Аромат магии. Ветер в камне - Андрэ Нортон

Она видела лицо — вернее сказать, глаза, устремленные на нее, требовательные, зовущие. В этих глазах таилась внутренняя сила, какую Уилладен всегда читала в глазах Халвайс, — но эти глаза не просто оценивали ее: они угрожали. Древние, древние глаза, словно две бездны, где на дне плещет дымное пламя, — две бездны, готовые поглотить неосторожного, который рискнет заглянуть в них слишком глубоко…

Очнувшись, девушка обнаружила, что сидит в полной темноте; Сссааа тихо шипела что-то ей на ухо. От плеча, на котором устроился гибкий зверек, по всему телу девушки разливалось тепло — гораздо больше, чем на самом деле могло исходить от такого маленького тела. И никаких устрашающих глаз — только темнота… Кто-то шевельнулся рядом, и девушка инстинктивно схватилась за висевший у нее на поясе небольшой нож. Тяжелая рука легла на ее плечо; она услышала шепот, прозвучавший даже тише, чем шипение Сссааа:

— Тихо!

Однако девушке не требовалось предупреждения. В ночи разносились другие звуки — топот копыт!

Николас, отпустив ее плечо, исчез в темноте. Глаза девушки немного привыкли к окружающему мраку; она протянула руку, чтобы удержать Сссааа, но опоздала: зверек отправился вслед за Николасом.

Кто бы ни были те всадники, что проезжали мимо них по лесной тропе, они даже не пытались скрыть свое присутствие; кроме того, они находились дальше от временного лагеря в лесных зарослях, чем сначала показалось Уилладен. Девушка услышала плеск воды: кажется, кони переходили вброд через речной поток; однако понять, сколько их, она не смогла.

Запах зла — вот в этом Уилладен нисколько не сомневалась! Вытащив амулет, она поднесла его к носу, вдыхая благотворный аромат трав. К амулету были привязаны листки, которые девушка обнаружила между страниц древней книги, а также шелковый лоскут от рубашки Махарт. Уилладен не могла избавиться от ощущения, что все это нужно держать вместе, словно бы эти вещи усиливали действие друг друга.

Стук копыт затих в отдалении. К зарослям, служившим прибежищем Уилладен и Николасу, всадники так и не приблизились. Однако в душе девушка знала (и это заставляло ее крепче сжимать амулет), что по крайней мере один из них почувствовал их присутствие. Но почему же тогда молодых людей не обнаружили?

Николас снова появился подле нее; фигура юноши сливалась с ночной тьмой, вместо лица — бледное пятно во мраке.

— У нас, похоже, есть попутчики…

Сссааа перепрыгнула через ветку поваленного дерева и опять устроилась на плече Уилладен.

— Кто-то из них знал о нас, — сказала девушка уверенным тоном, нисколько не сомневаясь в истинности своих слов.

— Они либо очень торопятся, либо, — холод стали, который Уилладен так часто видела в глазах молодого человека, казалось, передался его голосу, — полагают, что мы — слишком легкая добыча, на которую не стоит тратить времени. Сссааа сумела утихомирить лошадей — у Вазула поистине прекрасный союзник. Однако очевидно, что они ехали знакомой тропой — пять мужчин и две женщины…

Неожиданно для себя Уилладен выпалила:

— Одна из них — высокородная госпожа Сайлана.

Николас сжал ее руку:

— Откуда вы это знаете?

Уилладен снова спрятала нос в разлохмаченный сверток, в который превратился ее амулет.

— Я почувствовала запах папоротника… и запах зла!

— Они не пытались скрыть следы. — Пальцы юноши немного ослабили хватку. — Они едут на запад, а потом — на север. Принц уничтожил Волка, но кое-кто из его шайки до сих пор на свободе. Эти выродки скрываются в разных местах до тех пор, пока кто-нибудь не соберет их снова. — Он кивнул, повторяя еще раз: — На запад, а потом на север — в сторону Ишби.

— Что такое Ишби? — наконец решилась задать давно назревший вопрос Уилладен. Казалось, в этом слове заключена какая-то зловещая сила.

Несколько мгновений длилось молчание: должно быть, Николас обдумывал ответ. Когда же он заговорил, девушке показалось, что он старается выражаться иносказательно, избегая точных фраз.

— Вы видели Звезду — в Обители? Уилладен прекрасно помнила единственное свое посещение Обители; тогда она ждала свою госпожу, которую пригласила настоятельница. Впечатление оказалось настолько сильным, что сейчас (и не только сейчас) она не могла припомнить никаких деталей, кроме удивительного аромата — чарующего, сильного, дарившего успокоение сердцу и разуму. Этот аромат настолько заворожил ее, что вернувшейся Халвайс пришлось встряхнуть девушку за плечи: только тогда она начала осознавать, где находится. Именно этот запах и запомнился ей лучше всего. А еще — какое-то сияние в дальнем конце зала…

— Наш мир, — медленно продолжал Николас, словно подыскивая нужные слова, — открыт, как и мы сами, с самого нашего рождения. Для нас всегда существует выбор; существует он и для мира. Иногда может показаться, что выбором этим управляет некая воля, находящаяся вне нашего мира. Как бы сложилась ваша жизнь, если бы не чума?

Уилладен погладила мягкий мех Сссааа:

— Я… моя мать была повитухой, Халвайс знала ее; отец — стражем на границе. В дни правления покойного герцога люди продвигались на север. Там были хорошие пастбища для овец; шли даже разговоры о том, чтобы построить город для пограничной стражи и их семей… Мой отец решил перебраться туда, мать тоже была с ним согласна, думая, что это — большая удача для нашей семьи…

Странно, но за все эти годы Уилладен ни разу не обращалась мыслями к прошлому, — рабство, в которое она попала на постоялом дворе Джакобы, словно выбило из нее все светлые воспоминания.

— Итак, ваша жизнь сложилась бы по-другому, а вы, следуя этим путем, стали бы другим человеком.

Он больше не сжимал руку девушки; сейчас его прикосновение было почти таким же теплым, как прикосновение Сссааа, и Уилладен решилась задать встречный вопрос:

— А кем стали бы вы?

— Когда-то имя нашей семьи было одним из самых знатных в герцогстве. Но… мы служили герцогу во времена падения Ишби. Говорили, что из-за этого нас коснулось проклятие, хотя мы и сражались во имя Звезды. В наши владения вторгались люди с дальнего запада, и не было денег для того, чтобы нанять солдат; наши же воины были немногочисленны. Сыновья и дочери в нашем роду умирали молодыми, не оставляя потомства — кроме лишь немногих. Потом настали те времена, когда появился на свет я. Мой отец остался калекой, схватившись с медведем, что напал на последний из лошадиных табунов; он больше не мог вести в бой своих людей… Разбойники становились все сильнее; они нанесли удар как раз перед тем, как разразилась чума. Наш замок пал; в огне пожара погибли мои отец и мать. Однако еще до этих страшных событий меня успели отправить со следопытами в горы: отец полагал, что я не смогу стать лордом, и я всегда буду благодарен ему за его рассудительность и здравый смысл… Юноша смолк, но спустя минуту продолжил: