Собачий род - Сергей Арбенин

Витька высунулся из-за сугроба, крикнул:

— Эй, ты! Кто такой? Иди сюда!

Человек приподнялся, озираясь.

— Да здесь я, здесь! — снова крикнул Витька. — Иди, не бойся! Мы сами за этой поганью охотимся…

Человек, наконец, разглядел Витьку, в полусогнутом состоянии подбежал к нему. Он был без шапки, босой; на майку накинут старый полушубок.

— Ты кто? — спросил Витька.

— Рупь-Пятнадцать… То есть, это… Ну, по-вашему — Пашка. Уморин моя фамилия. Я в работниках у цыган живу.

— И что там такое творится?

— Вышиб ворота, гад! Здоровенный! Не иначе, нечисть. Троих уже покалечил, всех дворовых собак передушил. Хозяин в него с двух стволов — бах! А он покачнулся только…

— Ладно, Уморин, беги за мной… — И Витька кинулся к машине.

— Братва, на выход! Оружие к бою. Счас мы его тут, как он от цыган выйдет, и встретим… А ты, — он взглянул на белого, трясущегося Уморина, — посиди пока в машине. А то босой — и на снегу.

— Да я ко всему привыкший… — скромно ответил Рупь-Пятнадцать и юркнул в "уазик".

Мужики пошли цепью. Вошли в переулок, залегли в сугробах на обочине напротив цыганского дома.

Там было уже почти тихо. Только трещали какие-то доски, скрипели ржавые гвозди, звенели сбиваемые запоры.

Потом раздался хриплый лай, шум. И внезапно из ворот выскочил большой лохматый пёс. Не оглядываясь, пёс стрелой помчался по переулку.

А следом за псом в проёме ворот показалась огромная тёмная фигура.

Витька выстрелил первым. И — загрохотало.

Фигура в воротах задёргалась, как кукла-марионетка, взмахнула руками, и внезапно повалилась назад.

Витька взмахом руки приказал прекратить стрельбу. Не обращая внимания на засветившиеся позади окна, бросился к воротам.

Но едва он приблизился, Ка зашевелился. Витька замер, открыл рот. А Ка медленно поднимался, вставал, слегка покачиваясь, и наклоняя голову к плечу. Вот он распрямился. Белые полуслепые глаза остановились на Витьке.

Ка сделал шаг вперед.

— Витёк!! — завопил кто-то сзади. — Уносим ноги!..

Кто-то дёрнул Витьку за рукав, потащил от ворот.

Он опомнился, и помчался следом за остальными. Влетели в машину, сдвинув Уморина в самый угол, тяжело переводили дух. В машине остро пахло порохом.

* * *

А в доме, стоявшим напротив цыганского, стоя у окна, здоровенный рыжий детина в майке скрёб волосатые подмышки.

— Рома, чего там? — спросил его женский голос из темноты.

— Да кто их знает… Может, цыган убивают? А чего ж — у них есть, что воровать. Все сараи добром забиты.

Женщина — в одной сорочке, — подскочила.

— Ты бы свет выключил в кухне! Ещё стекла выхлестают! — крикнула она и побежала выключать. Рома продолжал стоять у окна, глядя, как в тумане бегают какие-то люди. Выстрелов больше не было слышно.

— Должно быть, всех поубивали, — флегматично сообщил он вернувшейся жене.

— Наркоманы, что ли? — спросила она.

— Наверно… — Рома подумал, снова поскрёб подмышку. — А может, и милиция. Время-то сейчас какое, а?

В переулке наступила тишина.

— Ну их, пойдём спать, — сказала женщина. — То облава, то комендантский час… Будто война. И все с автоматами ходят, — по городу страшно пройти… Даже в автобусах патрули. Я сегодня ехала — они в автобус с овчаркой влезли. Здоровенная, как бык! А вонища!!.

— Ладно, пойдём, — согласился Рома, отходя от окна. — Надо бы нам на это окно ставни навесить, а?

— Угу, — буркнула жена уже из-под одеяла. — И не увидим, кто вдоль дома по переулку шастает…

* * *

Бракин лежал, почти закопавшись в снег. Смотрел расширенными от ужаса глазами. Он видел, как кто-то — наверное, водители маршруток, — палили в ворота цыганского дома. А потом вдруг увидел мчавшегося по переулку во весь дух пса.

Инстинктивно, не думая, Бракин приподнялся, и кинулся под ноги псу. Пёс коротко взвизгнул, отлетел.

Бракин сидел на корточках, раскинув руки.

— Ты куда, дурачина? — тихо спросил он.

Тарзан озадаченно поглядел на него. И тут Бракин заметил, что сам незаметно превратился в собаку — упитанную чёрную собаку, стоявшую как-то на раскоряку.

— Ты куда? — повторил он.

— За мной гонится Чёрный мертвец.

— А чего он хочет?

— Убить меня.

Бракин прикинул.

— Я думаю, — нет… Совсем другое у него на уме.

Тарзан поднялся на ноги. Теперь два пса, почти одинакового роста, стояли на дороге друг против друга, нос к носу.

— Что же? — спросил Тарзан.

— Они ждут, что ты приведёшь Чёрного мертвеца к своей хозяйке. Она-то им и нужна.

— Зачем? — оскалился Тарзан.

Бракин по-собачьи пожал плечами — у него это получилось почти по-человечески.

— Пока не знаю…

Внезапно на него сбоку налетел рыжий повизгивающий клубок. Бракин почувствовал шершавый язык на своей морде, фыркнул и обернулся:

— Рыжая! А ты зачем здесь? Я тебя не звал. И как ты выбралась из мансарды?

— Через балкон! Дверь была чуть-чуть приоткрыта. Я и прыгнула вниз…

Впереди, в клубящемся тумане, стихли выстрелы.

— Подожди-ка, Рыжая, сейчас не до тебя…

Внезапно Тарзан ощетинился, присел.

— Ага вот вы где, — проворковал вдруг мягкий бархатный голос, ворвавшийся в разговор невесть откуда. — Все трое здесь. Вот вы-то нам и нужны.

Бракин посмотрел назад и с ужасом увидел большую белую волчицу. Она спокойно лежала позади них на дороге, гордо подняв огромную морду.

А впереди из тумана показался расплывчатый силуэт чёрного мертвеца. Мертвец двигался ровно, медленно, неотвратимо. Вся его одежда была разорвана пулями, а прямо во лбу чернела дыра. Но он был по-прежнему жив и готов действовать.

— Хорошо, что я не убила тебя тогда, в лесу, — сказала Белая и почти ласково посмотрела на Тарзана.

* * *

— Ну, так кто же из вас охраняет Деву?

— Я! — быстро сказал Бракин. И даже стал быстро-быстро, словно от волнения, перебирать лапами.

Белая пренебрежительно взглянула на него. Усмехнулась.

— Твою Деву я давно знаю. Жадная старуха, заболевшая от жадности и глупости. Нет, — Белая качнула широкой седой мордой. — Дева должна быть молодой. И если не слишком красивой, то обязательно — доброй.

— Тогда — я! — сказала Рыжая, выступая вперёд. Она отчаянно трусила, но уличное воспитание давно уже приучило её проявлять чудеса храбрости именно тогда, когда нападает трусость, кидаться в опасность с головой; это всегда помогало в боях с почтальонами, продавцами, дворниками, и враждебными стаями, живущими в посёлке за переездом — в Усть-Киргизке.