Чистилище СМЕРШа. Сталинские «волкодавы» - Анатолий Терещенко

В ту же ночь эти же бандиты подошли к дому жительницы села Хрицик — Пришко Хавроньи Севастьянов-ны — 20 лет, вызвали ее на улицу и увели с собой, а затем в 200 метрах от ее дома учинили над ней расправу: распороли ножом живот и подвесили за ноги на дереве. К трупу Пришко была приколота записка: «Так будет со всеми изменниками, которые будут предавать украинскую нацию. Смерть изменникам…»

В конце концов, этих бандитов обезвредили чекисты. Одни были убиты в ходе чекистско-войсковых операций, другие стали фигурантами судебных процессов. Обвиняемые понесли заслуженные наказания.

История ОУН и УПА, их структура и первые успехи в мобилизации — это отдельная тема исследования, но не сказать о причине появления этих военизированных украинских отрядов нельзя.

Как известно, к 1943 году гитлеровцы, испытывая нехватку в живой силе, решили как можно шире использовать украинских националистов для диверсионной работы в тылу наступающих советских войск и для уничтожения партизанских отрядов, выросших к тому времени в соединения. Для этого немецкой службой СД совместно с военной разведкой абвер была создана 14-я дивизия ваффен СС «Галичина» и Украинская Повстанческая Армия (УПА). Уже к концу 1943 года этот масштабный проект заработал в полную силу — разведывательные акции, диверсии, террористические акты, массовые убийства мирного населения. Нашей армии и органам СМЕРШа пришлось уже после войны уничтожать и силой, и умом УПА численностью до 100 тысяч человек.

Украинско-канадский историк Орест Субтельный, явно оправдывая земляков, зараженных чумой воинствующего национализма, писал: «Кроме бойцов галичанской дивизии, в армии Гитлера служили и другие украинцы. Среди почти миллиона бывших советских граждан, которые носили в 1944 году немецкую форму, было около 220 тысяч украинцев (остальные преимущественно русские). Чтобы осмыслить эти цифры в широком контексте, следует принять во внимание, что почти два миллиона украинцев воевали на советской стороне, а многие находились в польской, румынской, венгерской, чешской, американской и канадской армиях. Такова была судьба народа без державы».

Но с приближением фронта и успешным наступлением частей Красной Армии резко изменилась обстановка на Западной Украине. Уставшее от войны, измученное оккупационным режимом и набегами на села бандеровцев население с нетерпением ждало конца страданиям.

Как писал в своей книге «Операция «Рейд» Георгий Санников, участник борьбы с бандформированиями на Украине: «…бандеровцы искали новые пути продолжения борьбы в условиях возвращающейся советской власти. После длительных споров и колебаний они пришли к выводу о необходимости любыми путями и средствами попытаться вовлечь в орбиту борьбы с Советами широкие массы местного населения. Они понимали, что для этого им придется отказаться от некоторых идеологических постулатов. Политическая платформа бандеровской ОУН должна была срочно меняться».

Крупные отряды УПА сразу же становились мишенью чекистско-войсковых операций. Поэтому Бандера отдал распоряжение о переходе на методы партизанской войны, сократив отряды до незначительных размеров — от 10 до 50 человек. Это увеличивало степень их мобильности. Они по тревоге в случае необходимости могли быть быстро сведены в отряды с необходимым количеством боевиков.

Тесное сотрудничество бандеровцев с немцами позволило первым уверовать в безнаказанность истребления ими поляков, проживавших на территориях Волыни и Полесья. По архивным данным, от рук лесных палачей в Западной Украине погибло более 200 тысяч поляков. По данным уже упоминаемого Субтельного из польских источников, только «…на Волыни в 1943–1944 годах украинцы, прежде всего отряды службы безопасности (СБ) ОУН, вырезали по 60–80 поляков в день — мужчин, женщин и детей. Украинцы утверждают, что резня их народа началась раньше, в 1942 году, когда поляки уничтожили несколько тысяч украинцев в польских районах Холмщины, а впоследствии продолжалась в 1944–1945 годах среди беззащитного украинского меньшинства на западе от реки Сан.

Нужно отметить, что на помощь полякам в это время пришла подпольная Армия Крайова, защищая своих земляков от физического уничтожения с целью сохранения контроля над землями, которые раньше входили в состав Польши.

Автор книги в то послевоенное лихолетье жил с родителями в Западной Украине — на Ровенщине в городе Сарны и знал не понаслышке то, что творилось в тех местах. Родителей направили в эти места по комсомольскому набору в 1939 году. Отец служил (железнодорожники носили погоны) в паровозном депо и имел звание — инженер-лейтенант тяги.

Война закончилась — жизнь постепенно входила в мирное русло, но была одна беда, и ее называли «бандеровщиной». Недобитые руководители ОУН и УПА делали кровавые вылазки. Они продолжали войну после войны. Стреляли из-за угла, подрывали эшелоны, рубили, вешали, топили, в основном своих сельских земляков — в город соваться боялись. Знали — получат сдачу, а то и голову потеряют. Машинистам, проживающим на окраинах городка, выдавали для самообороны трофейные винтовки — ведь приходилось в поездки отправляться и в ночное время, как и возвращаться после них.

В селах лесные вояки расправлялись с беззащитными почтальонами, лесниками, медсестрами, библиотекарями, учителями и прочими. Мстили тем семьям, у кого родственники были призваны в Красную Армию или кто отказывался идти к бандитам.

Ночами они вылезали из своих нор и шли убивать ни в чем не повинных граждан. Списывали свою месть на «стукачество» жертв органам советской власти.

Под бандеровскими фугасами погибали паровозные бригады, катились под откос вагоны с народно-хозяйственными грузами. Однажды отец пришел домой опечаленный.

— Что случилось? — спросила мать с тревогой.

— Друг погиб… Солошин, вы же помните его, бандиты подорвали. Мужик прошел всю войну — ни царапины и вот тут в «мирное время» сложил нелепо голову, — простонал отец.

— Конечно, помню, жаль, хороший человек был.

Вскоре черная туча опасности пронеслась и над нашей семьей. Это было глубокой январской ночью 1946 года. Накануне отца вызвали в поездку. Бабушка Мария Захаровна услышала подозрительную возню за окном. Разбудила сноху Агафью.

— Слышишь?

— Ага!..

— Кто-то вытаскивает стекло в окне.

Только она поведала об этом, как неизвестный выдавливать одну из досок внутренней щитовой ставенки. Наконец, одна из тонких дощечек поддалась усилию рычага, и кусок ее отлетел в сторону. В образовавшийся проем полился яркий золотистый поток лунного света. На кухне стало светло. Разбуженные на печи мы с сестрой могли теперь наблюдать, как чья-то рука пыталась выломать оставшуюся часть доски. Потом она ухватилась за подоконник. В это время у окна оказалась Мария Захаровна с топором. Она размахнулась и с силой опустила его на руку грабителя. Кисть отлетела и запрыгала на полу в конвульсиях, словно желто-зеленая лягушка.