Порно - Ирвин Уэлш

— И в школе на Шона не вали, ни мисс Блейк своей, или как ее там, хорошо? Скажи им, что ты упал. Да?

— Да, папа.

— На хуй мне твое «да», просто запомни как следует, что я тебе говорю.

Потом я ему говорю, ты меня подожди, а я загляну в сортир покурить. Теперь, бля, везде понавешали «Не курить», так что и сигаретку спокойно не выкуришь.

Охуеешь, пока найдешь этот хренов сортир. В конце концов приходится подниматца на целый пролет по лестнице. Когда я добираюсь дотуда, мне уже и просратца надо, и все дела. Я уверен, что мне кокс слабительным разбодяжили. Ладно, один уебок — и я даже знаю кто — точно себе поимеет разбитую челюсть. Я забираюсь в одну из кабинок, быстренько оправляюсь, и тока тогда понимаю, что нету бумаги. А ведь задницу надо держать в чистоте, это же прямо рассадник для инфекции. Хорошо еще, что какой-то крендель засел на соседнем толчке.

— Эта… тут нет бумаги. Ты мне чуток не подсунешь снизу? И тишина.

— Давай, нах, пошевеливайся! — ору я.

Он мне просовывает бумагу. Как раз вовремя, бля.

— Спасибо, — говорю я и вытираю задницу.

— Да не за что, — отвечает парень, такой типа весь из себя шикарный пидор. Может, один из этих докторов, что здесь везде шляютца, все такие самоуверенные, аж жуть. Я слышу, как открывается одна дверь, за ней — другая. Грязный пидор даже руки не помыл. Вот больница ебучая, тоже мне!

К счастью для него, когда я вышел, его уже нигде не было. А я хорошенько отмываю руки, потому что я не какой-то там пидор немытый, как некоторые. И все-таки, бля, интересно, а вдруг это был тот же док, что пацана моего зашивал… грязными-то руками… жалко, что я не увидел, кто это был. А то, нах, прибил бы.

50. «…рыбное жаркое…»

Этот Марк — ничего так, забавный парень. Вот интересно, смутился он или нет, когда мы сиськами перед Терри сверкали? Мы ждали его на выходе из туалета, но он просто в воздухе растворился — не то что выпить с нами не пошел, даже не попрощался.

— Мож, он обосрался, — смеется Мел, — вот и пришлось ему быстро бежать домой, переодеватца!

Так что мы выпили по парочке, и я пошла домой, и в ожидании звонка из Глазго готовила рыбное жаркое и болтала с Дианой. Она поговорила с девушками из сауны, с Джейн, Фридой и Натали.

Диана довольна тем, как идут дела.

— Я очень тебе благодарна, что ты свела меня с этими девушками, Никки. Теперь у меня достаточно материала для статистически репрезентативной группы, что придает моим тестам что-то вроде научной достоверности.

Она умная девушка и знает, что ей нужно. Иногда я ей завидую.

— Ты будешь править миром, детка, — говорю я ей. Иду на кухню, наполняю лейку водой и ставлю кассету Полли Харви. Потом поливаю цветы, которые малость подвяли.

В гостиной звонит мой мобильный, и я кричу Диане, чтобы она подошла. Я слышу, как она говорит:

— Извините, по-моему, вы перепутали. Я Диана, мы с Никки вместе снимаем квартиру.

Она передает мне трубку — и это Алан. Он такой весь из себя отчаявшийся, что даже не смог различить английский и эдинбургский акцент. Я думаю про него, как он там работает у себя в банке, ждет свои премиальные золотые часы.

— Никки… мне нужно снова тебя увидеть… нам нужно поговорить, — хнычет он, а г. в это время иду к себе в комнату. Бедняжка Алан. Мудрость юности в сочетании с двигательной энергией пожилого возраста. Банковская комбинация, но не принимаемая к зачету. Не для него в любом случае.

Им всегда нужно поговорить.

— Никки? — Он уже умоляет.

— Алан, — говорю я с нажимом, как бы подчеркивая, что — да, я еще здесь, но возможно, совсем ненадолго, если он не перестанет попусту тратить мое время.

— Я тут много думал… — говорит он настойчиво.

— Обо мне? О нас?

— Да, конечно. О том, что ты сказала…

Я не могу вспомнить, что я такого сказала. Какое глупое обещание я ему дала. Мне от него кое-что нужно, причем прямо сейчас.

— Слушай, что на тебе надето, боксерские трусы или плавки?

— Что ты имеешь в виду? — поскуливает он. — Что это за вопрос? Я на работе!

— А ты что, белье на работу не надеваешь?

— Да, но…

— А ты не хочешь узнать, что надето на мне? Долгая пауза в трубке, потом протяжное:

— Что-о…

Я почти чувствую его горячее дыхание у себя над ухом. Бедняжка. Мужики, они все такие… суки. Вот оно, это слово. Они называют нас суками, но это только проекция, потому что они все знают, что это в точности то, что они собой представляют, это их природа: слюнявая, возбужденная, лишенная чувства собственного достоинства свора псов. Неудивительно, что собак называют лучшими друзьями человека.

