Магия книг - Кай Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы Александр Абсолон, – объявила Темпест. – Настоящий Абсолон. Не подделка, как тот человек, который шурует сейчас в Лондоне.
Абсолон стоял, склонившись над стопкой разрозненных листов; сверху валялась раскрытая книга. Страничное сердце, пылавшее в её середине, бросало отсвет на его лицо. Казалось, золотой свет должен был бы смягчать его черты, однако сияние страничного сердца лишь подчёркивало степень истощения собеседника Темпест.
– Кто ты? – спросил он в ответ. – Как тебя зовут?
– Темпест.
– Твои родители, должно быть, любили Шекспира?[6]
– Уж точно нет.
– Тогда, значит, необычные имена входили в число их хобби.
– У моих родителей не было никаких… хобби. – Значение этого слова было известно Темпест, но она ещё никогда не употребляла его. – А ваше хобби, значит, лишать людей жизни?
– Вместо того чтобы самому дальше действовать мне на нервы, Седрик де Астарак стал подсылать ко мне детей?
– Кто?
– Маркиз Седрик де Астарак – или как он там себя именует. Я знаю, что он сейчас там, в башне. Ты с ним знакома, можешь не притворяться.
Полыхающее страничное сердце, казалось, ждало только приказа Абсолона, чтобы обрушить на Темпест какую-нибудь напасть. Он мог бы прицелиться в девочку из пушки, к которой поднесён зажжённый фитиль, – это было бы то же самое. Темпест прекрасно видела грозящую ей опасность, но, как ни странно, практически не ощущала страха. В атмосфере комнаты – в этой иллюзии уютного кабинета, воплощённой в дереве и бумаге, – было что-то соблазнительно спокойное.
Девочка медленно поднялась с пола, чувствуя себя неувереннее обычного. Портал за её спиной закрылся: вместо четвёртой стены там сейчас беззвучно клубилась та же угольная чернота, что и в комнате в башне.
– И что, вы так и пялитесь туда целый день? – спросила Темпест. – Понятно, почему вы не в самом хорошем расположении духа.
Абсолон махнул рукой, и темнота сгустилась к стене, вдоль которой стояли дубовые книжные полки, уставленные кожаными корешками. Темпест протянула к ним левую руку, всё ещё держа сердечную книгу наготове в правой. На ощупь книги были совершенно настоящие. Когда она потянула за один из корешков, он легко отделился от полки, на которой стоял.
– Темпест! – окликнул её Абсолон.
Поставив книгу обратно на полку, она обернулась к нему.
– Чего тебе здесь нужно?
Причин обманывать его у неё не нашлось.
– Вы убили человека, который был моим другом. Артура Гилкриста, книготорговца.
– Это сделал не я, а моя копия.
– Вы хотите сказать, что вы за это не отвечаете?
– Говоря по совести, я создал её, поэтому можно обвинить меня причастным к его смерти. Однако мои копии действуют по собственной воле и поступают, как считают нужным.
– Как это удобно для вашей совести!
Абсолон покачал головой. Его чёрные волосы были реже и засаленнее, чем у спутника Цыганки в Чэгфорд-хаусе. Либо у Абсолона хватало тщеславия для того, чтобы делать своих двойников красивее себя самого, либо с момента создания последнего двойника он сильно сдал физически.
– Моя совесть не имеет никакого отношения к произошедшему. Если бы из-за моих копий погибли настоящие люди, я бы, вероятно, опечалился. Однако на самом деле ничего подобного не произошло.
Если Абсолон и потерял разум, он не походил на тех хихикающих сумасшедших, которые зачастую выпрыгивали из-за угла на последних страницах «Грошовых ужасов» и произносили монологи, пронизанные манией величия. Слова Абсолона звучали спокойно и по-деловому.
– Вы хотите сказать, что Артур не был человеком? – спросила Темпест с плохо скрытым гневом. – Поэтому, что ли, его смерть не считается?
– О, для тебя его смерть, конечно, имеет значение. Однако ты ведь тоже не человек. И я не человек. Мы все – всего лишь слова на бумаге.
Ей следовало бы подумать о том, как будет удобнее всего добраться до него, однако убеждение, прозвучавшее в его голосе, заставило её помедлить.
– Слова на бумаге?
Абсолон снова задумчиво кивнул:
– Парадоксально, не правда ли? Зося фон Лоэнмут и этот ваш Седжвик прилагают нешуточные усилия, чтобы вызывать книжных персонажей в мир, который они считают реальным. Одна из моих копий какое-то время действовала с ними заодно, потому что беспорядки любого рода играют на руку моему замыслу. Однако истина заключается в том, что и Цыганка, и Седжвик совершают роковую ошибку. Никто из персонажей, которых они вытаскивают из книг с помощью Книги бутылочной почты, не воплощается в реальном мире. Все они лишь перемещаются из одной книги в другую. В эту книгу. Тот мир, в котором ты выросла, Темпест, – фикция. Место, где мы находимся сейчас, тоже часть этой фикции, хотя и обладающая определённой независимостью. Ты, я, твои друзья и даже столь красноречивый маркиз де Астарак – все мы лишь слова, вписанные в одну и ту же книгу.
Теперь до Темпест со всей ясностью дошло, что Абсолон гораздо более безумен, чем ей казалось вначале.
– Если вы так говорите, наверное, вы правы.
Улыбаясь, Абсолон бросил взгляд вниз, на пылающее страничное сердце, и теперь, казалось, наслаждался светом, падавшим на его черты. Темпест и сама любила так делать – летом, когда тёплые солнечные лучи прорывались сквозь завесу лондонского смога и падали на её лицо. Закрыв глаза, Абсолон медленно поворачивал голову то туда, то сюда, пока Темпест, устав ждать, не шагнула наконец вперёд. Абсолон немедленно поднял голову и снова уставился на неё.
– Ты не должна была здесь оказаться, – произнёс он. – Это одна из его штучек, чтобы окончательно отделаться от меня.
– Седрик не посылал меня, – запротестовала Темпест.
Абсолон отмахнулся:
– Да не Седрик.
Это привело Темпест в ещё большее замешательство, чем его болтовня о людях, живущих в книгах, которые на самом деле были никакие не люди.
– Понятия не имею, о ком вы говорите.
Абсолон вздохнул, однако реплика девочки, очевидно, позабавила его, как будто всё происходящее являлось всего лишь игрой в кошки-мышки.
– Тот, кто забросил тебя сюда через этот портал, – это…
– Я сама прыгнула сюда, – перебила она его.
– Это ты так думаешь. Ты услышала шум борьбы между Седриком и моей копией, как и я сам, потом ты заметила моё присутствие и последовала за мной, пройдя через портал. Не имея ни малейшего понятия о том, что тебя здесь ожидает. Разве это разумно?
Разумные действия никогда не были сильной стороной Темпест. Филандер считал её азартной и вспыльчивой. Тем не менее в том, что говорил Абсолон, присутствовала доля истины. Она
