Закат Америки. Уже скоро - Чарльз Капхен

Аналогичную реакцию вызвало и нападение в октябре 2000 года на эсминец ВМФ США «Койл», стоявший на якоре в порту Адена. Американский ВМФ прекратил использовать этот порт в качестве якорной стоянки. В Йемен отправили группу дознавателей из ФБР, чтобы они расследовали инцидент. Прежде чем группа успела выполнить задание, Вашингтон отозвал агентов из страны, поскольку разведданные предрекали возможность повторения нападений. Американские морские пехотинцы, проводившие совместные военные учения с иорданской армией, внезапно свернули лагерь и покинули Иорданию. А боевые корабли, стоявшие в Бахрейне, на базе Пятого флота, вышли в море. Как заметил по этому поводу в «New York Times» Томас Фридман: «Есть замечательный военный термин – отступление»(42).

Эти акции Вашингтона в целом соответствовали стандартным оперативным процедурам. Когда ситуация в той или иной стране становится угрожающей, американское правительство, как правило, советует своим гражданам покинуть эту страну, эвакуирует персонал посольства, за исключением тех, кто должен оставаться на месте по долгу службы, и возводит вокруг здания посольства заграждения. Когда началась военная операция в Афганистане, США закрыли посольство в Саудовской Аравии и сократили дипломатическое присутствие в других мусульманских странах. Эти меры оправданны и вполне понятны. В случае опасности Америка предпочитает не рисковать и заботится о своих гражданах.

Но та же логика подсказывает, что в долгосрочной перспективе терроризм способен не столько воспламенить, сколько подкосить американский интернационализм. Цена, которую население готово платить за автономию, обычно выше цены, которую го тов заплатить чужак за присутствие на чужой территории. Это, кстати сказать, одна из основных причин распада колониальных империй. Поэтому Соединенные Штаты покинули аванпосты в тех регионах, где в них не было серьезной необходимости, – например, на Филиппинах. Та же логика объясняет, почему Америка, вероятнее всего, решит, что цена «заморских» операций в ряде случаев превышает разумную.

Разумеется, в большинстве регионов земного шара, включая Ближний Восток, США являлись не столько врагом, сколько желанным гостем. В значительной мере это связано с тем, что США не имперское государство с наклонностями хищника; они больше озабочены обеспечением региональной стабильности и безопасности и защитой международной торговли, нежели укреплением своего могущества за счет других. Вдобавок у Америки имелись серьезные основания задержаться на Ближнем Востоке, в том числе доступ к ближневосточной нефти и поддержка Израиля. Террористические атаки и иные формы выражения антиамериканских настроений вряд ли заставят США изменить свою позицию. История двадцатого столетия показывает, что Америка, когда ее разозлили, может быть очень неприятным соперником.

Однако из американской истории также следует, что Америка склонна прислушиваться к «внутреннему голосу», который побуждает ее воздерживаться от вмешательства в дела других стран до тех пор, пока они сами не вмешаются в американские дела. При условии повторения террористических атак на территорию Америки и повышения цены, которую приходится платить за международное присутствие, в стране неминуемо заговорят о том, что США должна уйти с Ближнего Востока. Пораженческая по своем настрою, эта логика отвечает убеждению, что лучший способ борьбы с терроризмом – избегать поведения, которое может спровоцировать терроризм.

В дни прилива патриотизма сразу после террористических атак на Нью-Йорк и Вашингтон почти не вспоминали о том, каким образом Америка может изменить (ограничить) свое присутствие на Ближнем Востоке, чтобы уменьшить антиамериканские настроения в регионе. Приступ национализма побудил редакторов американских газет снять из номеров статьи по ближневосточной тематике(43). Однако и широкое обсуждение этой темы, и желание сократить американское присутствие на Ближнем Востоке суть логичные следствия террористических атак 11 сентября 2001 года. Это одна из основных причин, по которой премьер-министр Израиля Ариэль Шарон предостерег США от «умиротворения арабов за наш счет» и добавил, подразумевая политику умиротворения, проводившуюся европейцами в 1930-е годы в отношении Гитлера: «Израиль не станет Чехословакией»(44). Все это также объясняет, почему после успешной военной операции в Афганистане и разгрома движения «Талибан» американцы принялись обсуждать, нужен ли американский военный контингент в Саудовской Аравии(45).

