Дверь в преисподнюю - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Какая вы у нас догадливая, — саркастично процедила баронесса, вновь садясь в кресло перед камином. В комнате опять повисла зловещая пауза, которую прервала Татьяна Петровна Белогорская:

— Хеленочка, но тут что-то не сходится. Совсем недавно вы доказывали на каждом углу, что законный наследник — это Иван Покровский, а теперь что же, будете опровергать собственные доводы?

— Да, вы правы, — спокойно ответила баронесса, вороша угольки в камине. — Но придется пройти и через это, ведь ставка слишком велика. Только за одно стихотворение Пушкина я получу…

— A там еще и неизвестные стихи Баратынского, Фета, A.К. Толстого, и даже «Пятый, эротический сон Веры Павловны», не вошедший в «Что делать?» Чернышевского, — скромно заметил Дубов, который продолжал усердно изучать содержимое ларца. — A это что?! — вскрикнул Василий, достав со дна объемистую папку. — Господа, держитесь крепче, чтобы не упасть на пол. — И детектив торжественно прочел: — «Н.В. Гоголь. Мертвые души, или Похождения Чичикова. Том второй». И пометка барона Покровского: «A хитрец был Николай Васильевич, царствие ему небесное. Черновик сжег, а беловую рукопись продал мне за десять тысяч руб. серебром».

Это последнее сообщение вызвало у всех присутствующих поистине гоголевскую реакцию, сравнимую разве что с немой сценой из «Ревизора». Первым пришел в себя доктор Серапионыч.

— Так, может быть, не будем доводить дело до суда? — прокашлявшись, предложил он. — Просто поделите эти рукописи. Так сказать, по-родственному. Ванюша пускай возьмет стихи, а баронессе я отдал бы «Мертвые души» вместе с Чернышевским.

— A тут есть одна вещичка как раз для баронессы, — добавил Дубов. -Карамзин, «Половая жизнь Иоанна Грозного». Подарено «дорогому другу Савве Лукичу, поскольку ценсоры все равно не пропустят».

— Я согласен, — махнул рукой Иван Покровский.

— A вы, сударыня? — обратился к баронессе Серапионыч.

— A что мне остается делать? — с некоторым притворством вздохнула Xелен фон Aчкасофф. — Согласна!

— Погодите, — вступила в разговор Татьяна Петровна. — Я, конечно, не хочу вмешиваться в дележ наследства, но усадьба нуждается в ремонте и реставрации. Я тут произвела расчеты и составила смету, что на все работы потребуется тридцать тысяч долларов. Нельзя ли что-нибудь из этих произведений продать, а на вырученные средства привести в порядок Покровские Ворота?..

— Вы полностью правы, Татьяна Петровна, — величественно кивнул Покровский. — Неужели придется продать Пушкина?

— Нет-нет, господин Покровский, Пушкина продавать не надо, — сказал Дубов. Он по-прежнему усердно разбирал рукописи. — Насколько я знаю, на Западе весьма ценят русского писателя Dostoyevsky. A в шкатулке имеется рукопись повести, которую Федор Михайлович, если верить пометке барона, отдал Савве Лукичу в залог под сумму триста рублей в надежде вернуть, коли повезет в рулетку. Но, видимо, не повезло. A за такую рукопись на любом «Сотби» можно получить даже не тридцать тысяч, а много больше.

— Ну вот и прекрасно, так и сделаем, — подытожил Иван Покровский. -Вы не против, баронесса?

— Против, — решительно ответила баронесса. — Я, конечно, не отрицаю, что мое родовое гнездо нуждается в реставрационных работах, но считаю, что выручка за Достоевского должна быть поделена иначе…

Почуяв, что спор из-за наследства грозит затянуться надолго, Василий вынул свой блокнот, черкнул на листке несколько слов и, сложив, передал его Ивану Покровскому. Хозяин усадьбы развернул записку и прочел: «Не забудьте о нашем уговоре. Ждем вас в Pokrow's Gate». Иван кивнул и, поднявшись за столом, объявил:

— Господа, предлагаю ненадолго прервать наши высококультурные занятия и слегка откушать.

— Да-да, конечно же! — подхватила Татьяна Петровна. — Обед уже готов, остается лишь подогреть.

Все, кто был в комнате, словно того и ждали — вскочили с мест и повалили к двери. Лишь баронесса выглядела не очень довольной — видимо, она уже всерьез настроилась от всей души поторговаться, и тут приходится делать перерыв.

К хозяину подошел инспектор Лиственицын:

— Ну что ж, благодарю за радушный прием, но мне и впрямь пора в город.

— А пообедать? — удивился Иван Покровский.

— Извините, некогда. К тому же на свободе два опасных преступника -Глухарева и Каширский.

— Ну что ж, не смею задерживать, — вздохнул Покровский. — Хотя, право, остались бы…

Хозяин лично проводил инспектора до служебной машины, а когда та с шумом отъехала, поспешил в обеденную залу, чтобы помочь Татьяне Петровне накрыть на стол.

— Видите ли, какое дело, — вполголоса сказал Иван Покровский, расставляя по столу тарелки, — мне как раз сейчас, то есть после обеда, нужно уезжать, а этот клад свалился просто как снег на голову. То есть я, конечно, искренне рад, что нашлись неизвестные произведения знаменитых авторов, но…

— Скажите, что от меня требуется? — Татьяна Петровна открыла крышку котла, который только что принес Семен Борисович, и принялась разливать по тарелкам кислые щи, приятно отдающие чесноком и укропом.

— В общем-то немного, — улыбнулся Иван Покровский. — Уважаемая Татьяна Петровна, вы не будете против, если я назначу вас своим представителем на переговорах с госпожой баронессой?

— И что я должна делать? — по-деловому спросила Татьяна Петровна.

— Я полагаюсь на ваш художественный вкус. И на ваш, Семен Борисович, тоже. Постарайтесь, чтобы наиболее ценные художественные произведения не попали в руки баронессы. А то, знаете, у меня есть подозрение, что она поступит с ними так же, как покойный Савва Лукич. И нам придется еще сто лет ждать, пока они станут общим достоянием…

— Сделаю все, что смогу, — твердо пообещала Татьяна Петровна. — А если не секрет, Ваня, куда это вы так спешно собрались? Это я к тому, что если вас будут искать, то что отвечать?

— Ну, отвечайте, что я отбыл в Новую эту, как ее, Зеландию, превращать лягушку обратно в девушку.

— А вы все шутите, — рассмеялась Татьяна Петровна. Семен же Борисович кинул на Ивана быстрый проницательный взгляд, но ничего не сказал.

За обеденным столом, к общему удивлению, оказалось меньше людей, чем столовых приборов: отсутствовали Дубов и Чаликова, покинувшие усадьбу, в отличие от инспектора Лиственицына, по-английски, то есть не прощаясь.

И в то время, когда хозяева и гости Покровских Ворот вкушали постные щи, Василий и Надежда неспешно брели по пустынной дороге, любуясь осенним увяданием природы и вдыхая приятный торфяной запах, который явственно долетал к ним от скрытых за перелеском болот.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЗОЛОТАЯ СТРЕЛА