Мятежник - Бернард Корнуэлл

Их атака оказалась для врага полной неожиданностью, усиленной медлительностью командиров конфедератов. Все, что теперь отделяло войска федералистов от полной победы — достойная жалости группка восставших фермеров, выстроенная на вершине холма.

— На Ричмонд, ребята! — прокричал офицер северян.

Войска пошли в атаку вверх по лугу, а позади одетой в синюю форму пехоты полковой оркестр разразился мелодией «Тело Джона Брауна», словно призрак вспыльчивого старого мученика явился лично наблюдать, как возглавившие атаку полки, оба с Род-Айленда, разобьют строй мятежников.

Из леса появлялись и другие северяне, двигаясь позади солдат из Род-Айленда.

Солдаты из Нью-Йорка и Нью-Хэмпшира тоже присоединились к атаке, пока орудия на фланге изрыгали облака сероватого дыма. Быстро исчезающие узоры сжатых газов в форме веера мелкой рябью разбегались по траве под пушкой, когда выстрелы обжигали склон.

Разрывы были сильнейшими и ужасающими, разрывающими барабанные перепонки. Некоторые снаряды, нацеленные слишком высоко, разрывались в ветвях деревьев над шеренгой конфедератов, распугивая птиц и вызывая дождь падающих веток и листьев прямо на голову оркестрантов, капеллана, слуг и ординарцев-медиков, скрючившихся в задних рядах.

Полк регулярных войск армии США выступил из-за деревьев, перестроившись из колонны в шеренгу, примкнув штыки и продвигаясь вверх по холму вместе с солдатами из Нью-Йорка и Новой Англии.

Полковник Эванс промчался обратно к центру шеренги, где южнокаролинцы полковника Слоуна присели на краю леса, чтобы стать более трудной мишенью для вражеской артиллерии.

Несколько застрельщиков вышли из рядов мятежников за изгородь и стреляли из винтовок по идущим вперед янки, но Старбак, наблюдавший за ними, сидя верхом у кромки леса, не замечал никаких признаков, что выстрелы причинили какой-либо ущерб. Враг упорно приближался, двигаясь под музыку далеких оркестров и под грохот барабанов, идущих вместе с ротами, в предвкушении славной победы, что ждала атакующих на вершине холма, куда прибыли первые две довольно древние пушки Натана Эванса. Орудия в спешке сняли с передков, развернули и дали залп ядрами вниз по склону.

Ядро отскочило от земли, перелетало над головами род-айлендского полка и, не причинив никакого вреда, плюхнулось в лес позади них. Неподалеку разорвался снаряд северян. Звук от взрывной волны был чудовищным, словно сама вселенная внезапно треснула надвое. Воздух наполнился дымом и обжигающими осколками снаряда. Старбак вздрогнул. Артиллерийский огонь у каменного моста его напугал, но здесь оказалось гораздо хуже. Канониры целились прямо в Легион, снаряды издавали демонический скрежет, мелькая над головами.

— Застрельщики! — крикнул майор Бёрд надтреснутым голосом. Он попробовал повторить это, на сей раз более твердым тоном. — Застрельщики! Вперед!

Первая и одиннадцатая роты, две фланговые роты Легиона, неуклюже перебрались через изгородь и побежали по лугу. Им мешали винтовки, штыки в ножнах, ножи и заплечные мешки, флажки, патронташи и коробки для капсюлей, болтающиеся у них на поясе.

Они рассеялись в сотне шагов впереди Легиона. Их задачей было сдержать застрельщиков врага, а потом открыть снайперский огонь по основной линии атакующих. Солдаты начали стрелять из винтовок, и каждого коленопреклоненного стрелка окружило небольшое облачко дыма. Сержант Траслоу переходил от одного к другому, а капитан Розуэлл Дженкинс, по-прежнему верхом, палил из револьвера по далеким северянам.

— Убедитесь, что ваше оружие заряжено! — призывал майор Бёрд оставшиеся восемь рот. Похоже, было уже немного поздновато, чтобы вспоминать об этом совете, но этим утром всё выглядело странно. Таддеус Бёрд, школьный учитель, командовал полком во время сражения? При этой мысли он хихикнул, вызвав неодобрительный взгляд со стороны старшины Проктора.

Янки находились еще в пятистах шагах, но теперь приближались быстрее. Офицеры северян вытащили сабли. Некоторые подняли клинки, упрямо пытаясь выглядеть как положено и достойно, но другие срезали ими одуванчики и чертополох, словно вышли на воскресную прогулку. Несколько человек ехали верхом на нервных лошадях. Одна лошадь, напуганная стрельбой, понесла и помчалась вместе с седоком через линию атаки северян.

