Прислуга - Кэтрин Стокетт

— Ладно. Я сегодня весь день истово молилась за тебя.

— Смотри-ка, а вот и мисс Уолтер. Старая крыса. И мисс Скитер.

Скитер сегодня в черном бархатном платье с длинными рукавами и небольшим вырезом, волосы собраны в аккуратную прическу, губы накрашены. Она пришла одна, и вокруг нее уже образовалось пустое пространство. Скучающим взглядом она окидывает зал, встречается глазами с Эйбилин и Минни. И все трое тут же спешат отвернуться.

К столику подходит одна из темнокожих помощниц, Клара, берет несколько бокалов.

— Эйбилин, — шепчет она, но смотрит в сторону, — ты видела ее.

— Кого — ее?

— Ту, что собирает рассказы про чернокожую прислугу. Зачем она это делает? Какой ей в том интерес? Я слышала, она ходит к тебе каждую неделю.

Эйбилин опускает голову:

— Слушай, мы должны держать все в секрете.

Минни старательно отворачивается. Никто, кроме участников затеи, не знает, что она тоже в деле. Всем известно только про Эйбилин.

Клара кивает:

— Не волнуйся, я никому ничего не скажу.

Скитер делает пометку в блокноте — наброски к статье о Празднике. Оглядывает зал, отмечает зеленый бархат, падуб, красные розы и сухие листья магнолии в качестве украшения столов. Взгляд задерживается на Элизабет, роющейся в сумочке, — всего-то в нескольких футах от нее. Элизабет родила лишь месяц назад и выглядит крайне изможденной. Скитер смотрит, как к Элизабет приближается Селия Фут. Элизабет вскидывает голову, понимает, что она в западне, нервно кашляет, подносит руку к горлу, будто пытаясь защититься от неожиданной атаки.

— Некуда бежать, да, Элизабет? — иронически осведомляется Скитер.

— Что? А, Скитер, как поживаешь? — судорожно улыбается Элизабет. — Я… здесь так жарко. Мне нужно подышать свежим воздухом.

Скитер провожает взглядом Элизабет и Селию Фут, в своем диком платье спешащую следом. «Вот это настоящий сюжет, — размышляет Скитер. — Не украшения из цветов и не количество складок на платье Хилли. В этом году главная тема — Модная Катастрофа Селии Фут».

Мгновение спустя звучит приглашение к обеду, гости рассаживаются по местам. Селия и Джонни оказались за столом с несколькими парами, живущими за городом, — друзья друзей, а по сути, не ведомые никому люди. Скитер — с кем-то из местных, но на этот раз ни с Президентом Хилли, ни даже с Секретарем Элизабет. Гул голосов, восторги по поводу вечера и шатобриана. После основного блюда Хилли поднимается на трибуну. Взрыв аплодисментов. Она улыбается собравшимся.

— Добрый вечер. Искренне благодарю вас за то, что пришли сегодня. Всем понравился обед?

Кивки и гул одобрения.

— Прежде чем начнется аукцион, я бы хотела поблагодарить тех, кто способствовал успеху сегодняшнего вечера. — Не поворачивая головы, Хилли жестом указывает влево, где выстроились дюжина чернокожих женщин в белой униформе, а позади — дюжина чернокожих мужчин в серо-белых смокингах. — Давайте поаплодируем обслуживающему персоналу за чудесную еду, которую они приготовили и подали, и за десерты, которые изготовлены специально для аукциона. — Здесь Хилли подносит к глазам листок и продолжает: — Они по-своему помогают Лиге в осуществлении ее цели — накормить бедных голодающих детей Африки. Цели близкой, я уверена, и их собственным сердцам.

Белые за столами аплодируют прислуге. Некоторые из чернокожих сдержанно улыбаются в ответ. Но большинство равнодушно смотрит поверх голов публики.

— Далее мы хотели бы поблагодарить тех, кто, не являясь членом Лиги, предоставил ей свое время и помощь, — вы значительно облегчили наш труд.

Жидкие аплодисменты, обмен прохладными улыбками между членами и нечленами Лиги. «Какая жалость, — думают, вероятно, члены Лиги. — Как стыдно и неприятно, что вам, дамы, не хватает благородного происхождения, чтобы стать членами нашего клуба».

Хилли продолжает, произнося благодарности хорошо поставленным патриотическим голосом. Подают кофе, но все женщины, в отличие от своих мужей, не сводят восторженных глаз с Хилли.

— …Спасибо «Скобяным товарам Бун»… не позабудем и «Магазин Бен Франклин»… — И завершает список: — И разумеется, мы выражаем признательность анонимному сотруднику информационного бюллетеня за, хм, оборудование для проведения Санитарной инициативы.

Отдельные смешки, но почти все головы поворачиваются к Скитер — посмотреть, хватит ли у нее нахальства признаться.

