Асы шпионажа - Аллен Даллес

Во вторую неделю октября 1959 года Сташинский выехал в Мюнхен в четвертый раз. У него было новое оружие, а также предохранительные таблетки и тщательно изготовленные документы. В один из дней он увидел, как Бандера заезжает в гараж. Открыв ключом входную дверь, Сташинский оказался в доме раньше Бандеры. Он поднялся вверх по лестнице в надежде, что атлетически сложенный Бандера не станет пользоваться лифтом. Услышав над своей головой женские голоса, Богдан понял, что задерживаться далее не стоит, и стал спускаться вниз. На втором этаже он остановился и нажал на кнопку лифта, не зная, где находится Бандера. В этот момент мимо него прошла какая-то женщина, кабина лифта поднялась, а в проеме входной двери дома показался Бандера. Сташинскому в этой ситуации не оставалось ничего другого, как двинуться на выход. В правой руке Бандера держал сумку с продуктами, а левой пытался вынуть из замка двери застрявший ключ. Увидя подошедшего Сташинского, Бандера придержал ногой дверь, чтобы пропустить его, продолжая возиться с ключом. Взявшись левой рукой за дверь, Богдан повернулся к Бандере и спросил по-немецки:

– Какая-то неисправность?

– Да нет, все в порядке, – ответил Бандера, посмотрев на него. •

Сташинский поднял оружие, завернутое в газету, и выстрелил дуплетом прямо в лицо своей жертвы. Выходя из двери, он увидел падающего Бандеру.

Богдан снова направился к каналу. Ключ он выбросил по пути – в люк для сточной воды, а затем и оружие – в воду канала. Нисколько не мешкая, он расплатился в гостинице и сразу же выехал поездом во Франкфурт-на-Майне. Переночевав там, вылетел на следующий день в Берлин на самолете американской авиакомпании.

Труп Бандеры обнаружили не у входной двери, а на лестнице между вторым и третьим этажом. Даже продукты из сумки не рассыпались. Как потом было установлено, Бандера несколько раз громко кричал. Когда его нашли, лицо Бандеры было все в синяках и царапинах. Скончался он по пути в больницу. Вскрытие показало отравление цианистым калием, да и оружие моментально почему-то не сработало.

В Восточном Берлине Сташинского ожидали в кафе «Варшава». Выслушав его доклад, руководители сразу же направили его в Москву для получения награды. В соответствии с указом Президиума Верховного Совета Сташинскому был вручен орден Красного Знамени. В его обосновании было сказано: «За выполнение особо трудного задания».

В его честь был дан обед с изысканными блюдами и выпивкой, во время которого он чувствовал себя на седьмом небе. Он был счастливым человеком, на вершине своей карьеры. Ему была обещана после прохождения специальной подготовки в Москве работа в Англии или Соединенных Штатах.

Сташинский воспользовался благоприятной ситуацией и изложил собственные планы – намерение жениться на Инге Поль. Реакция на это его заявление была весьма холодной, точнее – отрицательной. Ему объяснили, что девушка по своему уровню развития стоит значительно ниже его. Помолвка – куда еще ни шло, но жениться на ней – просто смешно. Ему посоветовали отделаться от нее несколькими тысячами марок и поскорее забыть.

Сташинский был потрясен. Он-то ожидал если не поздравлений, то по крайней мере терпимого отношения к своей женитьбе. Впервые ему стало ясно, что его рассматривают лишь как послушного агента советской секретной службы, в большей степени как инструмент, нежели человеческое существо.

После празднования, начавшегося столь великолепно и закончившегося досадой и замешательством, Сташинский продолжал прилагать усилия, чтобы получить официальное разрешение на женитьбу. Когда его принял Александр Шелепин, бывший в то время председателем КГБ, чтобы поздравить с успешным выполнением задания и вручить награду, Сташинский снова коснулся этой темы. Шелепин был против его женитьбы, обратив его внимание на то, что если ему нужна спутница в жизни, то он может подыскать себе подходящую невесту из числа сотрудниц секретной службы. Поскольку же Сташинский продолжал упорствовать, ему разрешили вернуться в Восточный Берлин. Он должен был сказать Инге Поль, что сотрудничает с советской секретной службой, но не более, и привезти ее в Москву.

В рождественский сочельник он рассказал девушке, чем занимается, намекнул на выполняемые им задания и признался, что Иосиф Леман – его псевдоним. Она была перепугана и растеряна и завела речь о скорейшей свадьбе и переезде на Запад. Сташинский не захотел даже разговаривать о бегстве, завив, что должен переговорить со своим руководством. В конце концов они договорились, что объявят о помолвке и что она будет делать все, что от нее требуется.

