Последнее королевство - Бернард Корнуэлл

– Осталось еще одно, – сказал я и кивнул Бриде, которая достала кожаный мешок с золотом, серебром и каменьями. – Это принадлежало твоему отцу, Кьяртан не смог найти клад, а мы нашли и кое-что истратили, но все оставшееся – твое.

Я подтолкнул к нему мешок и тут же стал бедным.

Рагнар не раздумывая толкнул его обратно ко мне, снова сделав меня богачом.

– Мой отец тебя любил, – сказал он, – а я и без того богат.

Мы ели, пили, спали, а на заре, когда призрачный свет задрожал над камышами, "Летучий змей" ушел.

Напоследок Рагнар задал вопрос:

– Тайра жива?

– Она выжила, – сказал я, – значит, должна быть жива.

Мы обнялись, датчане ушли, и я остался один.

Я рыдал по Бриде. Я чувствовал себя обиженным. Я был слишком молод и не знал, каково это – быть покинутым. Всю ночь я пытался ее отговорить, но воля ее была крепкой, как сталь Элдвульфа, и она ушла с Рагнаром в утренний туман, оставив меня в слезах. В тот миг я ненавидел трех прях, которые жестоко скрутили тонкую нить...

А потом приплыл рыбак и отвез меня домой.

Осенние ветры дули на побережье. Флот Альфреда отвели на зимнюю стоянку и вытянули лошадьми и волами на берег. Мы с Леофриком отправились в Винтанкестер, но оказалось, что Альфред сейчас в своем доме в Сиппанхамме. Привратник впустил нас в замок: то ли он меня узнал, то ли испугался Леофрика. Мы переночевали там, но замок, несмотря на отсутствие Альфреда, по-прежнему был полон монахов, поэтому следующий день мы провели в ближайшем кабаке.

– Что будешь делать теперь, Эрслинг? – спросил Леофрик. – Снова принесешь клятву Альфреду?

– Не знаю.

– Не знаю, – передразнил он. – Ты что, потерял решимость вместе со своей девчонкой?

– Я могу вернуться к датчанам, – сказал я.

– Ага, тогда у меня появится возможность тебя убить, – обрадовался он.

– Или остаться с Альфредом.

– Почему бы и нет?

– Потому что он мне не нравится.

– Он и не должен тебе нравиться. Он твой король.

– Он не мой король, – возразил я. – Я нортумбриец.

– А, так ты, Эрслинг, нортумбрийский олдермен, вот как?

Я кивнул, потребовал еще эля, разломил кусок хлеба пополам и одну половинку придвинул к Леофрику.

– Что я должен сделать, так это вернуться в Нортумбрию. Там живет человек, которого я обязан убить.

– Месть?

Я снова кивнул.

– О кровной мести я знаю лишь одно, – сказал Леофрик, – она длится всю жизнь. У тебя еще много лет впереди, чтобы его убить, но только если ты сам выживешь.

– Выживу, – легкомысленно заверил я.

– Вряд ли, если датчане захватят Уэссекс. Нет, может, ты и будешь жить, но только под их властью, при их законах, под их мечами. Если хочешь быть свободным, оставайся здесь и сражайся за Уэссекс.

– За Альфреда?

Леофрик откинулся назад, почесался, рыгнул и сделал большой глоток эля.

– Я тоже его не люблю, – признался он, – и не любил его братьев, когда они были здесь королями. Я не любил его отца, когда тот был королем, но Альфред – другое дело.

– Да ну?

Леофрик постучал по иссеченному шрамами лбу.

– Он – чертов умник, Эрслинг! У него в голове больше, чем у нас с тобой, вместе взятых. Он знает, что нужно делать, и правильно оценивает свои силы. Он умеет быть безжалостным.

– Он король, он и должен быть безжалостным.

– Безжалостный, великодушный, богобоязненный, занудный – все это и есть Альфред, – угрюмо проговорил Леофрик. – Когда он был ребенком, отец подарил ему игрушечных воинов. Ну ты знаешь, такие деревянные. Обыкновенная игрушка. Он часто их выстраивал, и все они стояли ровными рядами, и на них не было ни пылинки!

Похоже, Леофрику это казалось отвратительным, потому что он сморщился.

– Когда ему исполнилось пятнадцать, он на некоторое время спятил. Не пропускал ни одну юбку в замке, думаю, и девок тоже выстраивал, убеждаясь, что на них нет ни пылинки, прежде чем засадить им.

– Я слышал, у него есть бастард, – сказал я.

– Осферт, – подтвердил Леофрик, удивив меня своей осведомленностью, – его держат в Винбурнане. Несчастному ублюдку сейчас уже лет шесть-семь. Только тебе не полагается о нем знать.

– Тебе тоже.

– Он прижил его с моей сестрой.

Леофрик заметил мое изумление.

– В нашей семье не я один такой красавец, Эрслинг. – Он налил себе еще эля. – Эдгит служила в замке, и Альфред утверждал, будто любит ее. – Он засопел, потом пожал плечами. – Правда, он до сих пор заботится о ней. Дает деньги, посылает священников за нее молиться. Его жена все знает о бедном бастарде и не позволяет Альфреду даже близко к нему подходить.

– Ненавижу Эльсвит, – сказал я.

– Адская сучка, – радостно согласился Леофрик.

– И мне нравятся датчане, – сказал я.

– Неужели? Тогда почему ты их убиваешь?

– Мне они нравятся, – повторил я, не ответив на вопрос, – потому что не боятся жизни.

– Ты хочешь сказать, что они не христиане.

– Они не христиане, – согласился я. – А ты?

Леофрик немного подумал.

– Наверное, христианин, – сказал он нехотя, – но ты-то не христианин, верно?

Я помотал головой и показал молот Тора. Леофрик засмеялся.

– Так что же ты будешь делать, Эрслинг, когда вернешься к датчанам? Если не считать кровной мести?

То был хороший вопрос, и я задумался так крепко, как позволял выпитый эль.

– Буду служить человеку по имени Рагнар, – ответил я наконец, – как служил его отцу.

– А почему же ты ушел от его отца?

– Потому что он погиб.

Леофрик нахмурился.

– Значит, ты сможешь оставаться у них до тех пор, пока твой лорд жив, так? А без лорда ты ничто?

– Я ничто, – признал я. – Но я хочу в Нортумбрию, хочу вернуть крепость отца.

– Рагнар сделает это для тебя?

– Возможно. Его отец сделал бы.

– И если ты вернешь свою крепость, – спросил он, – ты станешь там господином? Хозяином своих земель? Или над тобой будут стоять датчане?

– Править будут датчане.

– Значит, ты готов стать рабом? "Да, господин, нет, господин, позвольте подержать вам член, пока вы на меня мочитесь, господин!"

– А что будет, если я останусь здесь? – горько спросил я.

– Ты будешь командовать людьми.

На это я засмеялся.

– У Альфреда полно лордов, которые ему служат.

Леофрик покачал головой.

– Ничего подобного. Да, у него есть несколько хороших военачальников, но ему нужны еще люди. Я говорил с ним на корабле в тот день, когда от нас ушли паршивцы датчане, убеждал послать меня на берег и дать мне людей. Он отказал. – Леофрик ударил по столу мощным кулаком. – Я его просил, и я хороший воин, но ублюдок все равно мне отказал!

Так вот о чем у них шел спор.

– Почему же он тебе отказал?