90 миль до рая - Владимир Ераносян

…Самое время. Херардо нащупал пульт под газетой и вдавил кнопку. Она словно провалилась, но ничего не произошло, хотя таймер был выставлен на секундной отметке… «Гранма интернасиональ» – официальный печатный орган Коммунистической партии Кубы. Он точно помнил, что накрывал пульт местной «Майами геральд». Чертовщина… Под газетой вместо пульта он обнаружил квадратный кусок пластилина с утопленным болтом по центру. Болт… Читая кубинскую газету, он нажал на «шапку» болта. Откуда здесь эта фигня? И на чем это он сидит? Зажигалка. Неработающая. Не та ли это испорченная зажигалка, что вынудила его отвлечься от работы? Номер телефона на клочке бумаги… Он набрал его, услышав в ответ шокирующее:

– Вы набрали номер временного поверенного по делам Кубы в Соединенных Штатах. Оставьте свое сообщение и номер контактного телефона, и мы обязательно вам перезвоним…

Самолет с Элианом взлетел благополучно, а значит, Херардо попал. Ему уже звонили… Никаких телефонных разговоров. Такая лажа не сойдет с рук… Спокойно. Он в аэропорту. Объявили посадку на Мехико. Там его навыки могут сгодиться. Красоток там тоже хватает.

«Адьос» Элиану Херардо заменил другим «адьос». Он помахал ручкой дону Канозе… Люди Канозы найдут исчезнувшего колумбийца на юге от Рио-Гранде спустя год, изобьют до полусмерти, поднимут на самолете над вулканом Орисабо, что возвышается на высоте пять тысяч шестьсот метров к востоку от Мехико-Сити, и сбросят точно в кратер. Так посоветовали расправиться с предателем калийские партнеры сеньора Канозы.

В 9.20 утра самолет приземлился в Вашингтоне на авиабазе Эндрюс. За час до посадки Хуану Мигелю позвонили из министерства юстиции и сказали, что он может встретить сына, предупредив о большом количестве телевизионщиков возле дома. Хуан Мигель, его жена, бабушки и маленький братик Элиана спустились в гараж и дождались сопровождения за закрытыми воротами.

…Элиан споткнулся, когда бежал к папе. Он чуть не упал, и сердце екнуло в груди Хуана Мигеля. Сын удержался на ногах, как заядлый футболист, и достиг своей цели, запрыгнув к отцу на руки. Мальчишка не плакал. За него плакал отец и рыдали обе бабушки…

До аэропорта Дьюлз в штате Виргиния Элиана и его родных довез полицейский эскорт, за которым едва поспевали многочисленные транспортные средства, набитые представителями прессы. Богатые СМИ могли себе позволить разрешенную видеосъемку с неба, которая беспрерывно велась со следующих за эскортом вертолетов с логотипами самых влиятельных телеканалов.

Власти оплатили два чартерных рейса. На первом самолете домой отправили Элиана, его отца, мачеху, сводного брата, школьную учительницу и любимого кузена. Второй воздушный лайнер принял на борт одноклассников и друзей мальчика, включая Лоренсито, который на протяжении всего полета неустанно твердил, что именно он научил Элиана играть в футбол. И что теперь, когда полноценный член его непобедимой команды наконец вернется, их соперникам точно несдобровать.

Власти Кубы заранее призвали жителей острова к «дисциплине» и «спокойствию», ожидая спонтанные массовые празднества по случаю возвращения всенародных любимцев на родину.

– Папочка, мы летим на Кубу? Сколько до нее осталось? – еще раз спросил Элиан.

– Мы возвращаемся домой, сынок. Я думаю, мы уже пролетаем над Флоридским заливом. До дома 90 миль. Уже недалеко, любимый…

13 сентября 2002 года

Нью-Йорк-Сити, США

«Неужели все закончится сегодня?» – размышлял Маорицио перед встречей с главой семьи Лукези. Аудиенция в офисе дона Франческо на Нижнем Ист-Сайде была запланирована на семь вечера. А значит, Маорицио располагал достаточным количеством времени, чтобы просто погулять. Не простоять в бесконечной пробке в такси канареечно-желтого цвета с трепачом-водилой из испаноязычных переселенцев последней волны. Такой не даст побыть наедине со своими мыслями. А если узнает, что он, этнический итальянец, женат на пуэрториканке, тут же набьется в друзья и предложит «выгодное дельце», намекнув, что знает пару ребят в районе «непристойной мили».

Это Нью-Йорк, где латиносов и черных теперь в два раза больше, чем белых. Где белые вынуждены обживать пригороды, расчищая жизненное пространство для китайцев, где 125 тысяч бездомных не могут согреться в смрадных ночлежках и железнодорожных туннелях и где с высоты стеклянно-железобетонных небоскребов на мир надменно взирает самое большое количество миллиардеров.