Необходимость сосредоточиться на обороне страны, пускай она и возникла спонтанно, побудит США уделять больше внимания внутренним делам. Безусловно, Америка должна принять меры по укреплению своей обороноспособности. Но эти меры способны отдалить США от остального мира в двух важных аспектах. Во-первых, Америка окружила себя более высокими барьерами и более строго охраняе мыми границами. Самолеты и корабли патрулируют побережья. Ужесточение иммиграционной политики и повышение бдительности спецслужб означают сокращение притока иммигрантов. Эти меры отгораживают США и создают своего рода защитный буфер против внешней угрозы. Во-вторых, особое внимание, уделяемое ныне укреплению обороноспособности, означает утрату – если не полную, то частичную наверняка – интереса к «заморским» операциям. Чем больше времени американские солдаты, самолеты и корабли проводят вблизи родных берегов, тем меньше времени у них остается на миротворческие миссии в других уголках Земли.

Последнее – каким образом террористические атаки против целей на американской территории повлияют на общественное мнение Америки и на свойственный американскому электорату интернационализм? Краткосрочные последствия очевидны. Общественное мнение целиком и полностью поддержало справедливое возмездие. Нация объединилась и продемонстрировала решимость и сплоченность(46). Приток добровольцев и благотворительные пожертвования семьям погибших в результате терактов укрепили гражданский дух.

Что касается долгосрочной перспективы, тут ситуация обратная. Большинство мер, принимаемых для борьбы с терроризмом, вряд ли может «наэлектризовать» нацию. Наиболее эффективные меры – законы, деятельность разведки, тайные операции; «Дня Д» нет и не может быть. Время от времени, конечно, Америка станет бряцать оружием – как в Афганистане. Но оружие бесполезно против призрачного врага; посему победа не поддается определению, и складывается перспектива продолжительной и обременительной войны. Да, Соединенные Штаты разгромили «Талибан» и уничтожили «Аль-Кайеду», но многие террористы сумели ускользнуть и до сих пор находятся на свободе. Вдобавок величайший успех в этой войне состоит в неосуществленности событий – победой признается тот факт, что террористам не удалось совершить преступления, – а о таких вещах сообщать не принято.

Не приходится говорить и о коллективной вовлеченности нации в эту борьбу. В первые месяцы после терактов в окнах многих домов виднелись американские флаги, однако очередей на призывных пунктах замечено не было. Авиакомпании были вынуждены поставить в ангары сотни самолетов, поскольку никто не хотел летать; люди предпочитали оставаться дома. Заводы не зазывали к себе новых рабочих – наоборот, увольняли прежних, поскольку за терактами последовал экономический спад. К лучшему или к худшему, война с терроризмом скорее интенсифицирует, нежели нивелирует стремления к односторонним действиям и изоляционизму.

СОЗДАНИЕ НОВОГО АМЕРИКАНСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМА

Прошлое и настоящее свидетельствуют о том, что изоляционизм и стремление к односторонним действиям находятся на подъеме, однако сейчас становится ясно, что непринятие либерального интернационализма ни коей мере не предопределено. Основная проблема заключается в том, чтобы найти новое Равновесие, новую степень вовлеченности Америки в международные дела при сохранении интереса к Делам домашним. Реализация подобной задачи тре бует правильного сочетания реализма и идеализма, баланса региональных интересов и культур, избавления внешней политики от партийных разногласий, которые оказывали на нее влияние с первых дней cyществования Америки.

По этой причине нынешние лидеры должны следовать примеру Франклина Рузвельта и пытаться отыскать золотую середину между желаниями сделать слишком много и не сделать ничего. Следование какой-либо из этих крайностей может иметь самые серьезные последствия. С одной стороны, безудержная самостоятельность превратит союзников в оппонентов; она потребует такой внешней политики, которая не пользуется достаточной политической поддержкой и рискует скатиться к изоляционизму (именно так произошло с Вудро Вильсоном). С другой стороны, избегать вовлеченности в международные дела, ослабляя тем самым роль Америки в мировом сообществе, значит тешить себя иллюзиями и постепенно склоняться к той самодостаточности, о которой Америка грезила на протяжении своей истории. Между этими крайностями находится золотая середина, новая, более четко сформулированная доктрина либерального интернационализма, на основе которой возможно выстроить долгосрочную стратегию развития. Рабочий минимум, как выразился бы Рузвельт, а не недостижимый максимум.