У напуганного Старбака пересохло во рту, он вспомнил, что револьвер Сэвиджа, который он чуть раньше вернул полковнику Фалконеру и только что получил обратно, по-прежнему не был заряжен. Он вытащил тяжелый револьвер из длинной неуклюжей кобуры и отвел барабан, обнажив пустые ячейки.

Он вытащил шесть завернутых в бумагу патронов из патронташа на поясе. Каждый патрон состоял из конической пули и пороха. Он взял зубами пулю из первого патрона, ощутив на языке солоноватый вкус пороха, и тщательно высыпал порох в ячейку барабана. Внезапно Покахонтас, которую укусила муха, заржала и дернулась в сторону, в результате чего Старбак просыпал часть пороха на седло.

Он выругался, и пуля выскользнула изо рта, отскочила от луки седла и упала на траву. Он еще раз выругался, высыпал остатки пороха из ячейки и потянулся за новой пулей. На сей раз, высыпая заряд, он обнаружил, что его рука дрожит, а он разорвал губами не одну обертку патрона, а сразу две. Его зрение затуманилось, а потом он понял, что не может унять дрожь в руке.

Он поднял взгляд на приближающихся врагов. Над ними, неожиданно четко несмотря на пелену в глазах Старбака, реял звездно-полосатый флаг, и внезапно Старбак осознал, что не существует простых решений, ни один жизненный поворот нельзя воспринимать легкомысленно. Он уставился на вражеский флаг и понял, что не сможет в него выстрелить.

Его прадедушка Макфейл потерял глаз в битве при Банкер-Хилле[21], а потом, сражаясь под началом Пола Ревира[22] у Пенобскот-Бэй, лишился правой руки, защищая этот славный флаг, и Старбак вдруг почувствовал, как комок подступил к горлу.

Боже, подумал он, но ведь я не должен здесь находиться! Ни один из нас не должен! Внезапно он понял, почему Адам так возражал против войны, почему он был так огорчен, что эту славная страна будет разорвана надвое сражением, и с тоской глядел на далекий флаг, не замечая ни того, как первые пули застрельщиков янки со свистом пролетали над его головой, ни снаряда, разорвавшегося совсем недалеко от изгороди, ни сиплых криков, которыми сержанты род-айлендского полка подгоняли солдат, приказывая им держать строй ровнее.

Старбак ничего этого не замечал и просто сидел в седле и дрожал, порох из дергающейся руки высыпался ему на бедро.

— С тобой всё в порядке? — приблизился к нему Адам.

— Не совсем.

— Теперь-то ты понимаешь? — мрачно спросил Адам.

— Да, — рука Старбака по-прежнему дрожала, когда он защелкнул барабан всё еще незаряженного револьвера. Вся его жизнь неожиданно показалась такой банальной, растраченной впустую и катящейся в тартарары.

Этим утром он считал, что война окажется чудесным приключением, вызовом, брошенным в лицо его отцу, и интересной историй, которую можно рассказать Салли, а вместо этого она оказалась чем-то гораздо более ужасным и неожиданным, будто занавес во время яркого театрального представления неожиданно поднялся, на мгновение приоткрыв жуткое адово пламя. Боже мой, думал он, но ведь я могу здесь погибнуть. Могу быть похоронен на краю этого леса.

— Дело было в девушке, — выпалил он свой секрет.

— В девушке? — Адам сдвинул брови в непонимании.

— В Ричмонде.

— А, — Адама смутило признание Старбака, но также и озадачило. — Отец об этом догадывался, — сказал он, — но я не понимаю, почему ты рискнул всем ради…, - он остановился, может быть, потому что не мог найти правильные слова, или из-за того, что снаряд вонзился в ствол дерева, срезав кусок яркой древесины и наполнив тенистый лес вонючим сернистым дымом. Адам облизал губы. — Пить хочу.

— Я тоже, — Старбак сам не мог понять, зачем сделал это признание. Невозмутимые янки всё приближались. Через несколько минут, решил он, всего через несколько минут нам придется сражаться. Всё позёрство и неповиновение сошлись на этом теплом лугу. Он смотрел, как офицер-северянин оступился, уронил саблю и упал на колени в траву.

Вражеский застрельщик быстро преодолел разделявшие их пять шагов и встал на колени, чтобы оказать помощь, но потом понял, что потерял свой шомпол и вернулся, чтобы найти его в высокой траве. Лишившаяся седока лошадь неслась по склону. Ритм барабанщиков стал более рваным, но северяне по-прежнему продвигались.

Пуля просвистела рядом с головой Старбака. Один из оркестров северян заиграл «Знамя, усыпанное звёздами» [23], и эта мелодия впилась в уши и душу Старбака.

— Разве ты не думаешь о девушках? — спросил он Адама.