В тени кремлевских стен. Племянница генсека - Любовь Брежнева

Возможно, умер бы в коридоре собеса, придя просить об увеличении пенсии, как Виктор Васильевич Гришин, который, будучи мэром Москвы, прожил 30 лет в государственной квартире с казённой мебелью.

В ноябре 1989 года, в день годовщины смерти Леонида Ильича, я пришла проведать отца и застала его расстроенным. Оказалось, что его с сестрой Верой Ильиничной не пустили на могилу брата на Красной площади.

– Я ему, сопляку, – сказал отец, имея в виду часового, – паспорт показал. «Не велено», – говорит. Ну ладно, отобрал этот шибанутый на голову Горбачёв половину пенсии, сорвал памятную доску с дома, где брат прожил несколько десятков лет, вырезал кадры с Леонидом из всех документальных фильмов о войне, опозорил… Но не пускать на могилу родственников!.. Вера на обратном пути весь букет слезами залила.

Не стоило бы и писать о мелкой семейной обиде – кому она интересна! – если бы от этой пресловутой горбачёвской политики, которая была лишь злым и циничным обманом со стороны номенклатуры нового пошиба, получившей долгожданно вместе с властью деньги и ставшей ещё могущественнее, не плакал народ, который не пустили ни в демократию, ни в делёжку государственного пирога, как не пустили моих близких на могилу брата.

* * *

Российская история знала немало самозванцев, авантюристов и всякой швали, пытавшихся захватить, иногда и не без успеха, власть. Меня потряс наш народ, взбодрившийся по поводу перемен и со злорадством наблюдавший, как Горбачёв воевал с мёртвым генсеком.

Страна поверила самозванцу, тридцать лет присягавшему марксизму-ленинизму, и дала безнаказанно уйти, оставив после себя экономическую, национальную и политическую разруху, армию за рубежом без крова и хлеба, украденные миллиарды, умирающих после Чернобыля детей, растасканную по кусочкам Россию.

Наблюдать это было очень больно. Ещё Илья Ильф говорил, как «тяжело и нудно жить среди непуганых идиотов».

Начался новый политический произвол, не соответствующий никакой логике. Вся эта кампания под названием перестройка напоминала, как заметил один журналист, «крестьянский узел, в который поспешно воткнули валенки»… Валенки, возможно, были новые, но узел был всё тот же. Народу было невдомёк, что такие «валенки» нельзя было принимать за политическую власть и что громкие, но невнятные речи главного героя перестройки и обещание провинциального самородка «каждому по домику в Крыму» были очередным оскорблением надежд и чаяний. «Однако это был подлог», – по Пастернаку.

Как результат, впали в уродливую крайность, не рассмотрев подоплёку происходящего, и вынуждены были жить, да и сейчас живём, в страшной неразберихе вместо обещанных – в который раз! – райских кущей у того самого домика в Крыму.

Поборников перестройки было предостаточно. Сомневающихся в ней били по физиономиям и словесно по принципу «сам дурак». Тут «вполне выразились и обычная глуповская восторженность, и обычное глуповское легкомыслие».

Истерия вокруг имени Горбачёва доходила до маразма. Многие поверили в его роль мессии, наградив априори умом, талантом и мудростью. Этот «голый король» стал национальным героем не только в России, но и среди наивных и легковерных американцев.

В 1992 году на одной вечеринке в Калифорнии, где собрались профессора и аспиранты Стэнфордского университета, я позволила подпортить светлый образ перестройщика, назвав его хлестаковым и раздутым ничтожеством. Американка, сидевшая напротив, большая поклонница Горби (в фашисткой Германии она так же поклонялась бы Гитлеру), швырнула в меня увесистым блюдом. Мне повезло. Молодой аспирант, сидевший рядом со мной, успел его перехватить на лету…

После выхода моей книги, изданной престижным американским издательством Рэндом Хауз, мне пришлось много выступать на телевидении, радио, в центральных газетах, клубах, университетах. Ни разу я не предала свою основную идею – донести до американцев, очарованных перестройкой, что же на самом деле произошло в России.

Сколько раз некоторые слушатели, поклонники Горбачева, вставали и демонстративно покидали аудиторию в знак протеста. Редакторы некоторых журналов и газет отказывались печатать взятые у меня журналистами интервью. Страшно сказать, американцы встречали этого самозванца криками: «Горби, будь нашим президентом!»

* * *

История не знает второго случая, когда огромная мощная держава развалилась за столь короткие сроки. В самые гибельные времена, в годину жестоких войн и революций Россия находила силы не только выжить, но и восстановиться и стать ещё более могучей и богатой. Ни один из самых страшных злодеев не причинил России столько зла. Горбачёв и его поборники нанесли некогда мощной державе такой подлый удар, от которого она не устояла.

Всеобщее презрение к гоголевскому герою, поставившему страну в тяжёлое и унизительное положение в угоду прихотям его жены и лакейству перед Западом, пришло слишком поздно, и отрезвление было горьким. А ведь достаточно было взглянуть на болтуна Горбачёва и на пьяного Ельцина – и миф о божественном происхождении власти тут же рассеивался.

С первого появления перестройщика на политической сцене ни заумные слова, как «конценсус и новое мЫшление», ни норковая шапка, к которой бывший секретарь обкома шёл всю жизнь, ни многочисленная прислуга на положении рабов, ни дворцы, которые он успел понастроить за пять лет пребывания у власти, ни костюмы от Армани не могли скрыть самой сути этого человека – отсутствие благородства, чести и совести. Наши либералы восхваляли и навязывали народу горбачевские реформы, о которых он сам понятия не имел, а творил, что Бог на душу положит, как и демократию вечно пьяного Ельцина, с утра не помнящего своего имени.

Что получилось в итоге? Закончили хаосом, анархией, попранием морали.

И дошли до того, что безграничная свобода превратилась в откровенный циничный беспредел.

Какими бы идеями ни прикрывались люди у власти, какие бы цели ни ставились, они неизбежно превращаются в разрушительную силу, если не несут в себе добро. «Нет истины без добра», – говорил великий Фёдор Достоевский.

В истории нашей страны случались позорные страницы предательства. Павел Первый был убит русской аристократией по заданию британских служб за несколько дней до отправки русских войск в Индию. Та же, подкупленная британцами, аристократия убила Распутина, спровоцировав революцию и её страшные последствия. И тем не менее Россия не знала ничего более циничного, чем правление Горбачёва, за всю историю своего существования.

Это образец беспринципности, продажности, непрофессионализма, лакейства, трусости и безответственности. Удивительное сочетание Хлестакова и Герострата! Уйдёт с проклятием миллионов людей. Но всё ещё, на удивление, пребывает «в прелести», веруя в свою непогрешимость. Вот чудный по своей типичности образчик его речи: «Вы думаете, что загнали меня в ловушку! Между прочим, когда я был в Сан-Франциско, мне предложили баллотироваться на вице-президента Росса Перо. Я не согласился. Я был президентом огромной страны, и мне этого мало. Прошу вас иметь это в виду!»

Даже Иуда, осознав свою