Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло - Василий Звягинцев

— Теперь — точно да.

— Это радует. А что мы надеемся получить из твоего института?

— Сведенные в несколько формул результаты моих и Константина Васильевича исследований психотипов всех видов оказавшихся в нашем распоряжении объектов.

— Все равно не понимаю, — признался Шульгин. — Скажи проще — что мы получим в итоге?

— Ты сказки «Тыcячи и одной ночи» читал? — с долей понятной снисходительности спросил Скуратов.

— Читал когда-то. Не подряд. Скучным показалось. Восемь томов. Выбирал кое-какие эпизоды…

— И этого достаточно. Насчет «Сезам, открой дверь» помнишь?

— Еще бы…

— Так вот, если то, что мы подразумеваем, удастся правильно формализировать, мы станем хозяевами любых подвидов всех категорий дуггуров…

— Прямо-таки хозяевами? С трудом верится.

— Ну, тут ты в общем прав. Чтобы руководить столь разнообразно специализированными организмами по всему спектру их врожденных и запрограммированных функций, нам нужно знать не меньше, чем «высшие». Но уж в пределах блокирования ведущих инстинктов и отмены ранее полученных команд мы должны будем справиться.

— И то неплохо. Не зря хлеб едите. В критические моменты хоть время выиграем, внеся смуту и беспорядок в ряды врага. Так что, начинаем?

Левашов подтвердил: связь с компьютером, находящимся в квартире Ростокина, установлена. Можно включать.

Скуратов, опять отчего-то вздохнув, пересел в кресло перед терминалом.

На экране появился сначала инженер, приглашенный для изучения его машины, потом, когда он отступил в сторону, и сам Суздалев.

— День добрый, — поприветствовал его Виктор. — В контрольное время я уложился, Георгий Михайлович?

Увидев генерала, академик сразу успокоился и начал говорить по делу.

Трофейная «медуза» за два дня была досконально изучена с помощью пленного экипажа, Шатт-Урха и Удолина с его компанией. Естественно, устройство двигательной установки и систем жизнеобеспечения осталось непонятным, да ими никто и не собирался заниматься всерьез. Лишь бы управлять научиться, не полагаясь на добрую волю чужаков.

Вся конструкция целиком была чисто биологическая, никаких следов металла или керамики. Только органика, зато чрезвычайно разнообразная по свойствам. Имелась и мышечная ткань, гладкая и поперечно-полосатая, и подобие хитина, не уступающего прочностью стали. Представьте себе панцирь камчатского краба, толщиной двадцать-тридцать миллиметров…

Что касается способа перемещения, пространственного и межвременного, Константин Васильевич утверждал: он является почти точным аналогом методик движения сквозь астрал, которыми пользуется он сам и особо продвинутые люди, вроде Шульгина и Новикова. А слизистая структура, плавающая в цистерне размером с ядерный реактор, вызывающая негативные эмоции даже у привычных ко многому людей, — специально выращенные конгломераты мозговых клеток, предназначенные исключительно для создания нужных флюктуаций мирового эфира.

— Это значит, оно одновременно является и оружием, которое наносило психические удары? — спросил Андрей.

— Почти наверняка. А если не именно оно, то аналогичный орган. Известны ведь на Земле гигантские головоногие, генерирующие смертельное для высокоорганизованных существ психополе…

— Это, скорее, из разряда легенд, — возразил Ростокин. — Даже самые последние исследования мирового океана ничего такого не нашли.

— Да что вы говорите? — со всей возможной язвительностью воскликнул Удолин. — Такие эти кракены дураки, чтобы позволить людишкам с их батискафами себя обнаружить или поймать. Лично мне, и большинству специалистов достаточно косвенных улик и фактов. Хотя бы феномен «Марии Селесты»…[86]

Левашов, посмотрев на эту неаппетитно функционирующую физиологию, только сплюнул и выругался. Отметив, впрочем, что если попробовать подключать к разным местам электроды, вполне можно (экспериментальным путем) наладить параллельную, не зависящую от основной, систему управления. И даже получить кое-какие, не предусмотренные конструкторами эффекты.

— Но не сейчас, конечно, — самокритично отметил он, — если б отпуск трехмесячный взять, тогда и поупражняться.

— Гораздо проще, мне кажется, — сказал Шульгин, в этих делах разбирающийся профессионально, — не «медузой» учиться управлять, а дуггурами. Чтобы они наши команды беспрекословно исполняли. Электроды куда нужно вживить… Кнут и вожжи, грубо говоря.

