Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   Валентин, помолчав, ответил:

   - Знаешь, Маришка, один предупрежденный у них уже есть. И это его работа. Вот и пусть работает.

   Алиса ввалилась в кабинет Полины, когда школа уже затихла и опустела. Она как-то не особо верила, что ее в это время пустят - но поди ж ты, не отправили обратно в казарму со словами "мистрис Бауэр уже легла спать, приходите завтра".

   - Привет-привет. Увольнительная?

   Алиса плюхнулась на стул, цапнула со стола яблоко и, откусив, сказала:

   - До полуночи.

   Полина вопросительно подняла брови.

   - Нет, не покажу, - качнула головой барышня, - она устная от князя. Я чего-то бумажку просить застремалась... Ты ж понимаешь, что я его именем смогу прикрыться только один раз? Ну вот я, разнообразия ради, тоже понимаю. После такого отжига меня за периметр вообще никогда не выпустят. Или вообще замуж выдадут.

   Полина покрутила в руках ручку, внимательно посмотрела на нее, пожала плечами, положила на стол.

   - Все, кроме последнего, понимаю. Последнее - это, видимо, какие-то ваши личные договоренности, про которые мне не очень хочется знать. Но... интересная форма заботы.

   - Ну, князь сказал, что типа ему моя дисциплинированность нравится, но хочется видеть больше осознанности. Но если мне никак - то это не обязательно.

   Барышня посмотрела на огрызок яблока, покрутила его в руке и начала оглядываться в поисках мусорки. Полина успела подвинуть ей блюдце с лежавшим на нем использованным чайным пакетиком, и Алиса продолжила.

   - Сказал, что выдаст меня взамуж и обо мне будет кому позаботиться.

   Полина представила барышню в качестве супруги кого-либо из пиратов Димитри. И все-таки удержала лицо.

   - ...На Ддайг. За кого-нибудь из кузенов мастера да Айгита, чтоб я точно удавилась. Ну, последнее - это моя версия. Вот, сувенир подарил, - и Алиса показала смешного разноцветного мехового ушастика на металлической цепочке, которого уже повесила на пояс. - Жаль, на дежурство его нельзя.

   - Значит, замуж ты не хочешь? - улыбнулась Полина.

   - Да я, блин, чуть не взвыла прямо при нем. Потому что мне только замужа не хватает после всего, что было этим летом. А потом он сказал, что он таки занят, вручил мне этого, - Алиса провела пальцем по пушистику, - и выставил. Вот. Ну и на прощание я у него поинтересовалась, мне в казарму или таки увольнительная, я к тебе загляну тогда. Он улыбнулся и сказал, что увольнительная, раз так. Я к тебе и пошла. Слушай, я вопрос хотела задать, - Алиса вдруг стала серьезной. - Важный и личный.

   - Ну спрашивай.

   - Что у вас с князем?

   Полине хотелось выматериться, швырнуть чашкой об пол или хотя бы ручку в стену кабинета, но привычка держать лицо в трудных разговорах победила. Почти. Она несколько принужденно улыбнулась:

   - Твой распрекрасный князь, дорогая, забрал у меня и продолжает забирать то последнее, что от моей жизни осталось. Он у меня это, понимаешь, попросил. Еще весной. Пришлось поделиться.

   Алиса, помолчав и нахмурившись, спросила:

   - Он тебя сильно мучает?

   Полина раздраженно пожала плечами.

   - Он получит все то, что имел неосторожность попросить. Не беспокойся, я прослежу, чтобы он не получил повреждений больше, чем бывает при встрече с этим знанием. Только второй замены наместника нам сейчас не хватало. Все же хочется, чтобы уцелела хотя бы Петропавловка.

   Алиса опустила голову и проговорила куда-то в пуговицы форменной куртки.

   - Блин, как же все по-дурацки выходит-то.

- Интересно, а он вообще хоть что-нибудь делает не по-дурацки? - хмыкнула Полина в ответ. - Извини, если тебе обидно, но вопрос у меня не первую неделю висит. Честно говоря, с первой встречи с этим... гением коммуникации.