— Я хотела бы, чтобы вы, отринув стеснительность, вышли вперед и приняли нашу благодарность. Без вашей помощи мы, честно говоря, не смогли бы произвести столь значительный объем работ.

Скитер, с абсолютно непроницаемым лицом, не отводит взгляда от трибуны. Хилли ослепительно улыбается.

— И наконец, отдельная благодарность моему мужу Уильяму Холбруку — за то, что пожертвовал выходными в охотничьем лагере. — Улыбнувшись супругу, она добавляет, чуть понизив голос: — И не забудьте, избиратели. Холбрука — в сенат штата.

Доброжелательные смешки в ответ на прозрачный намек Хилли.

— Что, Вирджиния? — Хилли подносит руку к уху. — Нет, я не баллотируюсь вместе с ним. Но, конгрессмены, присутствующие среди нас сегодня, — если вы не разберетесь с проблемой раздельного обучения, имейте в виду, я явлюсь к вам и все организую сама.

Очередной взрыв смеха. Сенатор и миссис Уитворт, сидящие за первым столом, весело кивают. Скитер не смотрит в их сторону. Они встретились чуть раньше, за коктейлем. Но миссис Уитворт утащила сенатора прежде, чем он успел во второй раз обнять Скитер. Стюарт не появился.

Обед и речь завершились, мужья перешли к бару, некоторые отправились танцевать. За аукционными столами началась суета из-за последних предложений. Две бабушки вступили в бой за антикварный детский чайный сервиз. Кто-то пустил слух, что сервиз принадлежал королевской семье и был контрабандой вывезен в повозке через всю Германию, пока в итоге не оказался в антикварной лавке «Магнолия» на Фэйрвью-стрит. Цена в мгновение ока взлетела с пятнадцати долларов до восьмидесяти пяти.

В углу, у барной стойки, зевает Джонни. Селия хмурит брови:

— Поверить не могу, что она говорила о помощи нечленов. А мне сказала, что в этом году им не нужна никакая помощь.

— Ничего страшного, поможешь в следующем, — утешает Джонни.

Заметив, что толпа, окружающая Хилли, почти рассосалась, Селия говорит:

— Джонни, я сейчас вернусь.

— А потом давай выбираться отсюда. Устал я от этой идиотской бессмыслицы.

Тут рядом возникает Ричард Гросс, приятель Джонни по охотничьему клубу, и дружески хлопает его по плечу. Мужчины беседуют, смеются, разглядывают толпу гостей.

Селии удается почти подобраться к Хилли, но та скрывается за трибуной. И Селия отступает, словно боится места, где всего несколько минут назад Хилли предстала во всей мощи собственной власти.

Как только Селия удаляется в дамскую комнату, Хилли вновь оказывается на арене.

— О, Джонни Фут! — радостно приветствует она и подхватывает его под руку. — Удивительно видеть тебя здесь. Всем известно, что ты терпеть не можешь шумные сборища.

— Ты же знаешь, завтра открывается охотничий сезон, — вздыхает Джонни.

Хилли ласково улыбается ему. Цвет помады настолько идеально подходит к цвету платья, что, видимо, его подбирали несколько дней.

— Как я устала слышать от всех одно и то же. Неужели ты не можешь пропустить один день, Джонни Фут? В прошлом ты был способен на это, ради меня.

Джонни устало закатывает глаза.

— Селия ни за что не пропустила бы сегодняшнее мероприятие.

— А где же твоя жена? — Хилли еще крепче вцепляется в руку Джонни. — Продает хот-доги на футбольном матче?

Джонни мрачнеет, хотя они с Селией действительно познакомились именно так.

— Ой, брось, ты же понимаешь, я просто шучу. Мы ведь достаточно давно знакомы, чтобы я могла подшучивать над тобой, верно?

Ответить Джонни не успевает, поскольку кто-то окликает Хилли и она с хохотом уплывает к следующей семейной паре. Джонни лишь вздыхает.

— Отлично. — заметив в толпе Селию, обращается он к Ричарду, — можно ехать домой. Мне вставать, — взгляд на часы, — через пять часов.

Ричард глаз не сводит с Селии. Она останавливается, наклоняется поднять упавшую салфетку, предлагая роскошную панораму своего декольте.

— Знаешь. Джонни, пожалуй, замена Хилли на Селию оказалась чертовски верной.

Джонни кивает:

— Как будто всю жизнь провел в Антарктике, а потом внезапно переехал в Майами.

Ричард весело хохочет.

— Ага, как будто лег спать в духовной семинарии, а проснулся в «Оле Мисс», — подхватывает он, и теперь смеются оба.

Чуть понизив голос, Ричард продолжает:

— Как ребенок, который впервые попробовал мороженое.