Палицын Федор Егорович, анатом-некромант, изъявил немедленное желание приступить к препарированию второй захваченной по методике Ростокина «медузы».

— Так это ж вам потребуется, кроме образованных ассистентов, бригада лесорубов с бензопилами, — сострил Шульгин. — Я патанатомией занимался, правда только в институте, но масштабы работы представляю. В объекте тонн сто живого веса? Равняется четырем ну оч-чень крупным китам. Помню, видел в детстве кинофильм о тружениках китобойной флотилии «Слава».

— Мы и поаккуратнее умеем, — парировал специалист. — Ножичком вокруг гиппокампа и ретикулярной формации. Остальной массив мышечной массы и нейроглии нас пока не интересует.

— Обождем немного, — охладил Сашка его пыл. — Она нам еще на ходу может понадобиться. Вы вправду подумайте над моей идеей. Слова словами, а хороший электрошок имеет бо́льшее воспитательное значение. Олег с механической частью поможет, а систему и интенсивность команд с Константином Васильевичем рассчитайте.

— Надо бы с Дайяной переговорить, — продолжил мысль друга Новиков. — Те «болегенераторы», которыми нас с тобой аггры пугали, здесь очень могут пригодиться.

В «медузу» свободно мог поместиться целый стрелковый батальон. Конечно, штатов нового времени, человек триста. А уж двадцать рейнджеров, назначенных в экспедицию, не должны были испытать какого-то стеснения. Тем более, исходя из сроков транспортировки (Шатт-Урх утверждал, что «перелет» до мира дуггуров займет не больше земного часа), не требовались запасы воды и продовольствия. Воздух, пригодный для дыхания, пусть и с мерзким запахом, вырабатывался специальными органами этого квазиживого организма исправно. На «той стороне» пища для людей, судя по метаболизму Шатт-Урха и его соотечественников, найдется. Значит, брать с собой придется только сухпаек на пару суток, оружие, боеприпасы и кое-какие технические средства. Достаточные, чтобы захватить «господствующие высоты» вокруг места высадки и диктовать свои условия тем, кто окажется способен к переговорам.

Ну а не рассчитаем соотношения сил — так тому и быть! Сколько можно ощущать себя волками, вокруг которых полупьяный егерь натягивает веревку с красными флажками?

Капитан Ненадо, назначенный командиром десантной партии, долго ходил вокруг устройства-существа, пинал борта ногой, как шофер покрышку, несколько раз потрогал в разных местах штыком. Он первый сумел расстрелять такое чудовище из пулемета, теперь интересовался его защитными возможностями.

Шатт-Урх в роли всего лишь переводчика-консультанта (давно не полномочного посла) ответил равнодушно, но откровенно (на роль героя-разведчика в тылу врага, готового на смерть ради идеи, он явно не тянул): — Если систему броневой защиты оболочки включить вовремя, она выдержит воздействие любого средства, имеющегося у нас и у вас…

— Так почему же я ее в Москве разделал как бог черепаху, и потом их все до единой посбивали, или живьем захватили, как вот эту? — задохнулся от удивления капитан.

— Экипажи вовремя не получили нужных инструкций. Все «медузы» использовались в транспортном режиме.

Достойный ответ.

— Ты что мне вкручиваешь? — возмутился Ненадо. — Какой «транспортный режим», если на станции они вели с ребятами настоящий ракетный бой?

— Это действительно трудно понять человеку, особенно — вашей профессии, — вместо Шатт-Урха ответил сопровождавший его Удолин. — Подобные «существа», что саму «медузу», что ее экипаж перед выполнением очередного задания, нужно перевоспитывать. У нас, скажем, кавказская овчарка предназначена для одной конкретной функции, борзая — для другой, спаниель — для третьей. Переквалификация практически невозможна. У них транспортное «существо» можно переналадить в боевое, но требуются специальные процедуры. Сами по себе, по обстановке, они к этому неспособны. А что стреляли — так любая собака тоже умеет огрызнуться и укусить, но с разным эффектом. Вы должны это знать из собственного опыта. Если бы сюда прилетела «медуза-крейсер» или «линкор», едва ли мы имели бы сейчас возможность обсуждать этот вопрос.

Капитана многословие профессора не раздражало. Он был уверен, что ученый человек именно так и должен выражаться, не унтер же какой-нибудь, три слова с детства знающий, ими и обходящийся.