   - Ты сама только что сказала, что нам не надо замены наместника, так что хоть что-то у него точно получается, - начала отговариваться Алиса. - Иначе бы мы все просто не дожили до сейчас, со всеми этими оборотнями. И ты сама писала, что это совсем-совсем другая культура. Мы обязаны недопонимать друг друга в каких-то критичных вещах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   Полина кивнула, глядя в стол:

   - Да, правда... только каждая из таких ошибок вообще-то может стать последней. А говоря совсем строго - должна становиться последней, по всем законам физики и прочих естественных наук. То, что он привык полагаться на "сойдет" и оправдываться "вариантов не было", не сильно поможет, когда запас везения кончится. Знаешь, на чем он выезжает каждый раз?

   - Ну? - Алиса подняла голову и уставилась на Полину с тоскливым ожиданием.

   - На том, что рядом с ним всегда находится кто-то более здравомыслящий, и этот кто-то успевает в последний момент направить его благородный порыв более или менее в цель, а не куда его понесло. Он прекрасно реагирует на грабли, пришедшие в лоб, но про лом и коленвал еще не слышал. При этом когда надо переть прямо вперед с непосредственностью носорога, ему нет равных. И даже грабли в лоб он принимает скорее к сведению. Долбить в одну точку в каменной стене до получения результата - да, это его суперталант. А вот отойти на шаг и посмотреть, а нет ли случайно двери или даже арки в этой стене в метре в сторону - увы, этот навык ему не завозили.

   Алиса кусала губы. Полине было непонятно, то ли барышня подбирает доводы и аргументы, то ли ищет повод уйти прямо сейчас и унести свою позицию в целости и сохранности. А Алиса делала совсем другое. Она судорожно пыталась сообразить, как рассказать Полине о своем опыте общения с князем зимой двадцать третьего года, когда она сидела у него в камере с браслетом на руке. И понимала, что ее мнения о тех беседах Полина не разделит.

   - Я-то его знаю всяко меньше, чем ты, и не так близко, - подтолкнула ее к решению Полина. - Известные мне его методы кажутся не самыми лучшими. Пока что я видела только очаровательную непосредственность, за которую в Купчино положено давать с ноги без разговоров, куда достанешь. И еще привычку выкручивать руки, не получив желаемого с полпинка. От человека в общении требуются совсем другие вещи. Например, вопросы "как принято это делать в вашей культурной традиции?" или "вы поступаете так неэффективно в силу привычки или религиозной необходимости?". Ну хотя бы.

   Алиса хлопала глазами и наконец выдавила:

   - Ну, он так и спрашивал.

   - Меня - ни разу, - констатировала Полина. - Только перед фактом ставил. Первый раз при тебе, в апреле, потом еще раз пять. И мне вот очень интересно, что, блин, нужно с ним делать или что ему нужно показать, чтобы он, наконец, хоть что-нибудь спросил?

   - То, что при мне - это я, наверное... - протянула Алиса. - Ну то есть идея-то была моя. Это же я... влезла.

   - Зашибись, какая разница, - едко прокомментировала Полина. - Если он в это вписался, значит, он с этой идеей согласен ровно настолько, чтобы за последствия отвечать наравне с автором идеи, нет? И потом, дорогая, выслать его в пень и сказать "остаюсь, расстреливайте" прямо там мне ничего не мешало, так-то уж совсем честно. Кроме хорошего отношения к тебе. Не приди мне мысль пожалеть тебя, я бы так и сделала. И за это теперь и отвечаю - всем, что у меня осталось. Но посмотри, как свою часть делаю я - и как свою часть делает он. Есть еще да Айгит и досточтимый Айдиш, они тоже ведут себя иначе. Им, знаешь, я ни одного плохого слова не сказала за все время, что я здесь, потому что не за что. А с наместником - любые вопросы к качеству его решений и их исполнения, которые ему приходится задавать, оказываются почему-то плохими словами в его адрес, вот же незадача.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   Алиса хватанула воздух ртом. Потом еще раз. И еще. Рассказать ей явно хотелось до трясучки, но что-то ее смущало. Наконец, она решилась, и следующие полчаса Полина наблюдала, как барышня пытается поделиться пережитым опытом так, чтобы показать князя с хорошей стороны и ни в коем случае не дать определения событиям. Алису было очень жалко. И в то же время слушая этот лепет от женщины, заставившей сааланцев сперва увидеть горожан, а потом и считаться с ними, как с прямой угрозой жизням солдат империи, Полина не могла отделаться от омерзения.