Все это Большое Яблоко, его город. Здесь Италия находится от Китая водном квартале ходьбы, а «капо» влиятельной семьи Лукези, половина бойцов которой говорят сегодня по-итальянски с американским акцентом, устраивает себе офис вблизи синагоги.

Маорицио хотел прогуляться по городу своей юности, придя на встречу с доном пешком по Бруклинскому мосту, глядя сверху на широченную водную гладь Ист-Ривера.

Уже больше часа Мао плавал на трехпалубном белом пароме по акватории Нью-йоркского порта, бесплатно наслаждаясь видом на когда-то подаренную французами, правда без пьедестала, статую Свободы и фешенебельный Манхэттен.

46-метровая «Леди Либерти», освещающая пламенем своего факела все семь континентов, со временем превратилась в главный маяк нью-йоркской бухты, на огонь которого слетались безродные, униженные и страждущие иммигранты. Такие, как его дед с бабкой, приплывшие в Нью-Йорк из Неаполя в корабельном трюме в 1946 году, пропущенные, как все, через унизительное сито Эллис-Айленда и получившие после допросов и обысков вожделенное разрешение на въезд. Его законопослушный отец был рожден в Литтл-Итали и погиб здесь ровно двадцать лет назад, 13 сентября 1983 года, на День Святого Януария, от пуэрто-риканской пули. Двенадцатилетний мальчик возненавидел этот праздник с шествием по Mulberry Street, а заодно и всех латиносов. Его семьей стала коза ностра, а крестным отцом дон Франческо.

Он расквитался с убийцами отца, но умудрился влюбиться в пуэрто-риканскую девушку по имени Каталина. Это была его «вест-сайдская история» со счастливым концом. Семья Каталины приняла его как сына, и ненависть Мао к латиносам быстро остыла. Он понял, что среди представителей плохих народов встречаются хорошие люди и верные жены.

Всегда наступает время, когда дети покидают своих отцов, чтобы обрести свободу и создать собственную семью. Дон Франческо никогда не ущемлял Маорицио, он сделал его самостоятельной единицей в организации, специалистом по особым поручениям, своим «топором». Он ни словом не обмолвился, когда Мао решил жениться не на итальянке, хотя по убеждениям являлся ярым противником ассимиляции. Мао был благодарен крестному отцу и отработал его доверие. Теперь он хотел на покой.

Дон уважает его и не станет силком держать при себе. Он знал, что Мао умеет хранить тайну, его язык всегда будет на замке, закон «омерта»-молчания в коза ностре никто не отменял. У Маорицио были сбережения. Все об этом догадывались. Правда, не знали точно, сколько. Предполагали, что не меньше трехсот тысяч. Наивные. Мао умел хранить не только чужие, но и свои секреты. Он скопил больше двух миллионов. Не зря же он столько лет прохлаждался в обществе тупого Банатти в гнусном Майами.

Тот самый кейс, утрамбованный долларовыми пачками, что предназначался для вербовки Хуана Мигеля, достался Мао по праву. Он заслужил эти деньги. В тот день, кажется, это был День поминовения, он выследил ребят Канозы в Вашингтоне и оказался вовремя в нужном месте. Отдавать деньги он не собирался никому, ни Вито Банатти, ни дону Франческо. Такой задачи перед ним не стояло. А Мао никогда не делал лишней работы. Ему заказали Орландо Канозу, и он выполнил контракт. И баста!

«Неужели все позади, и я больше не вернусь в жаркий Майами, праздный город со скудным пейзажем?» – Итальянец с неаполитанскими корнями никогда не предпочтет Майами «столице мира», раскинувшейся в устье реки Гудзон на широте Неаполя. Как он соскучился по дому, по жене и дочери. И как он понимал тогда, в 2000 году, этого парня с Кубы, который приехал в Америку за сыном не для того, чтобы остаться в «стране волшебных возможностей», а для того, чтобы забрать сынадомой.

Много воды утекло с тех пор. 11 сентября 2001 года мир изменился. Арабы доказали, что не обязательно иметь ядерное оружие, чтобы напугать Америку. Итальянцы догадались об этом намного раньше и создали бессмертную коза ностру, которую до сих пор все боятся. А кто не боится, тот дурак. По возможности надо бояться всех, ведь ожидать подвоха можно даже от самых безобидных персонажей. Страх помогает быть адекватным. Маорицио все же не мог до конца знать, как отреагирует дон Франческо на его просьбу об отставке. Он боялся, что дон может не так все понять. В последние годы дон Лукези стал параноидально недоверчивым. Насколько? Мао только предстояло это выяснить. Но он и здесь подстраховался.