— Это не сексуальное дамское белье, это выцветшие, застиранные хлопковые трусики с парочкой дырок и протершейся резинкой. Это все из-за того, что я — бедная студентка. Я бедная, потому что ты не даешь мне распечатку с именами клиентов вашего филиала с номерами счетов. У меня нет их пин-кодов, я не собираюсь никого обкрадывать. Я просто хочу передать эту информацию одной маркетинговой компании. Они платят мне пятьдесят центов за имя. А это уже пять сотен за тысячу имен.

— В нашем отделении более трех тысяч клиентов…

— Милый, это же пятнадцать сотен, я отдам все долги. И моя благодарность к тебе будет просто неизмеримой. Уж я придумаю, как тебя отблагодарить.

— Но если меня поймают… — Он медленно выдыхает. Постоянные мучения Алана опровергают всеобщее убеждение, что счастье — в неведении.

— Да никто тебя не поймает, — говорю я, — ведь ты такой предусмотрительный.

— Давай встретимся завтра, в шесть. Я принесу списки.

— Ты просто ангел. А сейчас я должна бежать, у меня жаркое на плите стоит. До завтра, милый!

Я отключаюсь и иду на кухню — к плите. Диана выглядывает из-за горы своих книг на столе.

— Проблемы с мужчинами?

— Да никаких с ними проблем, с бедными маленькими пупсиками, — отвечаю я покровительственным тоном. — Ну, просто вообще никаких проблем. — Я качаю бедрами и глажу рукой промежность. — Власть влагалища безгранична.

— Да-а, — говорит Диана, постукивая ручкой по зубам. — Это самое грустное, что я обнаружила в процессе своих исследований. Все эти девушки, с которыми я говорила, у них есть вся полнота этой власти — сисек, задницы и влагалища, — но они слишком задешево себя продают. Они фактически отдаются за так. Вот в чем трагедия жизни, девочка моя, — говорит она, как бы мне в предостережение.

Звонит городской телефон с автоответчиком, и я даже не сразу соображаю, кто это.

— Привет, Никки, мне Рэб дал твой номер. Я хотел извиниться за то, что вот так вот исчез вчера. Это было невежливо, да… просто так получилось… — И тут я понимаю, что это Марк Рентой, и беру трубку.

— Да ладно, Марк, не волнуйся. Забей. — Я давлюсь смехом, а Диана насмешливо смотрит на меня. — Мы вроде как догадались. Ты ведь упоминал это карри. Так какие у тебя планы?

— Прямо сейчас? Никаких. Парень, у которого я остановился, ушел гулять со своей девушкой, а я сижу и смотрю ящик.

— Весь такой одинокий?

— Ага. А ты что делаешь? Выпить не хочешь?

Я не уверена, что хочу, и я не уверена, что мне нравится Марк.

— Ну, у меня не то настроение, чтобы тащиться в паб, но ты можешь зайти к нам выпить стаканчик вина и покурить травки, если хочешь, — говорю я ему. Нет, он не мой тип, но он много знает о Саймоне, который точно мой тип.

Так что примерно через час Марк появляется у нас, и я удивлена, если не сказать ошарашена, тем, что, оказывается, они с Дианой знают друг друга, причем очень давно. Мир тесен, а Эдинбург — большая деревня. Так что мы посидели, курнули травки, и я все пыталась перевести разговор на Саймона, но очень скоро мне стало понятно, что Марк и Диана поглощены друг другом. Я чувствую себя совершенно лишней. В конце концов он предлагает пойти в «Беннетт» или в «Аи Би».

— Ага, давай, — говорит Диана. Это странно, она никогда так вот запросто не бросает работу, а ведь она собиралась сегодня вечером еще поработать со своей диссертацией.

— А мне что-то не хочется никуда идти, — говорю я, смеясь. — Я думала, что ты тоже сегодня настроена поработать.

— Да никуда она не убежит, эта работы. — Диана улыбается, но зубы у нее стиснуты. Когда Марк отлучается в туалет, я корчу ей рожу.

— Что? — спрашивает она с бледной улыбкой.

Я изображаю руками рьяную еблю. Диана томно закатывает глаза, но при этом она ухмыляется. Он возвращается, и они уходят.

51. Афера № 18748

Рентой так и не сунулся в честный порт Лейт. В общем-то его можно понять. Он даже не говорит, где остановился, хотя я знаю, что его родители сейчас живут где-то за городом.

Никки рассказывает, что по квартире практически искры летали — между Рентоном и ее соседкой Дианой. Он явно нацеливался покататься на ней в тот же вечер. Я ничего не имею против нее, да и бывшие любовницы Рентона отнюдь не являют собой море лиц, как на январской распродаже на Принс-стрит. Прикинь, он всегда старался держать своих девушек подальше от меня, может, боялся, что я их отобью. Рентой всегда имел склонность к серьезным и продолжительным отношениям, иногда даже совсем по-дурацки болел любовью. Но что же это должна быть за женщина, чтобы пойти с этим рыжим?