монастыре так все нравилось, — тихо ответил муж. — Я был там счастлив как никогда. Все подчинялось определенному порядку и дисциплине, и там можно было учиться.

Счастлив как никогда! Когда Имоджин услышала такое признание, ей стало обидно, хотя почему она должна была считать, что настоящее счастье он нашел только тогда, когда они встретились?

— Почему же ты не остался в монастыре?

— Он был в Англии. Понятно, что родственники моей матери постарались отослать меня как можно дальше от дома, и таким образом я оказался рядом с отцом. Он не желал, чтобы я находился неподалеку. Он приказал настоятелю монастыря отослать меня во Францию, и тому пришлось повиноваться.

— Сколько тебе было тогда лет? — спросила Имоджин.

— Тринадцать. Ведь это очень сложный возраст. Я был вне себя от подобной несправедливости. Вместо того чтобы отправиться во Францию, я пошел в Клив, чтобы встретиться с отцом и протестовать.

— О Боже! Что же случилось?

— Именно то, что любой человек, обладающий хотя бы крохотным умом, мог ожидать в подобной ситуации. Роджер не был таким ужасным чудовищем, как Ворбрик, но он был очень жестоким и не знал, что такое жалость. Когда я явился к нему, он приказал меня выпороть. Когда же я не захотел молчать, он бросил меня в каменный мешок.

Фицроджер рассказывал об этом, оставаясь внешне довольно спокойным, но Имоджин ощутила, как напряглось его тело.

Чего он собирался добиться подобным образом? — спросила она.

— Мне кажется, он искренне надеялся, что я сгнию там заживо, и никто не вспомнит обо мне. Теперь я думаю, может, он пытался вообще забыть обо всем, что было связано со мной. Он признавал только одного сына — слабого и порочного Хью. Сам Роджер мог предаваться порокам, но он никогда не был слабаком. Его жена была бесплодна и холодна, но она могла прожить очень долго. Он не был счастливым человеком.

— Тебе его жаль?

— Heт. Мое детство было недолгим, но дома и в монастыре меня хотя бы кормили и заботились обо мне. Каменный мешок… Каменный меток был подобен падению в ад. Они швырнули меня гуда… Я пролетел десять футов вниз и сильно разбился. Мешок похож на колодец, я даже не мог развести руки в стороны. Под ногами была сырая и вонючая земля. От моих экскрементов стало вонять еще сильнее. Я думал, что задохнусь от этого запаха, но нет! Там была кромешная темнота, и хотя я знал, что люк очень высоко, я боялся, что он сорвется вниз.., и придавит меня…

Тайрон вздрогнул, когда Имоджин прикоснулась к нему. Она не знала, что ему сказать, чтобы утешить его.

— Я плакал, орал, молил о пощаде. Мне было так страшно.

— Тебе было всего лишь тринадцать лет, — сказала Имоджин. — Я в этом возрасте рыдала даже из-за порезанного пальца.

— Но когда тебе исполнилось четырнадцать и ты сломала руку, то храбро выдержала, пока тебе ее вправляли.

От кого ты узнал об этом?

— Я старался все узнать о тебе. Имоджин не могла понять, как ей следует понимать его слова. Чего он добивался? — подумала она.

— У меня так сильно болела рука, что не было смысла и сил плакать из-за этого. Ты меня понимаешь?

— Да, и кроме того, ты знала, что тебе пытаются помочь. Я же тогда знал, что Роджер хотел только одного — чтобы я поскорее умер.

— Как же ты смог выжить?

— Меня кормили. Его люди ненавидели Роджера и Хью, и к тому же один человек разглядел во мне фамильные черты рода Кливов. Тогда все решили, что я ею настоящий сын. Они не могли меня освободить, но они меня подкармливали.

— Будь славен Иисус! Сколько же времени ты провел там?

— Целую вечность. Я потерял счет времени, но мне кажется, что прошло чуть меньше месяца. Наконец Роджер покинул замок и отправился в Лондон. Тогда они меня освободили и бросили туда свиную тушу. Они надеялись, что если Роджер туда заглянет, то примет ее за меня. Скорее всего, он никогда туда не заглядывал. Когда через несколько месяцев я проверил.., кости все еще лежали там…

— Он даже не вспомнил о сыне, которого приговорил к мучительной смерти? И никогда не спрашивал, что с ним стало? Он, конечно же, понимал, что ты его сын!

— Кто знает, о чем он думал? В последующие годы мне иногда приходила в голову идея встретиться с ним с глазу на глаз и заставить его все рассказать мне…