Впервые за всю свою карьеру Сташинский почувствовал, что руководство ему не особо доверяет. К этому добавились сомнения и даже страх. Сташинский приехал в Москву вместе с Ингой, они выдавали себя за супружескую пару Крыловых. Их принял один из руководителей КГБ – Аркадий Андреевич и поселил в гостинице «Украина». Когда между ним и регистратором гостиницы зашел спор о заказанном номере, у Сташинского появилось подозрение, что там установлены подслушивающие устройства. Поэтому он стал осторожно притормаживать критику Инги в отношении жизни в Москве, не объясняя ей причин.

Попытка Аркадия Андреевича показать Инге жизнь в России с наилучшей стороны провалилась. Она замкнулась в себе, настаивая на желании вернуться домой. 9 марта 1960 года ей и Богдану сообщили, что они могут возвратиться в Восточный Берлин и обручиться. С условием, что в скором времени возвратятся в Москву, поскольку Сташинский рассматривался как кандидат на прохождение дополнительного курса обучения. Но КГБ попал в затруднительное положение со своим чемпионом политического убийства. Он рассматривался как перспективный агент, увольнять со службы его еще не собирались, но и не хотели, чтобы он бездельничал. Давая разрешение на его женитьбу, руководство считало, что Инга Поль окажется довольна своей жизнью и без труда приживется в России.

23 марта Инга Поль и Сташинский (как Иосиф Леман) обручились в Восточном Берлине. В мае чета возвратилась в Москву и поселилась в меблированной однокомнатной квартире в ведомственном доме КГБ. Сташинский стал посещать курсы переподготовки. Из-за его женитьбы план его командировки в англоговорящую страну отпал, и его обучали обычаям, поведению и разговорной речи разных районов Западной Германии.

Инга посещала занятия по немецкому языку, но отклонила все попытки включить ее в изучение аспектов шпионской программы. Ее поведение достигло критической точки. Она стал говорить со Сташинским открыто о необходимости разрыва с КГБ и бегства на Запад. И его отношения с руководством секретной службы тоже заметно ухудшилось. К тому же он заметил, что его почту перехватывают и вскрывают, а их маленькая квартирка напичкана подслушивающими устройствами. Сташинский гневно пожаловался на это своему непосредственному руководителю, который тут же извинился и сказал, что квартира раньше предназначалась для других целей. Вскоре после этого инцидента курс его обучения прервался. Ему объяснили, что инструктор спешно выехал в служебную командировку, но занятия скоро возобновятся. Однако были прерваны занятия не только по спецподготовке, но и по немецкому языку и по вопросам политики. Сташинского призвали набраться терпения.

В сентябре 1960 года он проинформировал руководство, что его жена беременна. Ему посоветовали – пусть сделает аборт. Сташинский в своих показаниях утверждал, что уже тогда стал понимать: такое отношение к его личной жизни, прослушивание квартиры, перехват его почты и все остальное означали, что он стал простым инструментом в руках своего руководства и к тому же бесполезным. Инга, которую возмутило предложение об аборте, снова и снова говорила о необходимости вернуться в Берлин: Москва не проявляет к ним, как людям, ни какого интереса. Наконец 3 декабря 1960 года Сташинского вызвали к генералу Владимиру Яковлевичу (фамилия его, как и фамилия Аркадия Андреевича, ему была неизвестна).

Седой генерал, ветеран КГБ, не стал играть в прятки и напрямик заявил Богдану, что тому надлежит оставаться в Москве и не выезжать из России не менее семи лет. Таковы правила. А жена может ездить в Восточный Берлин когда ей заблагорассудится. Кроме того, заявил он, КГБ удалось выяснить из надежных источников, что американская и западногерманская секретные службы начали расследование смерти Ребета и Бандеры и что Сташинский «засвечен» (американцы отрицали это). Из КГБ его окончательно увольнять не станут, но временно он должен уйти на гражданку. Учитывая его заслуги, ему будут выплачивать его денежное содержание в размере 2500 рублей в месяц до тех пор, пока он не найдет подходящую работу.

Сташинский с женой попали в трудное положение.

Если и существует какая-то серьезная опасность в жизни русского шпиона, то это – жизнь бывшего шпиона. Сташинским приходилось быть постоянно начеку, опасаясь за собственную жизнь. Им надо было проявлять повышенную осторожность к продуктам питания, к тому, куда они направлялись и как передвигались. Вот тогда-то они стали продумывать планы бегства на Запад. Прежде всего они решили, что Инга должна уехать домой, чтобы ее ребенок стал гражданином Восточной Германии. Они договорились о кодировке своих писем и открыток. Если она, допустим, напишет, что «подыскивает хорошую швею», то это будет означать, что ей удалось установить контакты с американской секретной службой в Западном Берлине.