Дама с собачкой - Олег Дивов

— Делла Берг! — обрадовался давний знакомец. Он широко развел руки в стороны, будто собираясь заключить меня в объятия. — Какая приятная встреча! Не буду врать, что неожиданная: я видел в окно машину и решил прогуляться. Заодно бы на собаку глянул.

Он опять переменился. Для разнообразия — в лучшую сторону. Средний рост, при его сухом сложении казавшийся скромным, он слегка скомпенсировал двухдюймовыми каблуками туфель ручной работы. Улыбка стала похожа на нормальную. Полгода назад зубы выглядели кошмарно. Ну еще бы, столько регенерантов лопать… Сомнительно, чтобы зубы в очередном цикле выросли здоровые, скорей всего, коронки поставил. Волосы почернели, восстановив пигмент, только на висках тускло отсвечивала благородная сдержанная седина. От длинных волос он отказался, и правильно сделал: стрижка молодила его. Чуть удлиненное лицо с крупными чертами и полукруглыми бровями намекало на ближневосточное происхождение, но едва заметно, очень благопристойно намекало. Интересно все же, кто его предки: турки, персы или, может, ассирийцы? Надо будет спросить. И приготовиться, что они окажутся армянами. Близковато посаженные темно-карие глаза, потрясающе живые и любопытные, остались прежними, только стала заметней восточная поволока во взоре. Кожа, от дурного образа жизни посеревшая, теперь разгладилась, обретя тот уникальный бледный тон, какой бывает у смуглых от природы людей, всю жизнь проживших вдали от жгучего южного солнца. Очень дорогой, сшитый на заказ костюм из натуральной шерсти сидел безупречно, белоснежная сорочка сообщала об официальной миссии. Скромное золотое обручальное кольцо наш гость носил на правой руке, как и все русские. А в целом выглядел очень достойно даже в поместье одного из самых влиятельных звездных принцев.

А на лацкан серого, в тонкую полоску, пиджака он приколол малюсенькие меховые тапочки на золотой булавке — значок выпускника факультета тактической разведки Военного университета.

Нахал.

— Здравствуйте, Дмитрий Гаврилович, — ответила я. — Тоже не буду врать: не все вам рады.

— Ну, это дело поправимое, — Павлов засмеялся. — Они еще не знают, с чем и зачем я приехал, потому и сердятся.

Август стоял, зацепив большие пальцы рук за карманы плаща, словно решая, подать ему руку или нет.

— Я запретил пропускать тебя, — сказал он вместо приветствия.

— Методически неграмотно. Надо было приказать выгнать, — ответил Павлов. — Потому что я предупредил о приезде, уже когда был здесь.

Август не спеша ощупал его взглядом, отметил тапочки на лацкане и протянул руку. Павлов ответил на рукопожатие. Алистер подчинился ритуалу явно нехотя.

— Собаку куда дели? — Павлов показал глазами на повязку, украшавшую кисть Августа. — В вольер заперли?

Август ничего не ответил. Вместо этого он развернулся и зашагал к конюшням. За спиной Алистер откровенно вздохнул: мол, а ведь собирались надраться, пока можно. Павлов среагировал мгновенно:

— Алистер, последний раз было «можно» неделю назад. Тем не менее, если вы решите отдохнуть несколько часов, я напросился бы в компанию.

— Дима, ты охамел, — заметил Алистер. — Еще и пить с тобой? Не много чести?

— В самый раз, — кивнул Павлов. — Заодно и поговорим обстоятельно.

— Было бы о чем, — фыркнул Алистер. — Как по мне, мы друг другу уже на Сибири все сказали.

Алистер, понятно, лукавил. Люди вроде Павлова никогда не ездили в гости просто так. Им всегда было что сказать. Порой даже больше, чем спросить. Особенно в беседе с коллегами. Алистер отдал федеральной контрразведке скоро уже семь лет жизни. Павлов официально служил в русской меньше года, но никто не знал, сколько лет он до этого с ней сотрудничал. Русская контрразведка всегда держалась наособицу, и в силу уникального расположения Сибирского штата, который вроде и в Галактике, а вроде и на хуторе, и в силу нескольких веков изолированного развития после Катастрофы. Ну, и в силу национальной однородности: доля этнических русских на Сибири доходила до шестидесяти процентов. Прочие народы, представленные на планете, испокон веку жили бок о бок с русскими, деля с ними Россию. Таким образом, хотя на Сибири были и функционировали все федеральные структуры, они существовали на практике как союзнические.

Нельзя было исключать, что самостоятельность русских в Сенате терпели, поскольку боялись второй Куашнары — только не на отшибе, а в самом сердце страны.

— Есть мнение, — Павлов понизил голос, — что поговорить нам нужно очень даже о многом.

— И во что ты влип на этот раз? — устало спросил Август.

Он уже понял, что от Павлова не отделаться.

— Я? Это вы влипли, если верить последним новостям. А я так, благотворительностью занимаюсь. По старой памяти и врожденной сентиментальности. Крестницу свою, суку космодромную, вот пожалел, привез для нее ремкомплект.

— Небось нелегальный? — только и спросил Август, изучая облака на низком небе. — Черт, дождь до вечера будет. Еще и усилится. То-то у меня настроение плохое.

— Естественно. Теоретически можно получить специальное разрешение на вывоз, но это два месяца. Потом как-нибудь утрясем вопросик. А починю я сам, инженер все-таки.

Август еще разок оглядел небо.

— Собака в порядке, — сообщил он. — Дырки практически зажили, она уже вовсю куролесит. Чип ей вместо штатного поставили гражданский, он тоже сгорел, так что на приказы с пульта она не реагирует. Приходится вправлять мозги обычными средствами. Они для нее не очень-то убедительны.

— Разберемся.

Август ускорил шаг. Мы отстали, потому что Алистер развернул монитор с браслета и показал Павлову. Павлов многозначительно улыбнулся.

— Тебе для работы помещение потребуется. Что еще? — спросил Алистер.

— Больше ничего. Все с собой. Нужно хорошее освещение и высокий стол, подойдет даже бильярдный.

— Отлично. В бильярдную и пойдем.

— И пара грузчиков — собачка не пушинка.

— Это к Августу. Он ее за ошейник одной рукой поднимает, — сказала я.

Август тем временем сильно обогнал нас, открыл вольер и выпустил собаку. Василиса выскочила навстречу… визгливо взлаяла, поджала хвост аж до груди и на полусогнутых кинулась назад в вольер. Август успел закрыть дверь, тогда несчастная собака заметалась по двору, пытаясь укрыться, наконец забежала за меня. Она старалась полностью спрятаться за мои ноги, но не помещалась — то зад вылезет, то морда. Тогда она прижалась ко мне всем боком, и я чувствовала, как собака трясется.

— Это еще что такое? — изумился Алистер.

Павлов посмеивался:

— А это она осознала, что куролесить плохо. Увидела меня и решила, что вы отдаете ее назад, на сибирский космодром. На космодром она не хочет. Вот и показывает, как боится, чтобы вы за нее заступились.